19

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

19

Острое переживание несовершенства человеческой природы привело в своё время Николая Бердяева к мысли, что «правда духовной жизни невместима в жизнь природную». Он полагал, что «христианского государства, христианского хозяйства, христианской семьи, христианской науки, христианского быта никогда не было и быть не может» [106].

Но у отца Александра был другой опыт, и он учил как раз обратному — тому, что все сферы жизни должны стать христианскими. Ибо для того и приблизилось к нам Царство Божие, для того исполнились Обетования. С момента Воскресения Христос продолжает жить и действовать как в истории, так и в каждой человеческой судьбе.

В своей последней лекции отец Александр говорил, что благодатная сила пришедшего Господа, посланный Им на землю заряд Святого Духа должны преображать человечество во всех областях его деятельности. Но совершаться это может только через человека, приобщённого к Царству Божьему уже в этой жизни.

К такому подвигу батюшка призывал своих прихожан, ибо был абсолютно уверен, что он осуществим для каждого. В пример отец Александр всегда ставил апостолов — простых рыбаков, страстных и боязливых, как все люди, но принявших Силу Святого Духа и изменивших жизнь мира.

Батюшка, конечно, понимал, что Откровение Евангелия никак не связано ни с социальными, ни с историческими формами, всегда относительными и временными. Но он также многократно в проповедях и лекциях подчёркивал, что Слово Божие внесло серьёзные перемены в жизнь человечества за последние 2 тыс. лет. Он был уверен, что в дальнейшем эти изменения станут несравненно большими, ибо сейчас Царство Божие находится в самом начале своего становления, и Его влияние на мир пока как бы внешнее…

В личности отца Александра соединились наконец два типа духовности, которые после преподобного Сергия разошлись в Православной Церкви, что и привело её к катастрофе. Это линия евангельского нестяжания преподобного Нила Сорского и линия социального служения, узурпированная Иосифом Волоцким.

Конечно, исихасты и нестяжатели были батюшке несравненно ближе, ибо знали, что такое действие Духа Божия, пришедшего в силе, а иосифляне, несмотря на свою социальную активность, слишком много внимания уделяли внешней стороне церковного быта и искали поддержку у царской власти.

Возможно, при соответствующих исторических условиях нестяжатели, в конце концов, вышли бы из своего затвора и прониклись нуждами людей. Собственно, многие старцы Оптиной пустыни к этому и стремились. Но императорская власть относилась к ним очень настороженно, так же, как раньше к самому Нилу Сорскому.

Отец Александр старался объединить в своём служении обе линии — мистическую и социальную. Этот синтез основан на понимании того, что Царство Божие (которое по своей природе не от мира сего) приходит в этот мир, сюда и сейчас, а также на евангельской притче о Страшном Суде (Мф 25 31–46), согласно которой преданность Господу оценивается не по участию в ритуалах, но по отношению людей друг к другу, по милосердию и любви. Таким образом, евангельское христианство гармонично сочетает единение с Богом и служение людям.

Прочно стоя на позициях христианского персонализма, батюшка считал, что человеку дано полностью осуществиться в этом мире, но не одному, а в содружестве с Христом.