5

5

В советское время сам отец Александр и многие его прихожане могли в любой момент стать жертвами политических репрессий. К этому надо было быть готовыми, и батюшка укреплял мужество своих духовных детей, рассказывая о жизни подвижников ранней Церкви. Так, в проповеди о любимом им священномученике Игнатии Богоносце отец Александр предлагал нам образец смелого свидетельства подлинной веры:

«Однажды, это было в первые века Церкви Христовой, воины везли в Рим на казнь осуждённого. Много раз им приходилось это делать. Обычно они конвоировали людей мрачных, озлобленных, отчаявшихся. За ними следовали родные, близкие, которые плакали, которые прощались с этими осуждёнными навсегда. Но на сей раз везли они человека необычного. И как только они приплывали на корабле к пристани, или входили в очередной город (а им предстояла дальняя дорога), — каждый раз они удивлялись. Удивлялись и самому арестанту, и людям, которые повсюду встречали его.

Он не был похож на обычных преступников. Казалось, он ехал не на смертную казнь, а на радостную встречу. Казалось, он с нетерпением ждал этого часа, хотя был он ещё человек нестарый. Его встречали люди, падали ему в ноги, целовали руки, приветствуя его как христианского епископа. Они говорили ему: “Не оставляй нас, отец наш”, а он отвечал им: “Пусть ваша любовь не мешает мне стать пшеницей Божией. Я знаю, что меня должны отдать на растерзание диким зверям, но пусть плоть моя будет перемолота, как бывает перемолота пшеница, когда из неё выпекают добрый хлеб. Нет у меня другого желания, как пострадать за Господа”.

Звали этого человека Игнатий. Был он родом из Антиохии и был епископом тамошней Церкви… Его называли Богоносцем, и сам он это имя принял. Когда судья на допросе спросил его: “Почему тебя, Игнатий, епископ христиан, называют Геофором, Богоносцем?” — он отвечал: “Да, так называют меня, потому что в сердце своём я всегда ношу образ Своего Владыки и Возлюбленного Христа Спасителя”.

И когда судья всячески пытался склонить его к отречению от веры, чтобы смутить и поколебать паству, епископ Игнатий сказал: “Только теперь, когда ты меня осудишь, уподоблюсь я Своему Учителю и Господу”.

Он был осуждён и специально отправлен в Рим для публичной казни, чтобы как можно больше людей увидело его смерть и устрашилось, чтобы увидев, что он поколебался, быть может, и сами бы поколебались.

Ожидая своего смертного часа, Игнатий проделал долгий, по тогдашним понятиям, путь. Из Сирии в Рим, по дорогам, по морю на кораблях, от порта к порту, все ближе и ближе к месту своей казни. Они хотели превратить его путешествие в пытку, однако для него эта дорога стала путём торжества. Его всюду встречали христиане; в то время их было уже много, несмотря на то, что не прошло ещё и восьмидесяти лет со дня Воскресения Христова и Пятидесятницы.

Во все Церкви отправлял он свои послания, и к счастью, некоторые из них дошли до нашего времени. И сейчас, читая его слова, мы узнаем, что значит обетование Христово: “Блаженны изгнанные правды ради, ибо ваше есть Царство Небесное”.

Блаженны! Мы всегда думаем, что человек гонимый, теснимый, находящийся в скорби, — это человек с помрачённым сердцем. Но вот мы видим Игнатия Богоносца, который изгнан правды ради, и не только изгнан, но и на смерть ведом, но он блажен, он счастлив!

Епископ Игнатий говорит в своём послании: “Только теперь я становлюсь учеником Христовым”. Он за честь почитает стать мучеником, он ожидает встречи с Господом как самой высокой радости в своей жизни. В его посланиях нет и следа колебаний, страха или уныния. Почему? Откуда такая сила? Ответ заключён в самом его прозвище — Богоносец!

