БУДНИ МОСКОВСКОГО СОВЕТА НОВАТОРОВ
БУДНИ МОСКОВСКОГО СОВЕТА НОВАТОРОВ
Далеко не всем удается найти такую общественную «нагрузку», которая полностью по душе. Мне в этом отношении очень повезло: в течение пяти лет я с большим удовлетворением отдавал свои силы Совету новаторов.
В 1962-1963 гг. Московский совет новаторов был довольно большой и уже широко известной организацией. К нам часто приезжали специалисты и новаторы из многих городов страны за советом, за консультацией по нашим изобретениям, приезжали и для того, чтобы перенять опыт организации новаторов и использовать его в своем городе.
Президиум Совета новаторов совместно с техническим управлением совнархоза ежегодно готовил и организовывал выставки работ новаторов машиностроения на ВДНХ. Это была большая и сложная работа. Только в 1963 г. Московский совет новаторов представил на выставку в павильоне «Машиностроение» более 800 экспонатов; 486 новаторов московских заводов, представивших оригинальные и наиболее ценные инструменты и устройства, были награждены золотыми, серебряными и бронзовыми медалями ВДНХ и денежными премиями. Предприятия, где работали новаторы, получили дипломы ВДНХ I и II степени.
Эти выставки оказались очень действенной формой пропаганды технических новшеств. Здесь любой посетитель- рабочий, техник, инженер мог не только получить исчерпывающую консультацию, но и научиться работать по-новому, с небывалой до сих пор производительностью. Опытные инструкторы передовых методов труда, а нередко сами авторы новых инструментов и устройств терпеливо и наглядно объясняли сотням посетителей новые приемы труда.
Руководство ВДНХ, в частности бывший тогда директором Иван Прокофьевич Федянин, директор павильона «Машиностроение» А. В. Нешто, главный инженер павильона М.3. Зеликсон правильно оценили огромное значение нового метода пропаганды. По их инициативе был создан Консультативный совет ВДНХ, в который вошли представители советов новаторов всех промышленных центров страны. Представителем московских новаторов в этом совете был я.
Был разработан план организации выставок работ новаторов почти всех крупных городов страны. По этому плану советы новаторов Москвы, Ленинграда и Украины должны были устраивать свои выставки-смотры почти каждый год. Обычно выставка длилась один-два месяца, значит, на протяжении одного года могли показать свои достижения новаторы семи-восьми городов.
Мы, московские новаторы, на этих выставках познакомились с множеством полезных новшеств и подружились с их творцами — замечательными рабочими-изобретателями. Кроме наших ленинградских соратников мы близко узнали многих новаторов Киева, Одессы, Горького, Харькова, Львова, Витебска, Таллина, Риги, Вильнюса, Еревана, Баку, Минска, познакомились с членами советов новаторов Московской области, Челябинской области и многих других городов и областей страны. Очень интересными товарищами были председатели этих советов, про каждого из них можно было бы написать книгу. Все они — токари, слесари, инженеры — имели, свой почерк профессиональной и организаторской работы. Каждый оставил свой след в современной технике металлообработки. Общее у всех было одно: большая любовь к Родине, страстное стремление сделать как можно больше для ее технического прогресса. Все председатели, которых я знал, были коммунистами. Будучи сами новаторами и изобретателями, они отлично понимали свои задачи и работали самоотверженно.
С большинством из них я встречался на ВДНХ, многие бывали в Московском совете новаторов на улице Кирова, почти у каждого из них побывали московские новаторы. В Московском совете новаторов все шло более или менее гладко: организацию выставок на ВДНХ и постоянную нашу пропаганду технических новшеств на заводах поддерживали и совнархоз, и МГСПС, и газета «Московская правда». Все вроде было хорошо.
Но вот мало-помалу начали сбываться предсказания председателя Ленинградского совета новаторов Владимира Якумовича Карасева: на заводах нас стали встречать ироническими улыбками, а то и откровенной насмешкой. Как-то, выступая на заводе шлифовальных станков вместе с новатором-фрезеровщиком Балашовым, я услышал в толпе рабочих, окруживших Балашова: «Новая прорезная фреза — слов нет, хорош инструмент. Да где ее взять?» Другой рабочий ответил в тон первому: «Вот он положит фрезу в чемодан и уедет, а мы опять будем фрезеровать „сохой на козе“!»
В другой раз и на другом заводе я услышал такую фразу: «Ну, опять новаторы дразнить нас приехали! Знаем мы их! Покажут какой-нибудь чудо-инструмент, потом завернут его в тряпочку и — поминай как звали! А спроси, где делают такой инструмент, — нигде, говорят, не делают, изготовляйте сами!»
Все получилось точно так, как предсказал Карасев. Пропаганда начала давать холостые обороты. Посоветовавшись со своими товарищами — членами президиума, я пошел к нашему шефу в совнархозе — заместителю начальника технического управления.
Энергичный, быстрый и всегда очень занятый Михаил Михайлович Зайцев как-то ухитрялся находить время для новаторов. Когда я изложил ему наши сомнения, он спросил:
— Ну и что ты предлагаешь?
Я предлагаю для начала отобрать вместе с вами десяток самых ходовых и высокопроизводительных инструментов и просить председателя совнархоза включить их изготовление в план двум или трем московским заводам, ну хоть по тысяче штук, — ответил я.
