Как я был разведчиком
Как я был разведчиком
Микеле Росси слыл в редакции журнала «Проблемы мира и социализма строптивым и скандальным человеком. Не без оснований. К тому же он представлял в редсовете и редколлегии Итальянскую коммунистическую партию, в то время самую крупную из коммунистических организаций капиталистических стран. И она, по сути, возглавляла течение еврокоммунистов, противостоявшее ортодоксам во главе с КПСС. Любые дискуссии с ним всегда были не простыми. И в этот раз мы, обсуждая какую-то статью, не просто беседовали, а по-настоящему ругались.
— Вы ничего не знаете о работе партийных организаций в наших странах и пишете полную чепуху, — горячился Росси. Я отвечал:
— Не знаем и будем дальше писать чепуху, потому что вы построили железный занавес между своей партией и журналом. Пятнадцать лет ни один журналист из нашей редакции не бывал в Италии. Вы нас не пускаете в эти ваши организации, так что мы о них можем знать?
Росси вдруг как-то резко изменился: напряженное красное лицо стало нормальным, а голос совершенно спокойным.
— Ты не был в Италии?
— Нет.
— И хотел бы побывать?
— Конечно!
— У меня есть интересная тема. На последних муниципальных выборах мы вместе с социалистами добились большого успеха и сформировали левые джунты в 8 из 10 крупнейших городов, в десятках больших и малых населенных пунктов. По- моему, интересно было бы взять интервью у новых мэров, как они там начали работать.
— По-моему, тоже — интересно.
— Но тебе тогда придется проехать всю Италию, от Милана и Турина до Неаполя.
— Сибиряка пугаете расстоянием? Да у нас в Барнауле считают омичей соседями, а это 600 километров! В Новосибирск я в субботу со всей семьей на оперный спектакль ездил.
— Ну, я завтра как раз в Рим лечу, и через неделю ты получишь приглашение.
Вышел из его кабинета, спрашиваю Наташу Наставину, секретаря Росси, которая и переводила нашу беседу. Мол, дурака что ли валяет, уж очень неожиданный поворот в дискуссии. Да, нет, говорит она, похоже, что и впрямь получишь приглашение, он зря не скажет.
По-моему, и недели не прошло, как приглашение пришло — на двух человек. Зародов, шеф-редактор журнала, которому я, конечно, рассказал все заранее, заволновался:
— Так ты здорово подставляешься. Представь, как в международном отделе ЦК будут говорить: что это они вдруг именно Волкова приглашают? Пятнадцать лет никого к себе не пускали, а этого вдруг позвали. Значит, завел какие-то шашни с еврокоммунистами.
— Ну, и черт с ними, пусть говорят.
— Нет, это тебе дорого может обойтись, да и мне тоже.
— И что, по-вашему, не ехать из-за этого?
— Придумать чего-нибудь надо. Поговори с финским представителем, он вроде как за главного приглашенного будет, а ты при нем сопровождающим, уже другое дело.
— Да я согласен, только ведь Росси прислал приглашение на меня и переводчика, финн тоже итальянского не знает.
— Найдут они переводчика у себя, я поговорю с Росси.
— Не знаю, не знаю.
Приехал Микеле, Зародов тут же позвал его и высказал свое предложение. Микеле взвился.
— На что мне финн? Волков журналист, напишет про наши левые джунты. А что финн будет делать? Если получится целая делегация от двух партий, мне их с оркестром встречать? План пребывания составлять надо. Главное — на это нужно специальное решение Руководства партии, я должен тогда писать обоснование. А журналиста я сам могу пригласить, без всяких согласований и решений. Нет, я пригласил только журналиста и переводчика, и никаких делегаций…
Зародов знал, что спорить с Росси бессмысленно. Но он искренне беспокоился за меня: и отозвать ведь в Москву могут. Сорвать поездку тоже, конечно, не хотел.
На следующий день шеф пригласил меня к себе.
— Есть одна идея. Ты же знаешь, что скоро будет Совещание по работе журнала. В ЦК говорят, что итальянцы могут учинить на нем скандал и выйти не только из редколлегии, но отказаться от журнала вообще. Сам понимаешь, какой это пример будет для всех еврокоммунистов, да и вообще журнал повиснет в воздухе. Вот я и скажу в ЦК, что специально посылаю тебя на разведку настроений в руководстве ИКП. Что, мол, они там задумали. Ну, а уж тебе придется и в самом деле пощупать там почву.
