Пути господни неисповедимы

Пути господни неисповедимы

По-разному сложилась судьба моих друзей, вместе со мной закончивших ЛВХПУ в 1953 году и получивших распределения в разные концы необъятной нашей родины.

Наибольший успех достался моему другу Вите Круглякову, которого судьба закинула в столицу Киргизской Союзной Социалистической республики, город Фрунзе.

Кто бы мог подумать, что с первых же его творческих шагов во Фрунзе случай предопределит его статус и дальнейшее безбедное существование последующих сорока лет!

Подарку фортуны предшествовала другая история. Наш учитель, скульптор Роберт Карлович Таурит, вместе с народным художником СССР Вениамином Борисовичем Пинчуком в 1952 году получили Сталинскую премию за большую скульптурную композицию «Ленин и Сталин в Горках». Это произведение закупил ЦК партии Киргизии для здания Верховного Совета. Гипсовую скульптуру в полторы натуры величиной бережно запаковали в четыре специально изготовленных ящика, переложили стружкой отдельные части и отправили заказчику.

По прибытии скульптуры во Фрунзе собрать ее воедино было поручено местному киргизскому скульптору, который, провозившись месяц, представил готовое изделие идеологической комиссии ЦК для приемки и дальнейшего установления его на специальном подиуме в актовом зале Верховного Совета.

Высокохудожественное произведение талантливых ленинградских мастеров вызвало всеобщее одобрение высокой партийной комиссии. Гипсовый Ленин с доброй улыбкой, слегка откинувшись на спинку скамьи после тяжелой болезни, внимательно слушал гипсового Сталина, который, держа знаменитую трубку в правой руке, левой ласково обнимал спинку скамьи, символически поддерживая неокрепшего вождя и одновременно вводя его в краткий курс событий и свершений в любимой ими обоими стране.

Комиссия приняла работу, похвалила талантливого киргизского умельца и собралась было уже уходить, как вдруг один из ее членов задал неожиданный и очень неприятный вопрос:

— Позвольте. Одну минуточку… А разве Владимир Ильич ходил когда-нибудь в русских сапогах?

Началось смятение. Высокая комиссия замолчала на минуту, тараща испуганные глаза на гипсовые сапоги Владимира Ильича. Что-то было не так! Тем более, что Сталин, всегда носивший русские сапоги, почему-то оказался в ленинских брючках…

Скандал разрастался. Кто-то из членов заявил, что по его мнению и с руками что-то не так, а другой бестактно вспомнил, что опубликование скульптуры приурочено к открытию очередного съезда партии Киргизии через полтора месяца…

К ответу потребовали побледневшего киргизского умельца, который на смешанном от волнения русско-киргизском языке бормотал что-то несуразное и непотребное про разные ноги и одинаковые шарниры…

К тому времени Сталина не было в живых уже три месяца, но дело его жило.

Перепуганная и разгневанная комиссия постановила: 1. Сомнительную скульптуру немедленно убрать в охраняемый склад, расположенный на территории воинской части. 2. Умельца схватить и передать органам для выяснения, случайно ли он перепутал отдельные члены вождей или по злому умыслу для дискредитации великой дружбы Вождя мирового пролетариата с Отцом народов. 3. Всю историю с разноногой скульптурой совершенно и абсолютно засекретить.

Оставался неразрешимым мучительный вопрос — что ответить ЦК по поводу долгожданного памятника в торжественный день открытия съезда.

Вот тут-то, в этот сложный и опасный для республики час и появился на киргизском партийном небосводе ангел-спаситель в лице молодого, энергичного, полного сил и творческих замыслов скульптора Вити Круглякова.

Он деловито и умело приступил к переделке: разобрал всю скульптуру, переставил ноги, подправил руки, обработал швы и через неделю сдал работу в полном блеске высокой комиссии.

Благодарная комиссия не осталась в долгу. Витю скоропостижно приняли сначала в Союз художников Киргизии, а затем и в партию, и в дальнейшем он безбедно жил в течение сорока лет до горбачевской перестройки.