— Н-да-а, — протянул Зайцев. Потом вдруг вскинул на меня глаза: — А ведь это здорово! Я думал, что у вас так и будут одни показы да рассказы. А то, что вы намечаете, это уже похоже на дело. Давайте подготовьте на своем президиуме список ваших новшеств и послезавтра приходи с ним ко мне! — закончил Зайцев и встал.
— Не надо послезавтра, — остановил я его, — вот список!
Михаил Михайлович опять сел и быстро просмотрел мою бумагу.
— Оперативно работаете, — усмехнулся он, — люблю деловых людей.
Он еще раз, уже внимательно, прочитал список.
— У вас по этим новинкам нет сомнений? — спросил он.
— Мы в них полностью уверены.
Зайцев вызвал секретаря:
— Подготовьте коротенький доклад по этой записке на заседание Совета народного хозяйства в четверг, — он передал мою записку секретарю. — А ты будь готов, тебя вызовут на совет.
…Заседание Совета народного хозяйства Московского экономического района. Мне еще никогда не приходилось видеть сразу такое множество высоких руководителей. Ни одного знакомого лица! Я чувствовал себя среди них неуютно. Потом, приглядевшись, увидел Евгения Александровича Устинова — управляющего делами совнархоза, вошедшего с одним из заместителей председателя совета. Увидел Генриха Федоровича Козлова — заведующего промышленным отделом «Московской правды», весело кивнувшего мне. Потом быстрой походкой прошел Зайцев и ободряюще улыбнулся мне: дескать, не робей!
Вошли председатель совнархоза Василий Николаевич Доенин и семь его заместителей, среди которых я узнал Василия Даниловича Микитюка — бывшего главного инженера нашего завода. Увидев, что здесь есть знакомые, я почувствовал себя спокойнее.
Председатель Доенин вел заседание четко и быстро. Когда очередь дошла до нашего вопроса, он сказал:
— По вопросу о централизованном изготовлении нового инструмента слово имеет председатель Совета новаторов товарищ Данилов.
Свой доклад я сделал за семь минут. Доенин внимательно слушал. Он задал только один вопрос: «Согласована ли действительная ценность ваших новшеств с техническим управлением?» Поднялся Зайцев и сказал, что все согласовано.
Наше предложение об изготовлении 10 тысяч штук новых инструментов приняли, и производственному управлению было поручено заказы на них в двухмесячный срок разместить по заводам.
Через несколько дней в Совет новаторов пришло постановление Совета народного хозяйства о том, что заводы «Фрезер», МИЗ, «Красная Пресня» и «Знамя труда» должны в течение шести месяцев изготовить новаторский инструмент в таких-то количествах. Полагая, что постановление Совета народного хозяйства — закон для заводов, новаторы были очень довольны.
Между тем заседания секций шли своим чередом раз в месяц. И каждый раз в жарких спорах новаторов и изобретателей, в ходе демонстраций и всесторонних испытаний рождалось новое, полезное для различных отраслей промышленности, для рабочих разных профессий.
Каждый новатор, занятый разрешением какой-либо технической задачи, готовился к заседанию, на которое он хотел представить свои предложения, как к защите диплома или диссертации. Впрочем, «заседание» — это не то слово! Заседаний в обычной их форме почти не было. Как правило, все располагались вокруг станка, на котором автор демонстрировал в работе свое детище. Потом каждый член секции сам пробовал работать с новым устройством или инструментом. Только после этого высказывались суждения и начинались споры.
Конечно, не все, что предлагали новаторы, принималось секцией с первого раза. Очень часто в решениях совета записывалось так: «Предложить автору доработать свое устройство до промышленного образца, обеспечив такие-то и такие-то требования». Для рекомендации совнархозу принимались только вполне законченные и всесторонне испытанные новинки. Тем обиднее бывало, когда «гробили» то или иное ценное предложение. Об одном из таких очень нужных всем токарям новшеств, которому не суждено было получить широкого распространения, хочется рассказать.
Всем токарям, работающим на станках типа ДИП-200, ДИП-300, 1К62 и им подобных, известно, как утомительно вручную зажимать и отжимать детали в патроне. Усилие зажима должно быть довольно большим, а таких операций за смену приходится иногда сделать 700-800. На массовых работах, на поточных линиях, где детали идут тысячами, давно работают пневматические патроны.
А как быть с сотнями тысяч токарных станков, на которых в течение дня меняются не только детали, но и габариты патронов, где постоянно меняется раствор кулачков патрона для зажима? Не будешь же каждый раз настраивать пневматический зажим на нужный раствор кулачков! Кроме того, пневматический зажим не так уж безупречен: часто давление в сети сжатого воздуха падает, а что будет, если упало давление воздуха в патроне станка, вращающемся со скоростью 1500 оборотов в минуту? Куда полетит деталь весом в несколько килограммов? Хорошо, если в окно или в стену.
Уже много лет новаторы-токари мечтали о механическом зажиме в токарном патроне. И не только мечтали. Однажды в секцию токарей пришел пожилой худощавый человек с молодыми глазами — Николай Севастьянович Федин. Ему было лет 70, но он не мог жить без цеха и продолжал работать на станкозаводе «Красный пролетарий», куда пришел в те времена, когда завод еще назывался «Бромлей». Николай Севастьянович пригласил меня, председателя секции токарей Андрея Дмитриевича Тюленева и еще некоторых токарей с разных заводов пойти сегодня же на завод «Красный пролетарий» и посмотреть, как работают его токарные патроны с механическим зажимом, которые он установил на шести универсальных токарных станках ДИП-200 и 1К62.
