Эпилог Столетие
Эпилог
Столетие
Бен-Гурион завладел сионистским движением; в самый разгар войны, когда в июне 1942 года убедил 603 делегатов американской Сионистской конференции принять Билтморскую программу. Эта программа наметила новую цель сионизма: немедленное создание еврейского государства в Палестине.
Впервые сионистское движение официально определило независимость как конечную: цель, Несомненно, что и другие лидеры уже пытались размахивать этим знаменем: Хаим Арлозоров, большая надежда сионистского движения 30-х годов, и Зеев (Владимир) Жаботинский, авторитарный руководитель ревизионистского диссидентства. Хаим Вейцман считал нужным переждать 10–15 лет и высмеивал Билтморскую программу в своих статьях и письмах.
Решающим вкладом Бен-Гуриона в дело независимости стала его предвидение будущего. Он единственный нанял, что вторая мировая война дала евреям уникальную, возможность создать свое государством Он был убежден, что как только наступит мир, великие державы не захотят подвергаться опасности, угрожая хрупкому равновесию сил на Среднем Востоке установлением там еврейского государства. Но в трагической реальности войны, когда гибли империи и на их месте возникали новые, когда границы стирались с карт и заменялись другими, он понял, что еврейский народ должен «сегодня или никогда» отстоять свое право на собственное государство. «Государственный деятель творить не может, — писал Бисмарк, — он может только дожидаться момента, когда раздастся эхо шагов Господних; вот тогда он должен сорваться с места и схватиться за край его одеяния». На той, ныне забытой конференции в отеле «Билтмор», Бен-Гурион действительно ухватил Господа за край одежды.
Создание еврейского государства стало главным делом Бен-Гуриона. В бурное послевоенное время он сумел придать сионизму нужное ему направление. Он сочетал в себе качества дальновидного государственного деятеля, холодного наблюдателя, харизматического лидера и военачальника.
Несмотря ка свою приверженность идее великого Израиля, государственный деятель Бен-Гурион сумел согласиться с разделом 1946 года, зная, что этой ценой он оплачивает поддержку со стороны США. Трезво смотря на ситуацию на Среднем Востоке, он отверг полные оптимизма доклады экспертов «Хаганы» об ограниченном сопротивлении палестинских группировок. Напротив, он сумел предугадать настоящую войну со всеми соседними арабскими странами и отразить эту угрозу. Он лично взял на себя всю ответственность в вопросах обороны, разослал по всему миру своих людей на закупки вооружения и сделал из тайной организации «Хагана» зародыш регулярной армии, способной противостоять вторжению арабов.
Его харизматическое правление сформировалось в тяжелые месяцы отчаяния, предшествовавшие созданию государства, в момент, когда решимость многих первых лиц еврейской общины в Палестине провозгласить независимость сильно пошатнулась от смертельных ударов, наносимых арабами. Вдохновленный почти мессианским чувством, он переубеждает одних своих противников, навязывает свою волю другим и, как и хотел, провозглашает государство Израиль. Он проявляет себя уникальным военачальником. Этот никогда не воевавший шестидесятидвухлетний человек лучше своих генералов понимает стратегию войны за независимость и умеет добиваться поставленных целей: отбить атаку арабских войск и отвоевать пространство Eretz Israel, значительно превышающее то, которое ООН выделила евреям.
Создание государства было для Бен-Гуриона началом, а не концом. Будучи премьер-министром, он хотел смоделировать новую республику согласно своим представлениям и идеалам. Его первой заботой было по капле внедрить в сознание своего народа принцип mamlakhtiout — суверенного государства. Ему надо было заставить народ, потерявший независимость две тысячи лет назад, осознать, что понятие «правительство» является уже не синонимом иностранного господства, а воплощением его, народа, самостоятельности. Он должен был заменить неправительственные структуры, как бы эффективны они ни были при британском правлении, на государственные учреждения. Так, пока на всей территории Израиля еще шли бои, он устранил неофициальные военные организации «Иргун» и «Лехи». Таким же образом он отменил сепаратистское командование элитных подразделений «Пальмах». Он ввел в действие законы об образовании, о труде и о молодежи. Эти инициативы Бен-Гуриона принесли ему немало врагов; многие политические деятели отказались за здорово живешь передать под контроль государства организации, созданные ими самими или их партиями.
