Пушки на самолёте

Пушки на самолёте

Командирами группы кораблей Гражданского воздушного флота, которая базировалась в Бари, были Езерский, Бажан, Павлов, Курицын, Шорников, Шипилов, Лукьяненко, Гиренко, Трофимов, Луцевич, Чуванов. Все они, как и наш экипаж, чуть ли не ежедневно летали к югославским, греческим и албанским партизанам.

Сентябрь 1944 года был обильно насыщен событиями большой международной политической важности: 1 сентября советские войска заняли Бухарест, 5 сентября я услышал по радио о выходе Финляндии из войны, 6 сентября советские войска вышли на границу Югославии. Вдохновлённые победоносным наступлением советских войск, партизаны на Балканах повсюду яростно нападали на фашистских оккупантов. Как в мышеловке, заметались гитлеровцы и их приспешники из числа местных предателей — усташей и им подобных негодяев.

Разрознённые партизанские ручейки и реки сливались в бушующее море народного гнева, захлестнувшее весь Балканский полуостров. Естественно, что при таких обстоятельствах и нашим транспортным воздушным кораблям работы намного прибавилось.

Только наш экипаж всего за два месяца — сентябрь и октябрь — совершил тридцать семь вылетов к партизанам в Сербию, Боснию, Словению, Хорватию, Черногорию, на Далматинское побережье, в Грецию и Албанию. Я говорю здесь только об одном нашем самолёте, а ведь их было много…

Беспрерывно под покровом ночной тьмы пересекали мы Адриатику, приземляясь на различных партизанских точках. Обычным стало появление наших краснозвёздных птиц в горных ущельях и извилистых долинах, над бурными речушками и густыми лесами — словом, всюду, где находились и действовали отряды бесстрашных патриотов. И, где бы мы ни появлялись, нас ждали проявления восторга и благодарности за помощь, оказываемую советскими людьми национально-освободительному движению балканских народов.

Летать приходилось и на сброс, и с посадками, в зависимости от заданий и условий местности. Возили мы и людей, и самые разнообразные грузы: горючее, продовольствие, медикаменты, боеприпасы и оружие. Однажды, загружаясь в итальянском порту Бриндизи, приняли на борт каждого самолёта даже по две 45-миллиметровые пушки, доставленные из Советского Союза. С этим грузом мы благополучно приземлились на окраине югославского города Ужице. Трудно описать радость партизан, которых мы снабдили артиллерией!

Кроме полётов на партизанские точки, расположенные на материке, мы летали на Далматинское побережье, в чудесный край тысячи островов.

Среди них, больше всех отдалённый от материка, как утёс среди морской глади, величественно возвышался остров Вис (Лиса). Небольшой — всего восемь километров в длину и четыре в ширину, — он весь был изрезан извилистыми, узкими заливчиками. Поверхность его обильно усеяна холмами высотой до пятисот метров. В средней его части с северо-запада и на юго-восток вытянулась котловина, подошва которой и была приспособлена партизанами под посадочную площадку для самолётов.

Вся местность вокруг неё в шахматном порядке была загромождена бочками с камнями, просто кучами камней и другими препятствиями, чтобы помешать высадке с воздуха немецкого десанта на планерах.

Стратегическое значение этого острова для Народно-освободительной армии Югославии (НОАЮ) могло сравниться лишь со значением острова Мальта для англичан. На острове Вис был расположен штаб НОАЮ.

Фашистские захватчики всегда держали этот остров под прицелом своих орудий. С моря и с воздуха они неоднократно совершали огневые налёты, стремясь разгрызть этот орешек, но всякий раз наталкивались на стойкую оборону и получали сокрушительный отпор.

В глубокой пещере, облицованной известковыми плитками, располагался штаб НОАЮ. Сюда экипаж Шорникова вывез с континента маршала Тито, спас его, когда вместе со своим штабом он попал в немецкое окружение.

Остров Вис был у фашистов как бельмо на глазу. По данным разведки, гитлеровцы готовили «генеральную» операцию по захвату острова: ураганный огонь с суши, с моря и воздуха, высадка морского и воздушного десантов. Угроза нападения изо дня в день нарастала. Надо было быть готовым к отражению десантов, подумать о безопасности командования югославских войск.

Наш экипаж и экипаж Павлова получил задание вылететь на остров Вис в распоряжение штаба НОАЮ.

Полёт в ночное время на остров Вис был исключён: взлётно-посадочная площадка окружена высокими холмами, кустарниками, остроконечными вершинами. Поэтому мы рассчитали свой полёт так, чтобы успеть приземлиться с заходом солнца.

На исходе дня наш экипаж находился в воздухе, а примерно через час мы приблизились к острову Вис. На тёмном фоне моря он выглядел беспорядочным скалистым нагромождением. Выполнив пристрелочный круг над аэродромом, я повёл самолёт на посадку. Расчет требовался очень точный — впереди виднелись горы. Осторожно лавируя между ущельями и теряя постепенно высоту, мы наконец оказались на границе лётного поля. Здесь нас поджидали бойцы НОАЮ и советские офицеры связи.