— Да я бы пощупал, если бы удалось, только мне ведь предстоит беседовать с мэрами, а не с секретарями ЦК, да еще некоторые мэры не коммунисты, а социалисты.
— Ну, по итогам поездки, может, встретишься с кем-то из руководства, намекни Росси.
Короче говоря, так я и стал разведчиком. Пред поездкой Зародов сказал мне:
— Ты, кстати, там увидишь совсем другого Росси. Здесь мы с ним все ссорились, а когда я ездил в Италию, он был ну просто ангелом, таким заботливым, внимательным.
Это подтвердилось. Микеле делал все, чтобы хорошо показать мне Рим, под ручку переводил через сумасшедшие римские улицы, где до светофора нужно пройти чуть не километры, приглашал в роскошные рестораны.
В поездке, которая началась с Милана, меня сопровождал Лючано Антонетти. Беседы с мэрами были очень интересными, но это особый разговор. Запомнились встречи с Туринским мэром Диего Новелли, крупным специалистом по урбанистике (с докладом о ней выступал в ООН), и мэром Неаполя Валенци, художником, человеком трудной судьбы, побывавшим и в эмиграции, и в тюрьме во времена фашизма. Я спрашивал, что мне хотелось знать, они рассказывали откровенно о достижениях и проблемах, особенно о последних. Я все записывал на магнитофон, но Лючано тоже что-то постоянно писал в своем блокноте. Каждый вечер он шел к телефону, звонил в Рим и долго разговаривал. Я спросил, почему он так часто звонит, и он сказал, что у него больна жена, приходится ее проведывать. Но оказалось, что за этим стояло нечто иное.
Когда весь маршрут был завершен (Милан, Турин, Болонья, Флоренция, Рим, Неаполь, и опять Рим), нас, меня и переводчицу Нину Бондареву, пригласила в ресторан Бианка, бывшая сотрудница журнала, теперь работавшая в их ЦК. Там она и сказала мне, что завтра меня примет Член Руководства Армандо Коссута, ведавший в частности работой в муниципальных органах. Добавила:
— Можешь не волноваться, примет хорошо. Ты хорошо все встречи прошел.
— Откуда это известно?
— Так Антонетти каждый вечер докладыал, какие вопросы ты задавал, как реагировал на ответы.
Вот какой «жене» он звонил!
Встреча с Коссутой и впрямь прошла наилучшим образом. Я тоже записал его интервью, и в журнале было опубликовано 15 страниц общего текста — небывалый объем! В Руководстве ИКП текст предварительно просматривали, и поправок практически не было, так, мелочь.
Перед отъездом, накануне вечером, Росси пригласил меня в ресторан. За столик с нами сел незнакомый мне человек. Я думал, конечно, как же мне выполнить свою разведывательную миссию — спросить, как поведет себя представитель партии на большом совещании по работе журнала. Оно должно было начаться буквально через день. Но Микеле сам тут же решил мою проблему, с того и начал застольную беседу:
— Ты, конечно, хочешь знать, с чем мы выступим на Совещании?
— Конечно, хочу! — не стал я скрывать своей заинтересованности. Да это было и естественно.
— Вот видишь — человек напротив тебя сидит? Сицилиец, конечно, глазищи, видишь, какие черные, мафиози, разумеется, типичный. Вот он и поедет на совещание.
Росси, как всегда, хулиганил, но «мафиози» действительно был впечатляющ — глаза как огромные черные сливы, лицо крупное, грубо вырубленное, но улыбающееся. К шуточкам Микеле в ИКП все привыкли. В партшколе, где он в свое время, будучи уже секретарем крупной провинции, вроде как секретарем обкома по-нашему, вдруг вздумал учиться, про него просто легенды рассказывали. Предложил, например, на полном серьезе во время занятий регулярно прерываться на физзарядку, и ему не смогли отказать.
— Вот специально такого посылаем. Но выходить из журнала мы не будем, ничего особого не замышляем. Его выступление ты можешь получить сразу же, как прилетит, прямо у самолета. Но там ничего такого, что Зародова волновало бы, нет.
В полдень следующего дня я уже был в редакции и сразу позвонил Константину Ивановичу. Сейчас, говорю, съезжу домой, побреюсь, помоюсь и приду доложить. В общем-то все нормально, ничего не должно случиться.
— Какое «побриться — помыться»! — взвился Зародов. — Иди ко мне сейчас же, подумаешь — небритый! Я тут тебя с утра жду!
Как только я доложился, шеф тут же позвонил в Москву.