Глава V. «МНОГО ШУМА ПОЧТИ ИЗ НИЧЕГО»

Глава V. «МНОГО ШУМА ПОЧТИ ИЗ НИЧЕГО»

В конце июня мы съездили на пару концертов в Луганскую (экс-Ворошиловградскую) область и, записав для «МузОбоза» аудио- и видеоряд «Маленькой девочки» (один из хитов «Крематория»), разъехались на летние каникулы. Так уж получилось, что планировавшиеся на июль поездки по разным причинам отменились, а август мы и так предполагали отдыхать друг от друга…

Отдых того года я собирался провести в почти растительном режиме. Тому была серьезная, но приятная причина: моя жена была беременна, и вскоре последнему бездетному крематорцу предстояло стать папой. Поэтому были приобретены билеты на туристический теплоход, который плыл из Москвы в Астрахань с заходом во все основные порты, где он стоял, пока пассажиры осматривали местные достопримечательности. Именно на корабле и застигло нас сообщение о приходе к власти ГКЧП. Надо сказать, что в то время когда теплоход находится в рейсе, телевизионные передачи одной единственной телепрограммы принимаются крайне неустойчиво, а в некоторых точках маршрута не принимаются вовсе. Поэтому вы легко представите, как пассажиры сбивались в кучу вокруг обладателей транзисторных приемников, чтобы хоть что-то услышать о происходящих событиях. Подобное существование в информационной невесомости долго продолжаться не могло, и, кое-как доплыв до Астрахани, мы вылетели в столицу.

Я появился в Москве 28 августа (Мишка Россовский на пару дней раньше) и сразу узнал от Армена, что его приглашали выступать перед защитниками Белого дома, на что он согласился, несмотря на наше отсутствие. Однако, когда пришла пора концерта, гэкачепистов уже раздолбали в пух и прах, а исполнять куплеты перед победителями было уже так много охотников, что… Вообще, вся эта августовская история и тогда-то сильно смахивала на заурядный фарс (с отдельными драматическими страницами), а уж сегодня и вовсе непонятно, как ее назвать. Больше всего тогда удивила музыкальная пресса, пересмотревшая отношение к рок- и поп-музыкантам, в зависимости от их участия в «революционных концертах». Абсолютной вершины журналистского шабаша достиг Дмитрий Шавырин, который в нескольких публикациях «Звуковой дорожки» газеты «Московский комсомолец» писал о том, что отрекается от поп-музыкантов, не вышедших на баррикады. Однако квинтэссенцией этого опуса явился прогноз реанимации популярности Андрея Макаревича, в числе первых оказавшегося в гуще событий. Можно по-разному относиться к творчеству Макаревича, но корни любви к этому автору (и исполнителю) уже так глубоки, а круг его верных слушателей воспитан годами работы на сцене и многочисленными студийными записями. Так что «закапывать» его только для того, чтобы получить приоритет в откапывании!.. Последствием всего этого баррикадно-музыкального бума стало то, что бесчисленное множество исполнителей на каждом углу трубили о своей причастности к концертам у Белого дома. Не хочу никого обидеть, но позволю себе поделиться мыслями: одна хорошая песня может смыть с людских душ больше дерьма, чем сумма амбиций всех тусовщиков от музыки.

В результате еженедельник «Аргументы и факты», являвшийся на тот момент негласным глашатаем победившей демократии, был вынужден включиться в околопарламентскую (почти филармоническую) музыкальную грызню и опубликовать список выступавших перед защитниками Белого дома с указанием даты и даже времени выступления. Вся эта возня была настолько отвратительна по своей сути (был на баррикадах – хороший музыкант, не был – плохой), что несколько раз в интервью на вопрос: «Где вы были 19 августа?» я в истинно крематорском духе отвечал: «Поддерживали ГКЧП!». Надеюсь, умный поймет, а дураку не растолкуешь никогда.

Кстати, еще один околополитический как бы анекдот (хотя то, что я расскажу сейчас, – чистая правда). После одного из концертов ноябрьского турне «Крематория» по Сибири (Омск – Красноярск – Новосибирск – Барнаул, некоторые пикантные эпизоды этих гастролей ждут вас в одной из следующих глав) в гримерку пробился корреспондент некоего регионального демократического издания (sorry, название запамятовал). Получив согласие на интервью, он мгновенно начал «пикировать» на нас с сугубо политическими вопросами, причем в довольно задиристом тоне. Все объяснилось на пятом или шестом вопросе: «А вы знаете, что в своем последнем интервью Жириновский назвал лучшей группой разваливающегося Союза «Крематорий»? Владимир Вольфович утверждает, что любит вас за злую честность, и, если бы нужно было написать новый гимн СССР, он бы поручил это сделать «Крематорию». Скажите, вы бы согласились?». На это мы ответили, что гимн писать не откажемся, а уж в нем каждый политический клоун получит по заслугам.

Да, еще об одной организационной перемене, произошедшей тем же летом в группе. Ольга Жигарева, являвшаяся в момент моего возвращения в «Крематорий» директором группы, несколько отдалилась от жизни команды. В этом не было чьих-либо интриг, просто у Оли существовала основная работа (убей бог, не помню какая), и заниматься делами «Крематория» в полном объеме она больше не могла. Кстати, к этому времени она уже перестала ездить вместе с группой на гастроли, а именно в гастрольных поездках исполняется значительная часть обязанностей директора музыкального коллектива. Поэтому группа полюбовно рассталась с Олей (работавшей на этом посту около трех лет), договорившись о дальнейшем сотрудничестве по организации отдельных концертов и гастрольных выездов. Никаких сомнений по поводу новой кандидатуры на освободившуюся должность ни у кого не было – пост директора «Крематория» занял ваш покорный слуга. Мне и раньше приходилось участвовать в организации концертов и прочих мероприятий. Так что сомнений по поводу компетентности не было. Для «Крематория» подобное назначение было и подавно выгодным – в отличие от получавших проценты со всех заработанных группой денег директоров со стороны, я не получал ни копейки сверх своего гонорара рядового музыканта группы. Конечно, можно было выторговать какие-то деньги за выполнение директорских обязанностей, но в ситуации, когда все участники группы являлись не только друзьями, но и деловыми партнерами, тянуть одеяло на себя я считал просто невозможным.