Патрон Федина нам очень понравился. Мы все попробовали им работать, расспросили, что называется, с пристрастием токарей, которые пользовались им уже не один день. Все дали самые хорошие отзывы. Помимо механического зажима новый патрон имел еще ряд преимуществ перед так называемыми универсальными трехкулачковыми патронами. Благодаря особому расположению архимедовой спирали кулачки никогда не «держали задом», что обычно происходит в универсальных патронах, а всегда зажимали деталь всей плоскостью. Патрон никогда не засорялся стружкой, а это очень важно, так как обычно именно из-за засорения сыпучей стружкой патроны быстро выходят из строя.
Токарный патрон с механическим ключом конструкции Н. С. Федина
Но главным преимуществом патрона был, конечно, механический зажим кулачков, который осуществлялся от вала коробки передач станка. Как только токарь включал мотор станка, можно было работать механическим ключом. Повернул ручку на себя — кулачки начинают плавно и достаточно быстро сходиться, пока не зажмут деталь. Повернул ручку от себя — кулачки разойдутся и освободят деталь. Никакой особой привычки к такому патрону не надо. На ручке имеется указатель, по которому можно регулировать усилие зажима в очень широком диапазоне — от 2 килограммов до 4 тонн. В такой патрон можно механически зажимать и очень крупную, тяжелую деталь, и тонкое, ажурное изделие, требующее самого нежного крепления. Кулачки не настраиваются на какой-нибудь определенный размер, как в пневматических патронах, их движение ограничивается только габаритами патрона.
Мастер цеха рассказал нам:
— Недавно заболел токарь, обычно работающий на отличном немецком станке. Так ни один из шести токарей, которые дали патроны Федина, не пошел на этот немецкий станок! «На нем нет механического ключа, а утруждать руки не хотим», — заявили все шестеро. Понюхали легкой работы, теперь их не заманишь на станки с ручным зажимом. Так и не пошли, пришлось пригласить токаря из другого цеха! — с досадой закончил он.
Человек деликатный до щепетильности, Федин при этом разговоре не присутствовал, он предпочитал, чтобы мы познакомились с его детищем в отсутствие автора. Он не хотел оказывать ни малейшего влияния на наше мнение.
Секция токарей единогласно приняла решение: выставить патрон Федина с механическим ключом на ВДНХ СССР и рекомендовать совнархозу изготовить опытную партию фединских патронов в 250 штук.
Механический патрон был установлен на одном из станков 1К62 в павильоне «Машиностроение», и автор был удостоен Большой серебряной медали. А вот с изготовлением новых патронов дело обстояло худо. Руководство завода «Красный пролетарий», которому совнархоз поручил изготовить первые 250 патронов, затеяло тяжбу с Советом новаторов, пыталось доказать совнархозу, что этот заказ принесет заводу разные беды и даже «повлияет на выполнение программы».
В самом деле, посмотрим, что получается?
Завод «Красный пролетарий» выпускает замечательные токарные станки 1К62, которые охотно покупают не только наши заводы, но и предприятия многих стран Европы. Завод перевыполняет программу, он на хорошем счету в стране. И вот завод выпустит 250 станков с механическим патроном Федина. В разных уголках страны 500 токарей перестанут мучиться, зажимая и отжимая руками тяжелый патрон. А что скажут их товарищи, соседи по работе? Они тоже потребуют от начальства: «Дайте и нам такой патрон, чем мы хуже других?» Значит, придется налаживать новое производство, организовать новый цех, отрывать часть рабочих от выполнения текущего плана, рассеивать внимание руководителей. А это значит, что на какое-то время прощай перевыполнение плана, прощай премии, а может быть беда и похуже. И все из-за какого-то несчастного патрона! Да на что он нужен? 100 лет токари зажимали детали вручную — и ничего!..
С точки зрения местнических интересов своего завода его руководители были, может быть, и правы. Но с другой стороны, избавить сотни тысяч токарей нашей страны от тяжелого физического труда — задача, конечно, более важная, чем премии руководителей завода «Красный пролетарий».
Демонстрация работы механического ключа на ВДНХ сделала свое дело. В Совет новаторов и в павильон «Машиностроение» ВДНХ посыпались письма с просьбой сообщить, где можно купить эту новинку, прислать чертежи. Все токари и многие инженеры с первого взгляда поняли, что это за вещь, и хотели иметь ее у себя на заводе.
На наших выставках в павильоне «Машиностроение» побывали сотни специалистов не только со всех концов нашей страны, но и с заводов разных стран Европы. Болгарские специалисты получили на ВДНХ чертежи патрона Федина. Через два года наши новаторы, будучи в Болгарии, увидели на некоторых заводах станки с механическим ключом Федина. Болгарские токари с благодарностью отзывались об этом механизме. У нас же механический ключ так и остался в нескольких экземплярах на заводе «Красный пролетарий»…
В работе Московского совета новаторов принимали участие умудренные опытом и убеленные сединами рабочие-изобретатели и совсем молодые станочники, имевшие склонность к творчеству и не боявшиеся трудностей.
