Казнить нельзя помиловать
Казнить нельзя помиловать
История объявления великого князя Николая Константиновича душевнобольным также довольно запутанна. Во многом это связано с колебаниями и нерешительностью императора Александра II и его ближайшего окружения. Подтверждением может служить приведенное выше свидетельство военного министра Милютина. Не было консенсуса и среди экспертов — врачей-психиатров.
Да, если бы Ники оказался сумасшедшим, это спасло репутацию правящей династии. Решающим здесь могло оказаться слово медиков.
Время сохранило для нас любопытный документ, хранящийся в Российском государственном историческом архиве. Это «Акт медицинского исследования Его Императорского величества Великого Князя Николая Константиновича по поводу возникшего сомнения в нормальном состоянии умственных способностей Его Величества».
Работавший с актом санкт-петербургский историк Игорь Зимин пишет:
«17 апреля лечащий врач арестованного И. Морев доложил Константину Николаевичу, что некоторые наблюдения из походной жизни во время Хивинского похода и душевные волнения последнего времени дают повод предположить «существование нервного расстройства» и просил пригласить для совещания врачей и специалиста по нервным и душевным болезням.
События этих апрельских дней Александр II переживал тяжело, расценивая их как «семейное горе».
Из дневника великого князя Николая Константиновича:
«Совещались по поводу Ники. Решили показать его психиатрам. Независимо, однако, от их заключения, положили объявить великого князя Николая умалишенным. Это удовлетворит всех».
«18 апреля. Потом вопрос, что делать с Николой… После долгих колебаний решились сперва выждать, что скажет докторское освидетельствование, и какой бы ни был его результат, объявить его для публики больным душевным недугом и запереть его как такового и этим для публики и ограничиться… Но для самого Николы устроить заточение в виде строгого одиночного заключения с характером карательным и исправительным и отнять у него и мундир, и эполеты, и ордена, но это для него, а не для публики».
«По окончании конференции сказал себе — слава Богу, потому, что как оно ни больно и ни тяжело, я могу быть отцом несчастного и сумасшедшего сына, но быть отцом преступника, публично ошельмованного, было бы невыносимо и сделало бы всё моё будущее невыносимым».
На следующий день: «Что ж, и слава Богу. Лучше быть отцом сумасшедшего, нежели вора. Ни ему бы иначе не дали жить спокойно, ни мне».
Из писем Минни. Будущей императрицы Марии Фёдоровны, матери императора Николая II:
«Врач, который его лечит, просил шесть месяцев времени для того, чтобы подвергнуть его экспертизе — не страдает ли он умственным расстройством; это предположение, что он может быть помешан, сделал несчастный дядя Костя… никто не верит в его сумасшествие, считая, что его выставляют таким, чтобы избавить от заслуженного наказания».
«Семейный престиж очень скомпрометирован всей этой грязной историей!»
Таким образом, как пишет историк Р. Г. Красюков, «решение о «болезненном состоянии» великого князя» было принято задолго до заключения врачей».