Игнатий носил Христа в сердце и уподобился Ему. Поэтому и шёл он на смерть, как на Воскресение. Поэтому он был блажен — изгнанный правды ради. Поэтому он был счастлив, что удостоился потерпеть за Господа…

…Можем ли мы сказать о себе, что мы блаженны? Нет! …Мы с вами мало похожи на блаженных и радостных… А почему? Почему, когда нам дан Крест Христов, мы это Обетование на себе не ощущаем? А только потому, что мы не подражаем таким людям, как Игнатий — епископ Антиохийский, Богоносец. Он носил Христа в сердце… А разве мы не можем? Он принял Его в свою душу… А разве мы не должны? Разве тогда не будет для нас честью и блаженством потерпеть, испытать трудности?

Так святой Игнатий указывает нам путь к счастью не только в мире покоя и радости, но и в беде, и в страданиях, и в несправедливости… Путь один: познай Своего Господа, познай как можно глубже! Через молитву, через Священное Писание, через Святую Чашу, через размышление, через любовь, веру и надежду. Познай Его! Введи в своё сердце! Будет с тобой Христос — будешь блажен. И тогда ничто не страшно. Тогда мы будем знать, что претерпевший до конца воистину спасён будет. Спасен тот, кто приведён пред лицо Господа и соединился с Ним вовеки».

Отцу Александру часто задавали вопрос: почему Бог попускает природные катаклизмы, почему, например, случаются землетрясения? Относясь к природе как к живому организму, связанному с человеком, батюшка и природные катаклизмы объяснял не как наказание, а как реакцию этого таинственного, живого целого. Всякая деградация, прежде всего духовная, не проходит для мира безболезненно. Зло, излучаемое людьми, вносит в природу какофонию, природа начинает содрогаться. Как у человека бывает нервный тик, так и в природе могут идти тектонические процессы, которые слепо отражают происходящее в мире. И это только убеждает нас, что все мы на Земле зависим друг от друга, все мы друг за друга в ответе.

Гонения на других христиан, убитые святые — все это не проходит для Церкви бесследно. «Дополняйте же меру отцов ваших», — говорил Господь (Мф 23.32). Значит, существует мера зла, за которую потом приходится расплачиваться потомкам. Люди запускают в действие нравственно–исторические законы, которые осмысленны только в Библии и вне библейского мировоззрения непонятны.

«Новый народ Божий, приняв Завет Христов, несёт ту же ответственность, что и древний Израиль. Поэтому он будет постоянно переживать “судные дни”, доколе борьба добра и зла не достигнет высшей точки напряжения…» [167].

В чём главная проблема сегодняшнего христианства? Не в атеизме, а в том, что верующие относятся к миру, в котором призваны стать «солью», с гордостью и самодовольством, с неприязнью и равнодушием.

Отец Александр постоянно указывал в своих проповедях на эти стороны церковной религиозности, которые отдают веру на откуп бытовому ритуализму и язычеству.

Главное, подчёркивал батюшка, жить не воображая, что все в духовной жизни в порядке. Равнодушие и самодовольство — это болото, в котором погрязает душа, это смерть души. Священник А. Ельчанинов писал: «Равнодушие верующих вещь гораздо более ужасная, чем тот факт, что существуют неверующие»[168]. Неверующие — как бы наказание за то, что существуют равнодушные верующие.

Комментируя Апокалипсис (Откр 3.15) отец Александр писал: «Что значит “не горяч и не холоден”? Здесь даются два полюса в человеке. Один полюс — с Богом, другой против Бога. Если человек с Богом, это значит, что он стоит на пути к благословению. Если человек горяч против Бога, он может, как Савл (будущий апостол Павел) обратиться, значит, у него душа кипит…» [169].

«Я знал, — говорил батюшка, — многих людей, которые стали истинными христианами, а прежде у них христианство вызывало какое?то отталкивание. А те, которые, в общем, очень благожелательно относились к вере, так за всю жизнь и не обратились. Много было примеров таких “гуманных” людей. Для них всё было заодно… Такие люди везде ездят, чтобы узнать что?нибудь “интересненькое”… Они не против Бога, но к Богу по–настоящему не пришли, представляют из себя неизвестно что».

Примером человека такого рода в Евангелии является богатый юноша (Мк 10.17–23). И отец Александр говорил, что «нам всем после обращения и всегда может угрожать такая опасность. Ибо процесса непрерывного возрастания нет, и нам это не дано. У нас есть процесс возвращения к юности, возвращения к первой любви, постоянного обновления» [170].