Ярким представителем молодой группы новаторов был токарь Валентин Георгиевич Моисеев. Он пытливо изучал новые инструменты для токарных и фрезерных работ, представляемые опытными новаторами, а через некоторое время принес в секцию токарей свое новшество. Его новый тип «сырых» кулачков для точных токарных работ получил всеобщее признание и был принят на вооружение многими токарями.
Потом Валентин Моисеев серьезно занялся фрезерными патронами. Три года отдал он настойчивым поискам и экспериментам и в конце концов создал замечательный универсальный патрон для фрезерных работ, конструкция которого на редкость проста и удобна. Комитет по делам изобретений СССР выдал нашему самому молодому рабочему-изобретателю авторское свидетельство. Впоследствии Моисеев стал известным в стране новатором. Его фрезерный патрон, названный автором поэтическим именем «Мечта», был введен в ГОСТ как лучшая конструкция этого вида инструмента.
Другой молодой новатор — фрезеровщик Владимир Григорьевич Гулынин долгое время был заместителем председателя секции фрезеровщиков Московского совета новаторов. Очень энергичный, с природной склонностью к эксперименту, смелый в работе, он быстро завоевал уважение опытных фрезеровщиков.
Тогда, в 1963 г., начал «входить в моду» новый материал — титан. Если у некоторых токарей был уже кое-какой опыт в обработке этого «трудного» материала, то у фрезеровщиков дело обстояло хуже — никто тогда еще не знал, как «угрызть» этот материал фрезой. После многих экспериментов Володя Гулынин создал новую цилиндрическую фрезу, которая обрабатывала плоскости на титане так же легко, как на бронзе. Секция фрезеровщиков рекомендовала его фрезу всем заводам, использующим труднообрабатываемые материалы.
Член секции строителей Владимир Петрович Малахов создал портативный универсальный измеритель, который помещается в кармане. С его помощью можно производить все виды измерений — длины, веса, объема, проверять параллельность, перпендикулярность плоскостей, определять высоту и другие параметры.
Иногда секции, совершенно не схожие между собой по профилю, успешно обменивались своими находками или кооперировались. Если, например, на каком-нибудь заводе возникала техническая проблема, которую не удавалось решить своими силами, то обращались в Совет новаторов.
Не помню уже на каком заводе появилась необходимость нарезать на довольно длинных валиках резьбу с прогрессивно нарастающим шагом. В секции токарей, куда обратились работники этого завода, никто не знал, как это сделать. Я лично знал только то, что для такой работы есть специальный, довольно сложный станок в Чехословакии. Пришлось на очередном заседании президиума доложить, что мы не сможем помочь заводу в этом деле.
Такого случая у нас еще не было. Все как умерли! И вдруг женский голос: «Разрешите мне!» Это просила слова ткачиха с «Трехгорки», председатель секции ткачей Дарья Павловна Смирнова.
— Вот что, товарищи! Прежде чем отказать в помощи заводу, обратитесь-ка к начальнику ремонтного цеха нашей фабрики Владимиру Ивановичу Ворошину. Недавно у нас на одной заграничной машине сломался вал, по-моему, с такой именно резьбой, как тут говорят. Хотели ехать за новым валом в Чехословакию, но Ворошин что-то придумал и нарезал резьбу на обыкновенном токарном станке. Посоветуйтесь с ним!
Дарья Павловна много лет подряд считалась лучшей ткачихой «Трехгорки». За свой труд она была награждена орденом Ленина, несколько раз избиралась депутатом Верховного Совета СССР. Ее мастерством восхищались ткачихи на фабриках Англии, Югославии, Болгарии и других стран Европы. Мы воспользовались ее советом, и не напрасно: Ворошин показал нам, как, применив несложное, но очень оригинальное устройство, он нарезает резьбу с любым прогрессивно нарастающим шагом. И мы еще раз убедились, что нет таких технических проблем, которые не могут решить наши замечательные русские умельцы.
Многие из наших новаторов выступали по Всесоюзному радио с рассказами о своих творческих разработках. Результат не замедлил сказаться: Совет новаторов был буквально засыпан письмами рабочих и инженеров изо всех уголков страны. Особенно много просьб и запросов стало поступать после начала систематических выступлений новаторов по телевидению.
Выступления были регулярными — один раз в неделю. Велись они обычно из павильона «Машиностроение» на ВДНХ, где каждый автор мог показать свое изобретение в действии миллионам телезрителей. Это была подлинно массовая пропаганда технических новинок. О таких масштабах и силе воздействия не мог мечтать даже Дом научно-технической пропаганды имени Дзержинского.
Центральное телевидение осуществило двухстороннюю передачу — из Ленинграда и Москвы — о соревновании лучших токарей. Мы вели передачу из павильона «Машиностроение» на ВДНХ, а ленинградцы — из экспериментального цеха Дома научно-технической пропаганды. В качестве членов жюри были приглашены ученые-резальщики из Всесоюзного института Станкинпром и из некоторых других институтов. О передаче заранее объявили в Москве и Ленинграде. Многолетнее соревнование предприятий двух великих городов приобрело почти осязаемую конкретность.
Председатель Ленинградского совета новаторов Карасев приехал к нам в Совет новаторов, где мы «обговорили» условия соревнования.