«Государственный суверенитет» был для него лишь инструментом для воплощения собственного видения будущего страны, которое он описывал со свойственным ему пылом еще в то время, когда война за независимость была в самом разгаре. В 1948 году он ясно и четко провозгласил новую задачу: за четыре года увеличить численность населения Израиля вдвое и наводнить страну небывалым количеством иммигрантов. Он отметал возражения некоторых своих коллег, которые настоятельно рекомендовали организовать «селективную» иммиграцию, ограничившись приемом молодых и здоровых. Подталкиваемый чувством, что действовать надо срочно, он настежь распахивает двери в страну, прекрасно зная, что массовая иммиграция вызовет почти непреодолимые экономические и социальные трудности. Действуя таким образом, он бросал нации невероятный вызов: освобождение земли Израилевой; возвращение изгнанников; всеобщее обучение ивриту (молодых и старых); покорение пустыни; превращение еврейского народа в нацию рабочих и крестьян; короче говоря, доведение Израиля до уровня «избранного народа и светоча наций».
Его неизменное отношение к мировому сионизму вытекало из его идеалистического представления о государстве Израиль. Теперь, когда еврейское государство уже создано, сионистское движение должно было следовать его доктрине, и каждый сионист диаспоры должен был переехать в Израиль. Такая позиция приводила в замешательство и раздражала многих сионистских руководителей за рубежом, но только она соответствовала принципам подлинного сионизма.
Первые годы жизни государства тяжело дались Бен-Гуриону. Он должен был вести свою страну через огромные трудности, вызванные интеграцией новых иммигрантов и необходимостью создания современной экономики; ему надо было создать армию, способную победно противостоять любой арабской коалиции; ему пришлось навлечь на себя гнев всего мира, сделав столицей Иерусалим. Он разбередил незажившие раны, приняв от Германии сотни миллионов долларов в счет возмещения ущерба, причиненного евреям нацистами.
В международной политике он напрасно старался заключить союз с западной державой с целью уравновесить растущую военную мощь арабских стран и обеспечить обороноспособность Израиля. Но вопросы внутренней политики приводили его в отчаяние — мелочные склоки с партнерами из правительственной коалиции, острые разногласия внутри собственной партии, частые министерские кризисы. Бен-Гурион был лидером в исторические моменты, во время глубоких кризисов, когда были необходимы его авторитет и решительность. Ежедневная рутина вызывала у него отвращение, и он не мог заставить себя его преодолеть. В 1953 году он решил уйти в отставку и поселиться в новом киббуце в Негеве, надеясь таким образом вернуть счастливое время своей молодости, когда он был сельскохозяйственным рабочим в Галилее и выполнял святой долг настоящего сиониста, обрабатывая землю Израилеву. Он надеялся, что молодежь последует его примеру и начнет заселять пустыню, но его постигло разочарование. Его призыв к молодым превратить Негев в сад остался неуслышанным, и голос его затерялся в бескрайней пустыне.
Вернувшись к власти сперва в качестве министра обороны, а затем и премьер-министра, он вел страну вперед, несмотря на многочисленные случаи терроризма со стороны арабов и репрессии, во время египетского перевооружения и Синайской кампании 1956 года. Пик его власти пришелся на «золотой век» в истории государства, последовавший за этой кампанией. Но возрастные признаки начали давать о себе знать, и железная деловая хватка ослабла; в таких вопросах, как Синайская кампания, заключение тайных союзов с Францией, а затем с Турцией, Ираном и Эфиопией, разработка концепции атомного реактора в Димоне, он передавал часть полномочий своим молодым соратникам — Даяну, Пересу и другим, а сам ограничивался одобрением их инициатив или защитой от противников.
