Глава VII. «В БОРЬБЕ ОБРЕТЕШЬ ТЫ ПРИЗВАНЬЕ СВОЕ…»

Глава VII. «В БОРЬБЕ ОБРЕТЕШЬ ТЫ ПРИЗВАНЬЕ СВОЕ…»

Вы, наверно, обратили внимание, что крематорские концерты первой половины 91-го можно поделить на две неравные половины. Абсолютное большинство – за выступлениями с акустическим уклоном, когда две акустические гитары и скрипка усиливаются ритм-секцией (бас + ударные). Иногда (и это происходило нечасто) группа выходила на сцену в компании с лидер-гитаристом (Осипов или сменивший его Мурашов). Появление электрической гитары придавало звучанию группы мощь, а гитарные соло разбавляли вынужденные (в случае акустики) скрипичные запилы. Беда была в том, что с гитаристами «Крематорию» всегда не везло – их уровня просто «не хватало» для полноценных концертов и студийных записей. На мой взгляд, единственное исключение составляет лишь альбом «Зомби», где Виктор Осипов потрудился на славу. Подобная невезуха с гитаристами настраивала на грустный лад, и порой казалось уместным раз и навсегда отказаться от мощного звука и сделать упор на традиционно сильное акустическое направление группы. Напомню лишь часть крематорских акустических хитов: «Мусорный ветер» и «Сексуальная кошка», «Стремный корабль» и «Подруга», «Маленькая девочка» и «Винные мемуары».

Армена электрическая неполноценность группы не могла не беспокоить, и в новом гитаристе Андрее Мурашове он тогда не чувствовал стопроцентной необходимости. Надо учесть, что кое-кто из рок-корифеев, в частности Гребенщиков, в то время направили свои усилия в акустическое русло, да и западное увлечение unplugged’ами достигло апогея. Однажды, а произошло это на стихийной пьянке в квартире торговца крематорской продукцией Вовы Корнеева, проживавшего в одном подъезде с Григоряном, Армен завел разговор о дальнейших перспективах группы. Собрались все «акционеры» группы: Армен, я, Мишка Россовский, Сараич, Серега Третьяков. Кроме музыкантов присутствовали хозяин флэта и, по-моему, звукооператор группы Серега Овсянников. Когда выпили пару рюмок, Армен изложил свое мнение по поводу того, что Мурашов как гитарист не подходит «Крематорию». Не буду анализировать прозвучавшую мотивировку – каждый имеет право на собственное мнение. Обычно с Арменом никто не спорил. В «Крематории» образца 1991 года демократии не существовало, и описываемый случай явился единственным исключением. Волю командира не обсуждали – ее просто выполняли, и все. Но на этот раз его предложение было ошибочным, и это понимали практически все. Да, пока Мурашов еще не стопроцентно сросся с группой, но ведь ничто не происходит мгновенно. Зато он уже показал себя хорошим музыкантом и добросовестным исполнителем – надо дать ему «адаптироваться» в новых для него специфических условиях пост-андеграундной рок-группы. Я начал объяснять это, и к моей радости меня горячо поддержал Мишка Россовский, а за ним и все остальные. Армен какое-то время поспорил с нами, а затем все же согласился, что можно продлить испытательный срок для гитариста…

…Чуть придя в себя после аэрофлотовских перелетов с суточными зависаниями в транзитных аэропортах, группа отправилась в «супертурне» по Брянской области. Фирма, устраивавшая эту серию концертов, с самого начала нарушила условия сотрудничества. На словах они были мастера, а когда пришла пора выплатить минимальную предоплату, гарантировавшую группу от недобросовестности партнера, мы услышали какие-то невнятные объяснения и обещания. Особенно трудной данная ситуация оказалась для меня. С одной стороны, как директор группы я видел, что финансовый риск гастролей из-за наличия подобного партнера крайне высок. С другой стороны, 91-ый год был настолько небогатым на концертную работу, что вытягивать семейный бюджет каждому из музыкантов было очень сложно. Я сам был одним из этих музыкантов и (как участник группы) считал, что мы не вправе отказываться от любой музыкальной работы. В противном случае впору было наниматься разгружать вагоны. На одной из репетиций группы я сообщил всем о тупиковой ситуации и сказал, что решение о данной поездке мы должны принять коллегиально… Даже на перроне вокзала были сомнения в целесообразности выезда. Но «трус не играет в хоккей», а про рок-н-ролл я и не говорю – мы сделали шаг и… вошли в тамбур вагона. Нашим слепым поводырем на все время поездки стал бездарный (а главное абсолютно безмозглый) псевдоадминистратор Сергей Бережной. Уже после многочисленных проколов (и приколов) в процессе поездки он получил от Армена меткое прозвище «Крысоид».