Угасшее солнце оставило на горизонте ярко-красное зарево, сгустившиеся сумерки окутывали зубчатые очертания неровной линии горизонта, веяло теплом от прибрежных волн. Дышалось легко и радостно. Мы сели в автомашину и по каменистой извилистой дороге направились к своим офицерам связи.

Обстановка кажущейся тишины и покоя была вскоре нарушена. В воздухе засверкали разрывы зениток, застрочили автоматические пушки — война и здесь давала о себе знать.

Югославские товарищи встретили нас тепло, накормили вкусным ужином с далматинским вином, и мы отправились на отдых под навес возле домика, где располагался советский пункт связи.

Гул моторов прорывался сквозь сгустившиеся сумерки. Где-то поблизости находился противник. Но мы привыкли к походной жизни — под мерные хлопки автоматических зениток экипаж крепко уснул. Спали мы долго. Нас разбудили яркие лучи солнца. Утро было жаркое и знойное.

Не теряя времени мы отправились искупаться в прозрачной воде бухты. По пути к морю мы встретили югославских крестьянок. Они заботливо ухаживали за виноградниками: каждый обрабатываемый клочок земли здесь был тщательно возделан и засажен виноградом. Лица женщин и детей были сосредоточенны и суровы: война на каждого накладывала свою неумолимую печать.

С вершины горы казалось — до бухты рукой подать. На деле же, чтобы попасть в неё, надо было проделать сложный и небезопасный путь — преодолеть крутой спуск по извилистой горной дороге.

Спустившись вниз, мы очутились в портовом городке, раскинувшемся у основания гор. По дороге к пляжу нас остановила радушная горожанка. Узнав, что мы русские, она пригласила к себе в дом выпить вина.

Едва мы выкупались, как вокруг нас на пляже просторного залива собралась группа бойцов НОАЮ; к берегу причалил неизвестно откуда вынырнувший катер. У наших новых друзей довольные и весёлые лица. Каждый стремится во что бы то ни стало оказать нам хотя бы самую малую услугу. Едва мы выразили желание напиться, как появилась целая бочка вина. Когда мы попробовали возразить — мы ведь думали о воде, — стоявший рядом партизан, одетый в живописный национальный костюм и увешанный гранатами и пулемётными лентами, сказал:

— А у нас так заведено — пить только вино. Вина столько, что его некуда сливать, тем более сейчас, когда сбыта нет. У нас сложнее воду отыскать, чем вино.

Действительно, вина на острове Вис было много, а воды мало.

Так прошёл наш первый день на острове.

На следующий день мы взяли рыбацкую лодку и направились на южную сторону Вис, к острову-гроту, расположенному недалеко от берега.

Внутри грота, под этим созданным самой природой куполом, синела неподвижная, словно застывшая, морская гладь. Сквозь вершину грота проникали яркие солнечные лучи, освещая его причудливое, сказочное устройство.

Пока мы осматривали грот, к берегу причалила рыбацкая лодка; её владелец выгрузил свой богатый улов и щедро одарил нас свежей рыбой.

Хорошо отдохнув, мы сели в машину и поспешили к себе на базу. У каменного Домика, где расположились советские офицеры, нас встретили три другарицы — подруги, бойцы НОАЮ. На их приветливых лицах отражалось волнение. Сегодня они приготовили «званый обед» и очень беспокоились, что их угощение не понравится русским друзьям.

Напрасно волновались другарицы: обед удался на славу. Затем они рассказали нам много интересного о своём благодатном и живописном крае, познакомили с народными песнями, в которых поётся о высоких скалистых горах и морских просторах, о ласковом солнце и жаркой любви далматинок.

Девушки спели мелодичную песню «Марика». Никогда не забыть мне ни задорных лиц этих смелых девушек, ни их живописных костюмов, ни серебристых голосов, передающих певучие национальные мелодии.

К концу вторых суток нашего пребывания на острове на аэродром прибыли три машины типа «виллис» с советскими и югославскими офицерами. Мы получили задание на вылет в Бари.

Преодолев горные барьеры и снова нырнув за скалистые обрывы, ближе к водной поверхности, наша машина перешла на бреющий полёт. Вдруг на поверхность моря всплыла какая-то чёрная точка. По мере приближения самолёта она все отчетливее вырисовывалась среди пенистых гребней морских волн. Мы насторожились, изменили направление. Таинственное чёрное видение промчалось стороной. Возможно, это была подводная лодка, но чья именно, выяснить нам не удалось.

В сумерках, не включая фар, прямо с ходу я приземлил самолёт, зарулил его на стоянку советского сектора аэродрома Бари. Старший советский офицер поблагодарил экипаж за благополучный рейс, однако не преминул заметить:

— Почему так низко над водой летаете? Ведь это небезопасно — в два счета волной захлестнёт.

— Никак нет, товарищ полковник, — возразил я, — бреющий полёт над морем, с точки зрения маскировки, как раз наиболее безопасен.

— Во всяком случае, не следовало рисковать, — уже более мягко наставлял полковник.