Когда в 1960 году прогремело «дело Лавона», слабость Бен-Гуриона внезапно стала очевидной. Он не сумел преодолеть разразившийся в его партии кризис, и в 1963 году ушел в отставку. В своем дневнике он предсказывает восхождение Менахема Бегина, который, по его мнению, «разрушит государство своими политическими, авантюрами». Сумерки владычества Бен-Гуриона и десять последних лет его жизни были годами заката. Говоря о Бен-Гурионе, следует помнить о его «героическом времени»: с начала 40-х до; середины 50-х годов. Он был непревзойденным руководителем и великим государственным деятелем. Но блестяще воплощая в жизнь свои замыслы, он погнал и горечь неудач. Ему не удалось заселить Негев; он не завершил моделирование израильского общества; не устранил дух соперничества и: ненависти, раздирающий различные политические течения в стране.
Бен-Гурион был человеком неистовым и воинственным. Энергия и пыл, позволяющие ему решать тяжелейшие проблемы страны, стали в его руках оружием против соперников и врагов. Он был опасным политическим противником, способным наносить многочисленные и порой никогда не заживающие раны. В то же время он был чувствительным и гуманным человеком; мысль о погибших в израильских войнах сильно огорчала его. Он интересовался тайнами духа и души и да последних дней оставался единственным государственным деятелем в Израиле, кто твердо, верил в силу постоянного диалога между политиками и интеллигенцией. Он встречался с многими писателями, философами, учеными и прислушивался к их советам; вел обширную переписку с мыслителями, выдающимися представителями церкви и историками всего мира.
У него была неутолимая жажда знаний. В поисках нового он с жадностью зарывался в сокровища мировой литературы, изучал иностранные языки и религиозные течения, читал трактаты о нравственности. Иногда казалось, что его вдохновляет правительство философов, придуманное Платоном. Возможна, несколько слов, написанные Джоном Ф. Кеннеди за несколько часов до рокового выстрела в Далласе, тоже были подсказаны Платоном: «Власть и знание необходимы друг другу».
Таким был Бен-Гурион. Его близкий друг Берл Каценельсон видел в нем «величайший исторический дар народу Израиля». Он говорил правду, но и сам Бен-Гурион получил величайшие дары Истории. Чтобы стать отцом нации, он сделал больше любого другого создателя государства, больше, чем Вашингтон, Ататюрк, Боливар или Ганди. Подобно Моисею, он вывел сынов Израилевых из Египта; подобно Иисусу Навину завоевал для них Землю Обетованную; подобно Давиду создал царство Израилево.
«Бен-Гурион, то ли это государство, о котором вы мечтали?» — спросил я его за несколько месяцев до смерти, в день двадцатипятилетия независимости. Он молчал, долго и серьезно глядя на меня.
«Государство Израиль еще не создано, — наконец ответил он. — Все, что мы сделали до сих пор, это всего лишь закладка фундамента, разработка структур, правил и формальных процедур. Но само государство будет создано и сформировано только через десять, двадцать, а может быть, и больше лет».
Через тринадцать лет после того, как Бен-Гурион произнес эти слова, в год его столетия стало совершенно ясно, что сегодняшний Израиль совсем не тот, о каком он мечтал и за который боролся.
Надо признать, что за тридцать восемь лет своего существования Израиль проделал титаническую работу. Большинство задач, которые поставил перед молодым государством Бен-Гурион, были победно разрешены. Создание армии, победа в войне за независимость, массовая иммиграция и ее абсорбция, возвращение к земле, обучение на иврите, бесплатное образование, индустриализация, головокружительное развитие науки и высшей школы — все эти достижения отражают поразительную картину возрождения еврейского народа на земле своих предков. Военные победы после ухода на пенсию и после смерти его основателя, мирный договор с Египтом и наметившееся сближение с некоторыми умеренно настроенными арабскими странами соответствуют представлениям Бен-Гуриона.
Но все эти успехи являются всего лишь первым шагом на пути установления такого государства, каким его видел Бен-Гурион. Их можно отнести к тому, что он назвал закладкой фундамента и разработкой структур. Большая часть достигнутого Израилем к настоящему моменту обеспечивает его физическое состояние. Но сама структура страны по-прежнему нуждается в оживлении еврейских — и общечеловеческих — моральных ценностей, которые превратят Израиль в «светоч наций» и образцовое общество. В глазах Бен-Гуриона сублимация этих ценностей была основным условием выживания Израиля.