Пожалуй, нет на Брянщине дыры, в которой мы не побывали. Залы на 400 – 600 мест, «аппарат» без мониторов и инструментальных комбиков, обшарпанные гостиницы без воды «с удобствами в коридоре», неотапливаемые гримерки, полное отсутствие рекламы, да еще и радиация в придачу – в общем, полный комплект всевозможных сюрпризов. Тем, кто думает, что гастрольная жизнь – сплошное удовольствие, состоящее из шампанского – в «люкс» и «кадиллака» – к подъезду, придется отказаться от укоренившегося стереотипа.

Конечно, можно было на все это плюнуть и смотаться в Москву в теплые квартиры, но что-то заставляло нас продолжать эту проигрышную по деньгам и выматывающую здоровье серию концертов. Хотя, вру, своя польза в этих выступлениях была. Гастроли по Брянщине в 91-м году стали для «Крематория» тем, чем для Beatles (за сравнение сразу извинюсь) когда-то стал Гамбург. Все трудности только сплотили команду и дали некое новое сознание, которое трудно синтезировать, выступая только в комфортных условиях или на стадионах…

Достопримечательным и полезным стало выступление на известной всей стране зоне особого режима в городке Стародуб. (Именно оттуда в 90 году был совершен знаменитый побег сразу девяти заключенных, прокопавших туннель на волю из промышленной зоны, куда в дневное время их отводили на работы. Даже телепрограммы новостей сообщили об этом побеге.) Шестеро в черном – на сцене и шесть сотен в черных робах – в зале. Особый режим означает, что каждый из заключенных сидит либо за убийство, либо за изнасилование, а минимальный здесь срок – десять лет. Так что странное чувство создавалось, когда эти люди подходили после концерта с теплыми словами и просили поставить автограф на единственных имеющихся у них бумажках – фотографиях жен и детей. Единственным, о чем наши «зонные» зрители сильно сожалели, так это об отсутствии Ольги Жигаревой, числившейся на конверте крематорского диска в качестве продюсера. Там другое отношение к самому понятию «женщина»… На прощанье мы чифирнули с зонными музыкантами (есть и такие) в каморке, где они репетируют, и, кстати, заметили наклеенную на стену фотографию «Крематория» из журнала «Смена». На этом можно было бы и закончить тюремную историю, но по прошествии двух лет она получила абсолютно неожиданное продолжение. После одной из репетиций участники группы решили что-то отметить, соорудили на репетиционной базе импровизированный стол и хорошо «посидели». Разъезжались уже в ночи, еле успев до закрытия войти в метро, и от своего метро до дома каждый добирался как мог. Наш гитарист Андрей Мурашов жил тогда на улице Генерала Рычагова, что расположена за кинотеатром «Байкал», и от ближайшей станции «Войковская» идти ему было не так уж мало. И вот где-то в районе Коптевского рынка (уже пахнуло чем-то нехорошим) из тьмы ему навстречу появились несколько плечистых фигур. «Закурить не найдется?» – хрипло прозвучал хрестоматийный вопрос. Андрей как человек некурящий ответил отрицательно. «А сотню на вино не добавишь?» – настойчиво попросил тот же голос. Пришлось достать портмоне, которое тут же перекочевало к незнакомцам. Все бы это ничего: денег было не много, но они отобрали и кофр с дорогим иностранным инструментом (Fender Stratocaster). Никаких аргументов против крепких спортивных незнакомцев в наличии не имелось, и Андрей со слезами на глазах (и с болью в душе) уже прощался с частью себя, как вдруг… «А ты, случаем, не бывал пару лет назад в Брянской области?» – пытливо спросил уже другой голос. Дальнейшие события разворачивались, как в сценарии кинофильма, и я сразу перейду сразу к финалу: один из повстречавшихся Мурашову персонажей отбывал заключение в той самой зоне. Андрею вернули не только гитару, но и кошелек (сотню на вино все же взяли), к тому же проводили до дома. Вот такое непрогнозируемое окончание оказалось у этой истории…