Ленинградцы предложили в качестве своего представителя токаря завода «Большевик» Владимира Никитича Трутнева. Секция токарей нашего Совета новаторов выдвинула токаря машиностроительного завода Василия Тимофеевича Копылова. Оба «конкурента» — мои друзья, и я попал в затруднительное положение: за кого же «болеть»?
К соревнованию по телевидению готовились не просто два больших мастера своей профессии, — соревноваться должны были два разных характера. Трутнев — человек спокойный, уравновешенный, неторопливый во всех поступках и суждениях, «дипломат» в щекотливых делах, без которых не обходилось ни в одном совете новаторов. Токарь он был отличный. Копылов — быстрый в движениях, резкий в разговоре, легко взрывавшийся при встрече с препятствием…
У Максима Горького есть такая высокая похвала человеку: «Он готов для драки». Коммунист Василий Тимофеевич Копылов всегда был «готов для драки» за внедрение новой техники на наших заводах.
Почти каждый новатор специализируется при разработке изобретений и предложений в какой-нибудь одной области. Я, например, специализировался в области резьбы, и все мои изобретения касаются резьбы. Василий Тимофеевич специализировался на оснастке к токарным станкам. Все его приспособления оригинальны и высокопроизводительны, а два из них были признаны изобретениями и удостоены золотой и серебряной медалей ВДНХ.
В. Т. Копылов (первый справа) на технической выставке в Ижевске
Итак: Трутнев и Копылов! Два «аса» токарного искусства. На всю передачу нам отпускалось 20 минут. Сама работа на станках должна была занять не более 6-7 минут. Вместе с Карасевым мы подобрали деталь, которую надо было изготовить в ходе соревнования: из круглой дюралевой болванки выточить прямоугольную корпусную деталь и расточить в ней три отверстия с осями, пересекающимися под различными углами. Применяя общепринятые угольник и планшайбу, квалифицированный токарь мог бы выполнить такую работу минут за 40-50. Но Карасев и я знали, кому доверяем изготовление этой детали, и потому были уверены, что токари уложатся в отведенное время.
И вот в один из четвергов по московскому и ленинградскому телевидению было показано это соревнование. Я находился около станка Копылова в павильоне «Машиностроение». Перед нами был монитор, на котором мы могли все время видеть как идет работа у Трутнева в Доме техники на Невском проспекте в Ленинграде.
Диктор дал команду, секундомеры пущены — и два сильнейших токаря одновременно включили свои станки. Вся московская секция токарей, присутствовавшая в павильоне, болела, конечно, за Василия Тимофеевича и заранее переживала возможную заминку. Но заминки у Копылова не произошло.
Применив одно из своих многочисленных приспособлений- двухкулачковый самоцентрирующий патрон, Василий Тимофеевич блестяще выполнил всю работу за шесть с половиной минут. Когда он снимал готовую деталь, мы все впились глазами в монитор. На экране было видно, что Владимир Никитич проходит последнюю стружку. Еще 20 секунд — и он тоже снял готовую деталь.
Телевидение показало, как в обоих городах жюри и контрольные мастера осмотрели и проверили сделанные детали по всем элементам. Обе получили отличные оценки. Но Копылов закончил работу на полминуты раньше, он и был объявлен победителем. В следующий четверг телезрители увидели, как Копылову вручали приз — транзисторный приемник. Подобными передачами Центральное телевидение сумело привлечь внимание зрителей к новой технике, к советам новаторов, к самим новаторам, творцам технических новшеств.
Вообще дело с пропагандой у нас обстояло хорошо. По просьбе редакций ряда газет и журналов мне пришлось подготовить статьи о деятельности Совета новаторов столицы. Они появились в таких солидных журналах, как «Партийная жизнь», «Коммунист», «Социалистический труд», а также в «Экономической газете», в «Московской правде».
Да, с пропагандой было вполне благополучно. Но ведь пропаганда не цель, а средство, конечная цель — внедрение новой техники, а с этим дела шли неважно.
Мой рабочий день все эти годы был загружен до предела. Хотелось, чтобы Московский совет новаторов работал как можно лучше. Ведь это был Совет новаторов столицы нашей Родины! К нам постоянно приезжали новаторы из разных городов за опытом. По образцу Московского совета новаторов были созданы советы во многих промышленных центрах страны.
Председатель совнархоза В. Н. Доенин всегда приглашал меня или моего заместителя Стороженко на приемы и встречи с зарубежными делегациями, которые устраивались в совнархозе. Мне даже казалось, что председатель совнархоза гордится тем, что в совнархозе есть рабочий Совет новаторов.
Могут спросить: как же удавалось ежедневно работать целую смену на станке и одновременно выполнять столь большую общественную работу?
Председатель совнархоза договорился с нашим директором о том, что шесть дней в месяц я не буду работать на заводе. Мой заместитель Стороженко имел в месяц три свободных дня. Председатели секций имели один свободный рабочий день в месяц. Это было очень правильное решение председателя совнархоза.
Много позднее (в 1969 г., 13 февраля) газета «Труд» писала, что председателя профкома некрупного завода, если он рабочий, надо освобождать от работы на станке на два часа ежедневно для выполнения его общественных обязанностей, иначе он физически не сможет быть председателем профкома. Это совершенно справедливо и, по-моему, даже лучше, чем полное освобождение председателя от работы у станка. Два часа, помноженные на 24 рабочих дня, — это как раз и составляет шесть рабочих дней, которые были предоставлены мне для выполнения обязанностей председателя Совета новаторов.
