ПРЕДДВЕРИЕ КРАХА
ПРЕДДВЕРИЕ КРАХА
Успехи Советского Союза и его Вооруженных Сил на советско-германском фронте, проводимый им твердый курс на полный разгром блока фашистских государств еще больше поднимали авторитет нашей Родины, утверждали ее ведущую роль в борьбе с фашизмом. Поражение союзников в Арденнах в январе 1945 г. на какое-то время посеяло в японском руководстве надежду на затягивание войны в Европе, а следовательно, и на Тихом океане, но этим надеждам не суждено было сбыться. Судьбу войны решал Восточный фронт.
В высшем японском руководстве, видимо, понимали всю трагичность создавшегося положения; окончание войны в Европе и разгром гитлеризма обрекали милитаристскую Японию на полную изоляцию, позволяли западным союзникам сосредоточить все свои силы против нее. Не до конца ясной для японского правительства оставалась позиция Советского Союза, пришедшего к финалу войны как никогда сильным в военном и политическом отношении.
В апреле 1945 г., в разгар дипломатических маневров, связанных с поиском сепаратного мира, в Токио пришла весть о смерти президента США Франклина Рузвельта, отстаивавшего принцип единства действий трех великих держав. С нескрываемой радостью узнали здесь о приходе к руководству США Гарри Трумэна. Японская официальная пропаганда открыто высказывала предположение, что новый президент вместе с Черчиллем изменит курс Запада, поэтому он-де заинтересован в скорейшем окончании войны с Японией.
В Сан-Франциско 25 апреля 1945 г. открылась первая сессия Организации Объединенных Наций, принявшая Устав этого международного форума и провозгласившая основные принципы послевоенного мира. В Токио по-прежнему не верили в единство великих держав, в возможность установления длительного послевоенного мира, поэтому к сообщению о сессии отнеслись с изрядной долей скептицизма. Здесь все еще надеялись, что стремление союзных держав к разделу побежденной Германии неизбежно породит войну между СССР и западными странами. Исходя из своего опыта участия в Лиге наций, руководители Японии не отнеслись всерьез к созданию ООН, к международным договорам и соглашениям в Тегеране и Ялте, полагая, что в случае необходимости каждая из сторон не задумываясь превратит их в пустую бумажку.
В последних числах апреля, накануне падения Берлина, в японской столице начались смятение и паника. Как уже говорилось, на протяжении всей войны японская информационная служба крайне необъективно освещала положение на советско-германском фронте. Неожиданно, как гром среди ясного неба, прозвучали сообщения печати о решающих сражениях за Германию, об ожесточенных боях на улицах и площадях Берлина. Для большинства японцев, приученных безоговорочно верить каждому печатному и официально сказанному слову, известие о надвигающейся катастрофе Германии было поистине ошеломляющим.
Японская пропаганда, пытаясь ослабить впечатление от сообщений о поражении Германии – последнего союзника Японии, еще больше увязала во лжи. Пресса и радио наводняли страну слухами о «варварстве» и «бесчеловечном» обращении советских войск с жителями Германии, измышлениями о «кровопролитных боях» между советскими и англо-американскими войсками западнее Берлина. Людям навязывали абсурдную мысль о том, что поражение Германии должно еще сильнее сплотить японскую нацию для достижения полной победы.
И без того напряженная обстановка в Токио, нагнетаемая ежедневными сводками о боях на Окинаве и у берегов Кюсю, массовыми налетами авиации на города Японии, еще больше подогревалась сенсационными сообщениями японских спецкоров из Берлина. И только Советское информационное бюро неизменно передавало точную и правдивую информацию о положении в Германии. Благодаря спокойному и уверенному голосу Москвы мир узнавал правду о событиях, светлую правду о Великой Победе.
Незабываемо 9 мая 1945 г. Небольшой коллектив посольства жил в эти дни ожиданием сообщений из Москвы. И вот они пришли. Сообщение о капитуляции Германии мы услышали по радио в 7 часов утра 9 мая. В едином порыве, с возгласами восторга и ликования выбежали все мы во главе с послом Я. А. Маликом на центральную часть двора, обнимали и поздравляли друг друга с замечательной победой. У всех на глазах слезы радости, все взволнованны и счастливы. Мы забыли, что последние ночи из-за непрерывных воздушных налетов провели в сыром и холодном убежище, что долгие месяцы недоедали, недосыпали, жили в постоянной тревоге за свою страну и порученное нам дело. Многие из нас в течение всей войны не видели своих жен и детей.
