Михаил Залесский СЛАВА КАЗАЧЬЯ
Михаил Залесский
СЛАВА КАЗАЧЬЯ
«Жизнь собачья, да слава казачья!»
(Казачья поговорка)
I.
По просторам степным, там где каждый овраг
Помнит выкрики схватки кровавой,
От суровых и вольных ловецких ватаг
Зачиналась казачья слава.
Сказкой кажется повесть забытых времен.
Кто исчислит боев вереницы,
Что украсили Яик, разливистый Дон
И у гребней кавказских — станицы.
Безудержен был славы полет огневой
В царстве дружбы, войны и свободы —
В Запорожье, где Хортицы берег крутой
Окружили днепровские воды…
Окрыленные Славой Бессчетных побед,
На майданах собравшися вместе,
Говорили деды: «С Дону выдачи — нет!»
На угрозы боярской мести.
И хотя пролетели, как тучи, века,
Слава прошлого светит сурово:
Кто сумеет поход повторить Ермака,
И морские пучины Дежнева?!
Отшумела «зипунная» Воли пора.
Дней иных открывались страницы,
И притихли пред гневом гиганта-Петра
Удалые казачьи станицы…
Тяжек шаг был империи мощной полков,
Что по свету прошли величаво.
И сверкала в огнях бесконечных боев
В новом блеске казачья слава…
Величия пора, что нам в изгнаньи снится.
Недаром поговорка расцвела:
«Лежит Российская граница —
На арчаке казачьего седла!»
II.
Огонь страстей Второго Лихолетья
Взметнулся вьюгой над усталою страной.
В станицах поднялись бойцы — деды и дети,
В защиту Вольности и Славы Войсковой…
Как зерна полновесные пшеницы
Дробили силу битвы жернова,
И опустели вольные станицы,
А на полях: степная ковыль-трава.
Но ярый отсвет Славы молодецкой
Не вдруг угас в прадедовских клинках:
Восстание в станице Тихорецкой
И газ… смертельный газ в таманских камышах.
Тянулись вдаль тяжелые «составы»:
Везли в Карелию жен павших и детей.
Казачество! В венце твоей терновой
Славы Не сыщешь жертвы чище и святей!..
III.
Гулки боев упорных звоны…
«Вперед! За Сталина! За Родину! Вперед!»
Сдавались в плен покорно миллионы,
С иконами врага встречал народ.
И вдруг: кубанского каракуля папаха,
Осанка бравая и взгляд орлиный глаз,
И, точно крови полоса, растертая с размаха,
Широкий «в три перста» — лампас.
А там, за алыми погонами мундира,
Горят огнем кубанцев башлыки…
Среди войной всклокоченного мира,
Идут казачества воскресшего полки.
IV.
Война окончена. Германия разбита.
Ее могущество повержено во прах…
Шумит со всех сторон открытый
Казачьий табор на крутых холмах.
Обманом были взяты командиры.
Тоска предчувствия на сердце залегла.
И вот: советские «пилотки» и мундиры,
И давят танки хрупкие тела.
Борьбы отчаяние… И стоны… и проклятья…
Треск выстрелов… В траве дымится кровь.
На новое бессчетное распятие
Идет казачество… Среди родных штыков…
Есть искры жалости в душе суровой немца,
И только выстрелы угаснули в горах,
Как флаги черные на всех домах Лиенца
Грустили о погибших казаках.
Чужие — плакали… Нет!.. Мы не будем плакать.
Слезою жертвы мы не оскорбим.
Мы можем лишь молиться об ушедших в слякоть
Пустыни с кратким именем: Нарым!
И верьте: ангелы незримо собирали
Погибших души… долго… без конца…
Чтоб православные предстали
Перед лицо Всевышнего Творца…
Не надо слез! Мы — живы: будем биться!
Нам славы ведом огневой язык.
И вновь в степях безбрежных разлетится
Казачьей лавы грозный «гик»!
V.
Тяжки страдания людские.
Но знайте: Бог нас не карал,
То брошена руда в горнила огневые,
Чтоб чистый выплавить металл.
Металл идеи — радостной Свободы,
Любви Христовой, озарившей мир.
И будут позваны земные все народы
На новой жизни братский пир.
Доколь жива земная вся природа,
Любовь — во Господе — не сгаснет, не замрет.
Казачество — душа Российского народа.
И будет жить оно, покуда жив народ!
Сан-Франциско, Калиф.