Мне очень много помогал Николай Леонидович Стороженко. Он был председателем секции химиков, но отлично разбирался и в металлообработке. Стороженко имел три свободных дня в месяц для работы в Совете новаторов.
Всегда веселый, жизнерадостный, страстно влюбленный в новую технику, Николай Леонидович работал прибористом на Московском салициловом заводе. На его счету было 81 рационализаторское предложение. Все его усовершенствования направлены на автоматизацию производства и оздоровление условий труда химиков и фармацевтов. Одна из последних его работ — программное регулирующее устройство для производства аспирина.
Но не подумайте, что Николай Леонидович ни в чем, кроме работы, не знал вкуса. Случалось, что в разгар горячего спора о делах какой-нибудь секции он вдруг преображался и как-то мечтательно говорил: «А не съездить ли нам, Борис Федорович, за сморчками? Я знаю одно такое место, где их видимо-невидимо. И недалеко. А какая благодать сейчас в лесу-то!.. Поедем, а?»
И в первое же воскресенье мы отправлялись с ним за город. Николай Леонидович терпеливо обучал меня искать сморчки, а потом приготовлять из них разные вкусные блюда.
Несколько раз мы проводили вместе свой отпуск где-нибудь на реке. На рыбалке и в лесу мы полностью отключались от всех новаторских проблем, но вечерами беседы опять невольно возвращались к Совету новаторов.
Я знал, что на меня сильно косится кое-кто в совнархозе и в Совете профсоюзов. За что? А за то, что сумел добыть для Совета новаторов машину, помещения, красивую вывеску, добился «свободных от работы» дней для себя и своих товарищей — руководителей секций. Ругали за то, что мы добились постановления совнархоза об изготовлении наших новинок серийным порядком и еще за многое. Обо всем этом мы не раз толковали со Стороженко. Он был членом партии с 1928 г., имел большой жизненный опыт.
— Послушай, Николай Леонидович! А может быть, мы действительно не правы? Может, и впрямь нам следует пропагандировать какие-нибудь оправочки да упорчики на станках и не лезть в «большую технику»?
Стороженко рассеивал мои сомнения, оправдывал развернутую Советом новаторов деятельность. А про наших недругов он говорил: «Противники нового всегда были и всегда будут, даже при коммунизме!»
По возвращении из отпуска мы опять с головой окунались в новаторские радости и горести. На очереди была организация и оформление большой выставки новаторских работ на ВДНХ.
Вторая выставка прошла с еще большим успехом, чем первая. В праздничные дни в зале бывало до тысячи посетителей. Приезжали специалисты со всех концов страны, выставку посетили многие иностранцы.
На нашей выставке целый день провел работавший тогда председателем ВЦСПС Виктор Васильевич Гришин. Подробно осмотрев многие экспонаты в работе, он долго беседовал с новаторами, интересовался нашими планами, дал несколько практических советов по организации дела. Вскоре мне довелось еще раз разговаривать с В. В. Гришиным. Было это на IV пленуме ВЦСПС, где мне пришлось докладывать о работе Совета новаторов. Пленум полностью одобрил нашу деятельность и предложил и дальше «так держать!»
Приближался день собрания актива московских изобретателей, рационализаторов и новаторов в Колонном зале Дома союзов. За несколько дней до собрания инструктор горкома партии Л. И. Бережная предложила мне выступить и рассказать о работе Московского совета новаторов, о наших планах, о том, что нам мешает осуществлять свои творческие замыслы. Я согласился.
Открыл собрание тогдашний секретарь Московского горкома партии Владимир Яковлевич Павлов.
Доклад председателя городского совета ВОИР, выступления заместителя председателя совнархоза, начальника бриза совнархоза были полны цифр. Миллионы рублей экономии — десятки тысяч поданных рационализаторских предложений… В общем, отлично поставлено в Москве дело по внедрению изобретений и рационализаторских предложений! Значит, хорошо ведут эту работу выступающие с докладами руководители ВОИР, совнархоза и др.
Я слушал и невольно вспоминал только что прошедший пленум Центрального совета ВОИР, на котором председатель Госкомитета по делам изобретений и открытий Ю. Е. Максарев резко критиковал работу совета ВОИР, показал на примерах, как руководство ВОИР, жонглируя цифрами экономического эффекта, создает видимость благополучия в этой области. Ю. Е. Максарев тогда называл свои цифры, которые звучали крайне тревожно.
А тут, на собрании новаторов столицы, все выступающие руководители говорили только о том, как хорошо у нас поставлена работа по изобретательству и рационализации!
Когда мне предоставили слово, я коротко рассказал о деятельности Московского совета новаторов, о наших скромных успехах и о том, что и кто нам мешает лучше и эффективнее служить техническому прогрессу на заводах столицы. Я приглашал присутствующих изобретателей и рационализаторов, еще не членов Совета новаторов, прийти к нам на Кировскую, дом 21.
— Здесь вы всегда найдете более радушный прием, чем, скажем, у начальника Бриза совнархоза.
И я рассказал собранию о том, как там обходятся с изобретателями.