Еще одним интересным для нас открытием «Брянской гастроли» стало общение с не ведомыми нам доселе крематорскими фанами из среды сельской молодежи. Мы не могли понять, откуда появились в этой глуши наши пластинки, которые они приносили на концерты и которые не так просто было тогда найти на музыкальных прилавках даже в крупных городах. А ведь эти люди живут в так называемых «поселках городского типа», где по изрытой ухабами главной улице степенно вышагивают непуганые радиоактивные курицы. Вслушайтесь в географические названия, и комментарии отпадут за ненадобностью:

14 октября – г. Добруж (1 концерт),

15 октября – г. Новозыбков (1 концерт),

16 октября – г. Сураж (2 концерта),

18 октября – г. Клинцы (1 концерт),

20 октября – г. Стародуб (концерт на зоне, вечером – в городе),

21,22 октября – г. Брянск (2 концерта).

После такой поездки сам черт не страшен, и мы, передохнув денек в Москве, 25 октября уже выступали в Харькове. Этот концерт устраивали ребята, опыт которых в организации гастролей был близок к нулю. Именно поэтому они не стали рисковать, и зарядили лишь один концерт в зале на полторы тысячи мест. Нас выезд на одно выступление тоже устраивал – так надоели банкеты с местной рок-общественностью, что крайне манила перспектива: приехать в Харьков утром, отыграть концерт и сразу отправиться на вокзал, чтобы немедленно отъехать домой…

На вокзале нас встретили приятные интеллигентные ребята – Андрей и, по-моему, Володя. По предварительной договоренности, гостиницу не заказывали, поэтому нас повезли на квартиру к Владимиру, где мы должны были привести себя в порядок и тусоваться до саунд-чека. Было около девяти утра, когда большой автобус ЛИАЗ привез нас к пятиэтажке в одном из окраинных районов города. Первое, что мы увидели, войдя в квартиру, – накрытый всевозможными малоросскими блюдами огромный стол, занявший целую комнату. Отказаться от этого гостеприимного изобилия было невозможно, и, наскоро умывшись, мы уселись за стол. Моментально появилось пиво, и вскоре единственной занудной проблемой остался лишь вечерний концерт. Такова судьба – любой отдых приятнее самой лучшей работы. Сразу скажу, что вскоре появились и более крепкие напитки. Не выпить их при наличии подобных закусок было бы ошибкой, и мы пригубили. Правда, соблюдали меру. Все-таки концерт – дело ответственное.

Так наедаться перед выступлением, конечно, нельзя. На сцене хорошо чувствовать себя подтянутым и напружиненным, а не разомлевшим и умиротворенным. Тем не менее, концерт прошел на пятерку с плюсом. Тот факт, что группа выступит в городе единожды, породил дикий ажиотаж. В просторный зал с полутора тысячами сидений набилось более трех тысяч зрителей, которые аплодировали, орали, подпевали и зажигали огонь в медленных песнях. Харьков, куда группа попала впервые, сразу полюбил «Крематорий». Надо ли говорить, что в результате такого приема публики и такого стола «Крематорий» полюбил Харьков…