«Судьба Израиля зависит от двух вещей, — говорил он, — от его силы и его правоты». Сам Бен-Гурион больше ценил первую. Он считал своим первостепенным долгом создать армию, способную обеспечить безопасность страны. В первые годы ее существования многие опасались, что Молодое государство не сможет противостоять объединенным силам враждебно настроенных соседей. Бен-Гурион разделял эти опасения и в 1956 году развязал превентивную войну с Египтом, добился союза с западной державой и предпринял чрезвычайные шаги по оснащению Израиля мощным вооружением. Его усилия в этой области принесли свои плоды. Угрозы уничтожения больше нет. Сегодня благодаря своей мощной армии Израиль сумеет дать отпор даже тщательно подготовленному нападению всех арабских стран.
Но тот ли это Израиль, о котором мечтал Бен-Гурион? Ответ на этот вопрос зависит от продвижения к второй намеченной им цели — его «правоты».
Он думал, что Израиль сумеет уцелеть только в том случае, если ему удастся установить справедливое и нравственное общество. Он беспрестанно ездил по стране, уговаривая людей стать «избранным народом и светочем наций». Большинство слушателей воспринимали его нравоучения со снисходительной улыбкой — снова Старик завел свою песню, говорили они.
И были неправы. Задача стать «избранным народом и светочем наций» наметилась в результате трезвого и честного анализа ситуации. Земля Обетованная, куда он привел свой народ, вовсе не была страной «молочных рек и кисельных берегов». Это была безлюдная, пустынная, окруженная врагами земля, которой природа не дала своих богатств — ни золота, ни руды, ни нефти. Ее изолированность, узость ее общества, экономические трудности и постоянная угроза безопасности создавали среди жителей трудно переносимую напряженность. Еврейский народ, который за долгие века унижения и лишений научился переходить из страны в страну и идти к новым горизонтам, мог бы с легкостью отказаться от суровой реальности и отправиться в шумные и процветающие города Америки или Западной Европы.
Бен-Гурион знал, что Израиль не сможет предоставить своим гражданам ни высокий уровень жизни, ни чувство безмятежности и покоя, дарящие на Западе. По его мнению, существовало только одно-единственное средство привязать народ к его земле — это чувство, что Израиль является единственным местом в мире, где могут жить евреи, опираясь на высокие общечеловеческие и нравственные ценности (принцип «избранного народа и светоча наций»). Жизнь, основанная на «правоте» общества, которое вместе с «силой» обеспечит будущее государства.
Пьянящее чувство создания отечества, нового общества, пропитанного чисто еврейскими ценностями, было единственной защитой против заморских соблазнов. Это было также единственным средством привлечь в Израиль молодых евреев, стремящихся к идеалу и вдохновленных собственным участием в полном героики приключении — создании новой страны; Эта мечта жива и поныне».
Бен-Гурион указал путь к сделал по нему первые шаги. Однако все его инициативы же увенчались успехом. Сутью сионистского духа была Алия — иммиграция в Израиль. Он мечтал собрать в Израиле абсолютное большинство еврейского народа, но евреи Западной Европы его разочаровали, предпочитая остаться в диаспоре. Бен-Гурион предсказал исход евреев из СССР, но не ожидал, что они повернутся спиной к Израилю и предпочтут эмигрировать в США. Уменьшение потока иммиграции — суровый приговор Израилю: он обречен навечно остаться маленькой страной.
Израиль не сумел достичь и других целей, необходимых для создания именно такого общества, о котором мечтал Бен-Гурион. Система образования, изначально предназначенная для внедрения в юные сердца ценностей сионизма и духа первооткрывательства, не справилась с возложенной на нее задачей. Пропасть, разделяющая детей западного происхождения и их восточных сверстников, еще существует; и это различие является источником глубокой неудовлетворенности менее благополучных.