— Неправильное отношение некоторых руководителей к новаторам и изобретателям, неверие в их таланты, по-моему, одна из главных причин, почему в некоторых отраслях промышленности охотно покупают устаревшие технические «новинки» передовых капиталистических стран, пренебрегая истинными находками отечественной техники, — закончил я свое выступление.
Проходя с трибуны на свое место, я видел, как оживленно переговаривались некоторые деятели, окидывая меня холодным взглядом.
«Ну теперь держись, Данилов, — подумал я, — ты нажил себе новых сильных недругов». Но меня это не пугало. Я помнил Устав нашей партии и был уверен, что поступил правильно, как полагается коммунисту.
Вскоре Совет новаторов почувствовал последствия моего выступления…
Все мы понимали, что настоящий успех возможен только в том случае, если будет выполнен приказ совнархоза об изготовлении 10 тысяч штук новых инструментов и приспособлений, рекомендованных Советом новаторов. А между тем руководители заводов, которым было поручено их изготовление, всеми силами старались избавиться от этих заказов. Они всячески пытались доказать, что не могут делать «новаторские выдумки», что они никому не нужны, что конструкции их ненадежны, что они вообще никуда не годятся и т.д.
Членам президиума Совета новаторов приходилось разбивать одну версию за другой. Это было нелегко. К сожалению, до сих пор еще очень трудно рабочему-изобретателю противостоять мнению директора завода. А если приходится «сражаться» с директором или главным инженером того завода, на котором ты сам работаешь, то становится труднее вдвойне. Надо много мужества, упорства и такта, чтобы не согласиться с мнением своего главного инженера и добиться от него того, чего он сам не хочет. Но наши новаторы — члены президиума были настойчивые и упорные товарищи, всеми средствами добивались выполнения постановления Совета народного хозяйства. Добивались и… восстанавливали против себя многих начальников.
После актива московских изобретателей прошло недели две, и мы узнали, что руководители ряда заводов из числа тех, которым было поручено изготовить 10 тысяч новаторских инструментов, представили заместителю председателя совнархоза докладные записки, где доказывали, что выполнение этого задания для них невозможно. Предполагалось доложить об этом на очередном заседании Мосгорсовнархоза, чтобы снять эти заказы.
Что же это были за устройства и инструменты, из-за которых готовился «бой»? Стоило ли из-за них ломать копья и портить себе кровь?
Да, стоило!
Только отдельные экземпляры этих новинок, изготовленные силами авторов и энтузиастов технического прогресса на некоторых заводах, дали в 1963 г. 2100 тысяч рублей экономии. По самым скромным подсчетам, использование 10 тысяч штук запланированных новшеств только на заводах столицы дало бы 25 миллионов рублей экономии! Это без учета повышения качества выпускаемой продукции и облегчения труда рабочих. Игра стоила свеч! Мы были твердо уверены в реальности такой экономии и готовы были бороться за нее где угодно.
…Председатель Мосгорсовнархоза был в командировке за границей, и заседание Совета народного хозяйства открыл его первый заместитель Поляков — человек довольно резкий в выражениях, но, как мне казалось, справедливый и принципиальный. (Впоследствии Виктор Николаевич Поляков был назначен генеральным директором Волжского автомобильного завода имени 50-летия СССР.)
Когда очередь дошла до нашего дела, я думал, что первым выступит кто-нибудь из работников совнархоза и начнет методически и по-своему обоснованно доказывать невозможность изготовления наших новшеств. Однако все получилось иначе.
Покончив с очередным вопросом, Поляков немного помолчал, потер рукой высокий лоб и сказал:
— Товарищи члены Совета народного хозяйства! В свое время было решено, что один раз в квартал мы заслушиваем председателя Совета новаторов совнархоза о внедрении новаторской оснастки, новых инструментов на наших предприятиях. Товарищ Данилов здесь? — взглянул он в зал. — Вам слово.
Я сказал, что отдельные экземпляры новаторской оснастки успешно внедрены на многих московских заводах и дали солидный экономический эффект. Однако массовое внедрение задерживается по вине тех заводов, которым совнархоз поручил изготовить наши новшества серийным порядком.
— Вы можете назвать заводы, которые выполняют наше постановление и которые не выполняют? — спросил Поляков.
Я перечислил эти заводы, в том числе и наш.
— Есть вопросы к докладчику? — спросил Поляков. — Нет? — Он подождал немного. — Кто просит слова?
Слово взял заместитель начальника технического управления М. М. Зайцев. Он сказал, что техническое управление тщательно проверяло каждую рекомендацию Совета новаторов, что все принятые новшества отмечены на ВДНХ СССР золотыми и серебряными медалями и что он настаивает на безусловном выполнении постановления совнархоза.
— Итак, будем заканчивать этот вопрос, — сказал Поляков. — Вот что, — обратился он к секретарю, — сообщите главным инженерам перечисленных товарищем Даниловым заводов, что изготовление новаторской оснастки включается им в план четвертого квартала этого года и будет обязательно засчитываться в выполнение квартального плана. В декабре товарищ Данилов доложит Совету народного хозяйства о выполнении постановления № 103. Все! Товарищи, вызванные по этому вопросу, могут быть свободны.
Через две недели я увидел, что у нас в цехе, на участке режущего инструмента, начали заготовлять большую партию прорезных фрез Чернова. Постепенно, хотя и со скрипом, начали изготовлять нашу оснастку и инструмент и на других заводах.