…15 ноября – выступление на фестивале «Рок-осень» в Риге. 1991 год уже довольно сильно разобщил латышей и русскоязычных аборигенов. Мероприятие было лишено официальной поддержки и минимальной помпы, и концерты проходили в небольшом зальчике мест на 400, правда расположенном в самом центре города. Гонорар «Крематория» за это мероприятие был, по существу условным, но, похоже, мы были единственными получившими хоть что-то. Но мы ехали в Ригу не за деньгами. Уже было ясно, что вскоре пути России и Латвии окончательно разойдутся, и хотелось просто с кайфом пошляться по городу, становившемуся иностранным. Я взял с собой жену, Григорян поехал с girlfriend’ом Дашкой (будущая вторая жена), Россовский прихватил свою коллегу по работе Иру (впоследствии она родит ему мальчика, и их семья эмигрирует в Израиль).

23 и 24 ноября – наконец-то случились долгожданные концерты в Москве. «Горбушка» (ДК им. Горбунова) каждый день набивалась до отказа. Концерты совпали с днем рождения Армена (24 ноября) и потому носили несколько импровизационный характер. Кстати, именно на этих выступлениях мы впервые исполнили песню Майка Науменко «Дрянь». Внимательный читатель помнит, что в первой части этих мемуаров данная песня уже упоминалась, так что ее выбор отнюдь не случаен. Впоследствии «Дрянь» войдет в сборник крематорских хитов «Двойной альбом», а тремя годами позже – в 1996 – модернизированная версия этой песни «Зоопарка» появится в качестве бонус-трэка на моем втором сольном альбоме «Мастер снов». Сразу подчеркну, что именно последний вариант является тем, за который лично мне перед покойным Майком не стыдно. Поверьте, это не набор стандартных слов и уж точно не заигрывание с публикой. Просто Майк являлся одной из крупнейших фигур отечественной рок-музыки – пожалуй, лучшим текстовиком в рок-н-ролле, и именно его тексты, во многом, определили высокий уровень требований к тексту в российском роке… В 91-м его «Дрянь» стала песней, неизменно присутствующей в крематорских концертах, – единственной песней «автора со стороны»…

26 и 27 ноября прошли 2 концерта в Казани, заделанные администратором «Б.Г.-бэнда» Алексеем Кайбияйненом, являющимся уроженцем этого города. В Казань приезжал и оператор «Б.Г.-бэнда» Олег Гончаров, который очень помог нашему штатному звукорежиссеру Сергею Овсянникову. Кстати, в Казани с нами тоже случилась забавная история. Когда на второй день нашего пребывания в городе мы спустились в гостиничный ресторан, официант, а вслед за ним и метрдотель грубо отшили нас, заявив, что в ресторане перерыв и кормить нас вообще нечем. С похмелья для спора не было сил, и мы «несолоно хлебавши» отправились было в соседнее кафе, как уже на самом выходе нас догнал бойкий хлопец в клетчатой кепке, спросивший, правда ли, что мы из «Крематория»? Еще свежи были в памяти истории с многочисленными казанскими группировками, к тому же в руках он крутил пистолетный патрон, так что как-то сразу стало чуть-чуть не по себе. Однако, выяснилось, что Костя (так звали нашего нового знакомого) стал невольным свидетелем того, как нас выпроводили из ресторана, и теперь просил вернуться, обещая быстрое обслуживание. Уже очень хотелось что-нибудь съесть, мы согласились – и через три минуты поглощали холодные закуски, наблюдая, как неприветливого метрдотеля трясут за шиворот. Конечно, после этого мы не могли не пригласить Костю и его друзей на концерт. Вечером спецназ (вооруженный не только дубинками, но и автоматами, – дань местной специфике), охранявший концерт, смотрел на этих наших гостей, как волкодавы на волков. Сразу после выступления мы должны были без заезда в гостиницу ехать на вокзал, но поезда задерживались аж на шесть часов (как сообщил Кайбияйнен), потом еще на три, и мы провели угарную ночь, полную впечатлений от новых для себя собеседников и суперчумового коньяка какой-то немыслимой выдержки (этого волшебного напитка наши новые знакомые лишили некую китайскую делегацию).