ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЙ ДЕБЮТ

ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЙ ДЕБЮТ

В один прекрасный майский день 1984 года наш приятель Дима Бродкин (впоследствии первый администратор группы, а затем, вплоть до лета 1988 года, директор «Крематория») сообщил, что ушедшие в народ два альбома принесли плоды – слушатель заинтригован, а следовательно можно заряжать концерты.

К тому времени вопрос о выступлениях в крематорском качестве уже назрел, тем более что, отдыхая в 1983 году на юге, Армен через нашего однокурсника Шуру Портнова познакомился с неким Сергеем Пушкаревым, присоединившимся к нам в роли бас-гитариста, хотя на двух следующих альбомах («Иллюзорный мир» 1986 г., «Кома» 1988 г.) кроме баса он играл большинство (не все) клавишных партий. Он же привел своего приятеля – скрипача Михаила Россовского. Последнее было весьма актуально, так как альтист Данилов находился в стадии крайнего духовного и физического изнеможения, и к концертам с таким же успехом можно было привлечь муху с потолка.

Нас стало четверо…

Все мы были студентами дневных отделений различных институтов, и потому время для репетиций у каждого имелось. В результате довольно бурной подготовки к июлю была готова полуторачасовая программа. Я не оговорился: именно программа, а не набор песен.

Никакие залы нам не светили (шел 1984 год), выступать суждено было на флэтах (от английского flat – квартира), но мы не пошли по общепринятому тогда пути. В те времена на квартирных сейшенах использовались, в основном, акустические инструменты: гитара, скрипка, флейта, губная гармошка и бонги. Мы адаптировали для флэтов электрический вариант. В одну небольшую колонку с усилителем подключались бас Пушкина (прозвище Сергея Пушкарева), моя электрогитара и микрофоны. Двенадцатиструнка Армена и скрипка Россовского работали прямым звуком. Все это дополнялось бонгами, на которых играл тот, кто в данный момент был свободен. В моей песне «Винные мемуары» Армен играл на блок-флейте, в его «Крылатых слонах» я изощрялся на губной гармошке. Не считайте это саморекламой, но в объеме комнаты, пользуясь лишь примитивными техническими средствами, «Крематорий» достиг почти идеального звукового баланса. Это давало нам возможность исполнять не только песни, уже известные по записям, но и довольно заковыристую инструментальную композицию, являющуюся прологом к концертной программе. В субботу 14 июля 84 года на квартире Димы Бродкина в Красностуденческом проезде состоялась двойная премьера – мы решили не кокетничать и сыграли в один день сразу два концерта с тридцатиминутным перерывом для смены зрителей. Большинство приглашенных составляли друзья и друзья друзей, дополненные всеми, кого мы смогли сагитировать.

Вообще, выступление перед друзьями всегда более ответственны, так как, кроме дружеского расположения слушателей, существует значительная доля скепсиса и иронии. А нам очень важно было услышать не только комплименты, но и конструктивную критику.

Второй концерт перерос в пьянку, во время которой был проведен опрос подвыпивших, а следовательно более откровенных, друзей и знакомых. Большая часть оценила наш дебют как положительный, а мы старались почерпнуть из отзывов мотивы для корректировки программы. Так что, кроме разудалой внешней формы (вино, отвяз и т.п.), на флэтовых концертах присутствовала мудрая внутренняя сущность: отсутствие разделяющей артиста и зрителя сцены не давало возможности халявить и отсекало все излишества исполнения и имиджа.

Уже через неделю состоялось следующее выступление. После этого концерта мы поняли, что особого дефицита зрителей нет. Большинство из побывавших на сейшенах не только хотели попасть туда вторично, но и приводили свое окружение. Несколько трудней обстояло дело с местами для концертов. Сами понимаете, соседи смельчаков, предоставлявших квартиры под сейшена, неминуемо регистрировали сборище большого количества народа, порой двукратное (два концерта в день). Именно трудности с флэтами не позволяли устраивать наши мероприятия еженедельно. В среднем, двойной концерт происходил раз в две недели. По количеству выступлений «Крематорий» перекрывал почти все московские группы, за что в первую очередь хочется поблагодарить хозяев квартир.

Практически каждое такое мероприятие кто-нибудь из зрителей записывал на магнитофон, и вскоре по Москве разошлись многочисленные записи наших концертов. Надо сказать, что концертные записи имели даже более удачные варианты аранжировок, чем студийные (где мы были так сильно ограничены в составе). К тому же Пушкин и Россовский оказались именно теми исполнителями, которых нам с Арменом так недоставало во время студийных записей, а песни, обыгранные на зрителе, окончательно устаканились и обросли мясом, в смысле аранжировкой.