Кстати скажу, что все фрезы Чернова были моментально раскуплены московскими заводами, и Московский совет новаторов получил немало благодарностей за этот необычайно производительный инструмент.
Примерно в это же время в Совете новаторов родились два новых замечательных почина. Первый принадлежал мастеру завода «Станколиния» Владимиру Ивановичу Романову. В окончательной редакции он был сформулирован так: «Новаторскую оснастку — на каждый станок, новаторские методы — каждому рабочему». «Московская правда» опять горячо поддержала и всячески пропагандировала этот почин. А вот наши «шефы» из совнархоза встретили его без энтузиазма и старались о нем не упоминать на собраниях и совещаниях.
Другая идея была подсказана обществом «Знание» и руководством Политехнического музея. Несколько наших ведущих новаторов решили одно воскресенье в месяц работать на действующем оборудовании музея для показа своих инструментов и оснастки. Пропагандировать свои новшества и новые приемы труда в рабочие дни новаторы, понятно, не могли — их просто не отпускали с завода. А пожертвовать своим выходным днем для технического прогресса им никто не мог запретить.
И новаторы жертвовали. Руководители отдела «Машиностроение» ежемесячно выпускали афиши, где сообщалось, в какое воскресенье будет выступать тот или иной новатор и по какой отрасли. Афиши рассылались по всем городам Советского Союза за месяц до выступления.
Отдел «Машиностроение» всегда располагает современным оборудованием, на котором новаторы могут демонстрировать свои новинки в работе. Иногда их выступления показывали по телевидению, транслируя по всем отделам музея, тогда собиралось особенно много зрителей и слушателей. Эти воскресники посещали специалисты-рабочие, инженеры, ученые, не только москвичи, но и приезжие из многих городов страны. Все они получали исчерпывающие ответы на свои вопросы, воочию видели преимущества того или иного новшества.
Почин набирал силы и ширился. Даже теперь, спустя много лет после ликвидации тогдашнего Совета новаторов, многие новаторы продолжают выступать по воскресеньям в Политехническом музее с демонстрацией своих новых творческих разработок. И сейчас на афишах Политехнического музея можно увидеть имена новаторов: Андрея Кузьмича Семенова, Василия Тимофеевича Копылова, Бориса Александровича Смирнова и многих других «корифеев» бывшего Московского совета новаторов. С 1962 г. и по настоящее время выступаю здесь и я.
Дорогой читатель! Если вас интересует новое в области машиностроения и инструмента, пройдите мимо Политехнического музея, прочитайте афишу, выберите интересующую вас область техники и зайдите в воскресенье в отдел «Машиностроение». Думаю, что вы не пожалеете!
К марту 1965 г. мы успели добиться изготовления 1000 комплектов твердосплавных калибров, 2 тысяч прорезных фрез Чернова, 100 бесцанговых патронов Соскова, 50 припиловочных рамок Новикова, 1000 паяльников с автоматической подачей припоя Калашникова и некоторых других прогрессивных и высокопроизводительных инструментов, упомянутых в приказе совнархоза № 103. Новые инструменты быстро приживались на московских заводах. Назначенные в свое время по инициативе Совета новаторов 50 инструкторов передовых методов труда обучили на крупных столичных заводах сотни станочников работать в 2-3, а то и в 10 раз производительнее, чем со старыми инструментами. Но многие новые устройства и инструменты, указанные в приказе № 103, остались неизготовленными, а потом и сам этот приказ был отменен. В результате многие замечательные инструменты и устройства, созданные рабочими-новаторами, инструменты, которых с нетерпением ждали да и сейчас еще ждут станочники московских заводов, не вошли в широкий обиход машиностроителей.
Это, несомненно, в какой-то мере охладило пыл многих изобретателей-рабочих. Но, несмотря ни на что, большинство новаторов не унывают, не теряют своего лица, как говорят японцы.
Члены секций бывшего Московского совета новаторов продолжали свою новаторскую работу уже в индивидуальном порядке. Правда, теперь о массовом внедрении или серийном изготовлении новаторской оснастки оставалось только мечтать.
Но новатор не может жить без пропаганды своих новшеств. По-прежнему каждое воскресенье в Политехническом музее известные рабочие-новаторы демонстрируют свои изобретения. Извещенные афишами музея, сюда приезжают специалисты из разных городов страны, чтобы получить консультацию, поучиться работе у наших замечательных станочников-новаторов. Приезжают целыми группами студенты машиностроительных и инструментальных институтов и техникумов, рабочие, инженеры, технологи и конструкторы. Все уезжают, увозя с собой крупицы технической мудрости, опыта московских рабочих-умельцев.
По сей день свой очередной отпуск многие наши новаторы проводят не где-нибудь на берегу теплого моря, а с тяжеленными чемоданами едут пропагандировать свои изобретения и новые методы труда в Иркутск, Красноярск, Донецк, Витебск, Свердловск или Новосибирск по путевкам и по приглашениям общества «Знание». Новаторы приходят на незнакомый завод, к рабочему месту станочника и детально показывают, как можно работать в 2-3 раза производительнее, чем это делалось до сих пор.
Я тоже по сей день не теряю связь с заводами многих городов нашей страны.