ДЖОКИА ГУГАВА: «Скользи, скользи, веревка...»

ДЖОКИА ГУГАВА: «Скользи, скользи, веревка...»

— Ну, здесь можно и передохнуть...— говорит Ми­хаил-Младший и удобно закрепляется на стене.

А наша связка — я и Шалико — перешла на стра­ховку. По движению веревок Джумбера и Гиви, которые теперь идут первыми, мы догадываемся об их переме­щении, догадываемся, успешно они продвигаются или испытывают затруднения. Веревка — наш главный связной. Особенно теперь, когда все кругом укрыл туман и мы еле различаем друг друга. Эта связующая нить становится бесценной.

«Скользи, скользи ты вверх, веревка, и никогда не напрягайся»,— вспоминаются слова из какой-то альпи­нистской песенки.

А веревка вправду скользит в наших руках, скользит и незаметно, медленно, равномерно поднимается вверх. Не качается, не дергается. Это хороший признак.

Вскоре и мы следуем за веревкой. Наверху, на маленькой платформе, закрепляемся и снова переходим на страховку. Страховка здесь более надежна, чем там, внизу. Когда стена местами переходит в отрицательную, мы применяем лестницы из тройной веревки. В верхней части этого участка обнаруживается угол, который на глаз и не виден, но хорошо прощупывается рукой. Угол выгоден для положения стоя. А это означает, что наша страховка будет еще надежнее. И еще — что шлямбурные крючья будет легче вбивать в стену. Когда хоть одной ногой стоишь на твердой земле, удар приобре­тает большую силу, мышцы устают меньше...

Время от времени используем веревочную лестницу. Как правило, первая связка поднимается наверх с помощью площадок и лестниц.

Участок № 9. Этот участок имеет уклон 75 — 90°. От других он отличается тем, что на поверхности гранитной стены едва заметно обозначается пояс трещины, кото­рый тянется по вертикали.  Поверхность стены имеет форму бараньего лба, и вертикальная полоса просту­пает, словно след топора. Мы обрадовались при виде трещины. Но она оказалась такой узкой, что не удалось вбить крюк. Местами на «лбу» виднеются скальные вы­ступы, образующие прямые углы с его поверхностью. Расстояние между ними примерно около двух метров. Весь участок отвесный,  в  середине с  отрицательным уклоном.  Наверху, слева,— желоб,  над  ним — что-то вроде площадки. Передняя связка направляется туда. Снова слышен стук молотка. На нас, носильщиков и страховщиков, сыплются каменная пыль, мелкие осколки скалы.

Мощная волна ветра закутывает нас в плотное серое облако пыли, и обетованная площадка над желобом исчезает из поля зрения. Мы не видим и ушедших вперед Джумбера и Гиви. После двадцати, максимум тридцати, ударов молотком у человека, висящего в воздухе, каким бы сильным и тренированным он ни был, устают мышцы, и его необходимо сменить. Мы внимательно следим за сменой товарищей, прислушиваясь к харак­терным для каждого звукам ударов. Мы хорошо знаем «почерк» каждого, так что, несмотря на отсутст­вие видимости, без труда узнаем, кто из них вышел на скалу.

— Площадка!.. Площадка! — доносится сверху ра­достный возглас Джумбера, возвещающий нам, что участок пройден и побежден. Теперь мы можем сни­маться со страховки, передовая связка временно возь­мет на себя наши функции. Они уже надежно закре­пились на стене, и пока все мы не поднимемся туда, не выпустят из рук страховочной и вспомогательной вере­вок. Мы повисли на веревке. Поодиночке взбираемся по ней.

И вот мы наверху. Принимаем от первой связки молотки, шлямбурные и скальные крючья, лестницы и прочее необходимое снаряжение.

Мы поработали совсем немного, как вдруг снизу донесся голос Старшего:

— Эй, работяги, как вы думаете, сколько сейчас времени?

Невинный вопрос застает нас врасплох. Я, во всяком случае, думал о чем угодно и вообще забыл о времени.

— Сколько времени? — мы с Шалико пожали плечами.

— Шесть часов. Пора думать о ночлеге. Тем более в такую погоду, когда весь мир утонул в тумане.

Ограниченность во времени спутала все карты, все планы... Но делать нечего — надо развешивать гамаки и устраиваться на ночлег.

27.III.64. Участок № 10. Моросит. Сильный ветер. Черт знает что за погода! Вчера мы предусмотрительно укрылись водонепроницаемым брезентом. Брезент-то водонепроницаемый, но почему наши спальные мешки наутро оказались влажными? Пренеприятное чувство — просыпаться утром в той одежде, в которой работал весь вчерашний день. Одежда эта почему-то становится страшно тяжелой, она давит на плечи, ты ощущаешь ее на теле как некие оковы. Особенно остро это ощущение во время высотных восхождений, когда из-за холода ты вынужден одеваться очень тепло. Постепенно, по мере того как начинаешь работать, оно исчезает. Ты забываешь и о том, что вот уже неделя, как не принимал не только горячий, но и холодный душ, и, лишь укладываясь спать или просыпаясь утром, вспоминаешь об этом...

Вскоре мы снимаемся со скал. Складываем гамаки, веревки. Там, где это возможно, вытаскиваем вбитые нами на стоянке драгоценные шлямбуры, завтракаем и выходим.