Проходившие мимо посольства японцы с любопытством останавливались, не в состоянии понять, что происходит с советскими дипломатами. Часть из них поднялись на крышу соседнего здания министерства связи и оттуда наблюдали за нашим торжеством. Рассвирепевшие полицейские свистками и дубинками старались рассеять скопление людей.
Окончилась война с фашистской Германией, мир пришел в Европу – мир долгожданный, завоеванный такой огромной ценой. Но не было еще мира на Дальнем Востоке и в Азии. Раненый японский зверь готовился к последней схватке. Правящей клике Японии нужна была внушительная победа, чтобы получить возможность вступить в переговоры о почетном мире. По мнению японского командования, решающее сражение с главными силами флота, армии и авиации США должно было произойти в конце 1945 г., в момент высадки американцев на территорию Японии.
Американское командование иначе оценивало сроки окончания войны. По его мнению, решающая операция по овладению собственно Японией была возможна не ранее середины 1946 г., после того как русские союзники «протаранят» японскую оборону в Маньчжурии и Корее, а Соединенные Штаты соберут силы для завершающего удара. За это время предполагалось путем массовых бомбардировок японских городов разрушить военно-экономический потенциал Японии и подорвать моральный дух нации. Начиная с февраля 1945 г. каждая из сторон готовилась к решающему сражению, которому не суждено было произойти.
На оценку возможных перспектив окончания войны, как нашими союзниками, так и Японией, огромное влияние оказала операция на Окинаве весной 1945 г. По моему глубокому убеждению, именно эта операция привела в замешательство американское командование и лишила войска США их наступательного пыла. Упорство японцев при обороне собственных островов, заметно возросшие людские и материальные потери, видимо, обескуражили наших американских союзников.
После победы на Филиппинах и овладения островами Огасавара американское и английское командование подготовило высадку десанта на Окинаве – крупнейшем из островов архипелага Рюкю. Целью десанта было окончательно разорвать коммуникации Японии с бассейном Южных морей и Китаем, создать выгодное стратегическое положение в Восточно-Китайском море для предстоящей высадки союзных войск на территории Японии. Японское же командование стремилось удержать острова Рюкю, нанести противнику наибольший урон и выиграть время для усиления обороны собственно Японии.
По своим масштабам Окинавская операция была одной из крупнейших на Тихом океане – она продолжалась свыше 80 дней (с 1 апреля по 23 июня). В начале апреля союзники высадили на Окинаве около 180 тыс. человек морской пехоты. Операцию поддерживали не менее 2 тыс. самолетов и 1,5 тыс. боевых и вспомогательных кораблей. Силы японцев были значительно меньше. Однако они превосходили противника в стойкости и обеспечили более выгодное стратегическое расположение войск и боевых средств. В активной борьбе за Окинаву помимо обороняющейся там 32-й армии и маневренных соединений флота участвовали также авиация и флот, базировавшиеся на Тайване, в Китае, Корее и западных районах Японии.
Бои за Окинаву носили исключительно ожесточенный характер. Японские солдаты, моряки и ополченцы сражались до конца. Большой урон наступавшим нанесли смертники. В конце боев командующий 32-й армией генерал-лейтенант Усидзима покончил с собой традиционным харакири.
В битве за Окинаву американцы и англичане, по собственным признаниям, потеряли более 750 самолетов, около 400 боевых кораблей, в том числе 9 линкоров, 24 авианосца, 29 крейсеров, 90 эскадренных миноносцев, свыше 100 военных транспортов и кораблей малых классов.
Об ожесточенных боях за Окинаву мы в Токио узнали вскоре после высадки американского десанта. Несмотря на цензурные запреты, печать и радио не могли скрыть этого факта. Американские информационные службы в подробностях оповестили об операции весь мир. В течение апреля американцы, используя новые авиабазы на Окинаве, регулярно бомбили западные и центральные районы страны. При каждом налете американские летчики, сбрасывали листовки, сообщавшие об успехах союзников в операции на Окинаве и даже о местах базирования там их авиации. Поэтому японским службам информации было бессмысленно молчать. В поездах и очередях упорно распространялись слухи о том, что десант на Окинаве – это решающий шаг к высадке американцев на Японские острова. Органы пропаганды, включая и религиозную, на все лады трубили, что «священная война» за землю Ямато уже началась и будет продолжаться до последнего японца.
Военные действия на Окинаве были использованы как новый стимул ко всеобщей мобилизации нации. Несмотря на то что в армии и флоте под ружьем уже находились более 5,5 млн. человек, усиленная мобилизация в армию, ополчение и трудовые отряды продолжалась. Шло активное комплектование добровольцев в отряды специального назначения – камикадзэ. Школы превратились в пункты военной подготовки, занятия с учащимися были сведены до минимума.
Оценивая значение Окинавской операции, японские военные деятели утверждали, что они благодаря ей выиграли около трех месяцев, необходимых для подготовки страны к обороне собственной территории. Размах проводимых тогда мероприятий был действительно огромным. Страна с каждым днем превращалась в полном смысле слова в военный лагерь. Гражданскую администрацию заменила военная, действовавшая по строгим законам военного времени. На территории самой Японии было создано шесть фронтов; кроме того, существовало еще три фронта в Маньчжурии и Корее и два в Китае и на Тайване. Каждый фронт обладал своей промышленно-технической базой, запасами боевых средств, средств воздушного прикрытия, продовольствия и военного снаряжения для автономного существования и борьбы в полном окружении. Была проведена тотальная мобилизация военной и гражданской промышленности, транспорта, создавались запасы продовольствия и медикаментов, развернута медицинская служба, организована консервация крови для переливания. Продолжалась эвакуация предприятий и населения в горы, строились рубежи обороны, убежища и склады.
Японское командование не теряло надежды на возможность нанесения противнику таких неожиданных ударов, которые заставили бы его отказаться от дальнейшего наступления. На судостроительных заводах компании «Мицубиси» строилось около десятка специальных подводных лодок водоизмещением 5-6 тыс. т для разрушения Панамского канала и изоляции Атлантического флота США от Тихоокеанского. Готовился запуск из центральной части Тихого океана большой партии воздушных шаров с зарядами тротила, которые должны были обрушиться на города западного побережья США. Крупнейшая лаборатория ядерной физики под руководством профессора Нисина торопилась с созданием космических «лучей смерти». Десятки лабораторий выращивали смертоносные бактерии, чтобы в критический момент заразить ими войска противника и районы их расположения. Многие тысячи японцев-смертников, оснащенных простейшими самолетами, микролодками, торпедами, взрывчаткой и автоматическим оружием, были готовы пойти на смерть, ждали команды умереть за императора. И хотя некоторые приготовления имели скорее пропагандистский эффект, все же чувствовалось, что в Японии готовятся к отчаянной схватке на своей территории.
После Окинавской операции командование США, по всей вероятности, понимало, что оно платит непомерную цену за каждый клочок земли в океане и еще большую вынуждено будет заплатить в борьбе за территорию собственно Японии. Видимо, это играло не последнюю роль в расчетах американцев, когда они летом 1945 г. заметно застопорили подготовку к высадке своих войск в Японии, перенеся ее на середину 1946 г.
Как-то незаметно вконец развалился дипломатический корпус в Токио. Кроме советского посольства, в котором осталось полтора-два десятка дипломатов и сотрудников, причем половина из них жила с семьями в местечке Гора, в Токио находились еще три-четыре представительства марионеточных режимов (Бирмы, Таиланда, Нанкина). Прекратилась всякая представительская деятельность, давно уже не было протокольных визитов, банкетов.
Немецких дипломатов постигла та же участь, что и итальянских: послу Штаммеру и двум старшим дипломатам разрешили жить под присмотром в столичных отелях, остальным пришлось выехать в Шанхай, Циндао, Тяньцзинь. В поездах и гостиницах больше не было слышно выкриков «хайль!» и торжествующего смеха гитлеровцев. Куда девалась петушиная спесь и надменность вчерашних «победителей». К одному из наших дипломатов на вокзале подошел теперь уже бывший германский военный атташе генерал Крейчмер и попытался выяснить судьбу фельдмаршала Паулюса, под началом которого он якобы служил. Как бы между прочим Крейчмер сказал, что японцы обращаются с немецкими дипломатами хуже, чем с военнопленными. В полушутливой форме генерал Крейчмер добавил, что, возможно, придется им просить у советского посольства в Токио консульской защиты. Что ж, времена менялись. Но то, о чем говорил немецкий генерал, было еще не самое худшее. Кое-кто из руководителей германского посольства в Токио реально опасался оказаться на скамье военных преступников. Ведь посольство было главным связующим звеном между Берлином и Токио в течение всей войны.