Молодая демократия также в опасности. Установление демократического режима в Израиле само по себе было чудом, особенно с учетом того, что половина населения приехала из стран Восточной Европы, где всегда царил тоталитарный или авторитарный режим, который был характерен для арабских и мусульманских государств, возглавляемых автократами; Несмотря на эти препоны, Израиль является единственным демократическим государством ка Среднем Востоке, но его закон о выборах, основанный на принципе пропорциональности, разделил политический класс на двадцать неравнозначных категорий. Сегодня создание коалиции можно сравнить с сизифовым трудом. Выборная система порождает гнусный торг между партиями — шантаж циничных политиков, контролирующих в Кнессете несколько нужных голосов — и хроническую нестабильность. Эти позорные политические обряды очернили образ демократии в глазах большей части населения, подтолкнули ее к правым партиям.
Зарождающийся расизм и нетерпимость к арабам, связанные с поляризацией израильского общества, свидетельствуют об обесценивании ценностей и идеалов, которые в прошлом обеспечивали единство. Сегодня Израиль стал жертвой столкновений между либералами и консерваторами, мирянами и верующими евреями, сторонниками аннексии и фанатичными борцами за мир любой ценой; Израиль перестал быть обществом первопроходцев. Война с, Ливаном доказала, что даже в самой святой области — безопасности — он не защищен от трагических ошибок. Молодые не готовы принять смелый вызов, и их родители с тоской вспоминают героические годы, когда Бен-Гурион вел страну на бой за другой, сильный, здоровый и разумный Израиль.
Вот мы и подошли к неизбежному выводу: худшим врагом Бен-Гуриона был сам Бен-Гурион. Он построил государство по своему подобию, «на себя», — создал учреждения, внедрил обычаи, определил шкалу ценностей по своим меркам и адаптировал все это к своей сильной и харизматичной личности. Но когда он отошел от власти, его преемники оказались не способны подражать ему, привить стране дух предпринимательства и верности идеалам, как это мог делать он. Главным условием осуществления его мечты было оставаться самому у руля государства. Как только он его оставил, преемники не смогли принять брошенный им вызов и вести страну по бурным волнам ее «юношеского» периода.
Бен-Гурион осознавал необходимость проложить дорогу новому поколению решительных и вдохновенных руководителей. Когда он еще удерживал власть, то часто вел к цели, не останавливаясь по пути, молодых и талантливых в ущерб своим старым товарищам, силы которых шли на убыль. В конце 50-х — начале 60-х годов он выбрал группу людей, которых считал способными стать его преемниками, в числе которых Моше Даян, Шимон Перес, Абба Эбан, Ицхак Навон и Тэдди Коллек. Он очень тепло относился к Ицхаку Рабину и глубоко уважал Игаэля Ядина и Игаля Алона.
Большинство из них были действительно талантливыми людьми, доказавшими это как в военное, так и в мирное время. Но долгие годы, проведенные в тени такого авторитарного и харизматичного лидера, как Бен-Гурион, стали для них большим препятствием, подорвав их решительность и веру в себя. Он позволял им иметь собственные соображения, разрабатывать планы, но они всегда должны были докладывать ему о том, что собирались осуществить. Достигнув возраста сорока или, как некоторые, пятидесяти лет, перед ним они чувствовали себя детьми, ждущими отцовского одобрения. Эта зависимость негативно отразилась на их характере, лишив мужества и желания принимать непопулярные решения. Бен-Гурион игнорировал любую критику и пренебрегал колебаниями общественного мнения, но быть такими, как он, они не смогли. «Я не знаю, чего хочет нация; я знаю, что нации нужно!» — ответил он однажды своим критикам.
Это непоколебимая убежденность в собственной правоте была свойственна отцам-основателям Израиля, но не их последователям. Нынешние руководители не обладают ни их твердостью, ни их нравственной силой; они кажутся не способными на радикальные реформы, без которых цивилизованное общество не станет лучше. Израиль преодолеет парализовавший его кризис только после того, как новое поколение возьмет факел из рук тех, кто правит страной сегодня. Это не будет поколение, вышедшее из необъятной тени отцов-основателей. Им станут люди, которые своими силами проложат дорогу к своему идеалу. Будущие руководители Израиля выросли на этой земле и пустили корни в его сложной действительности. Мечта Бен-Гуриона превратить свой народ в «избранный и светоч наций» возродится только с приходом к власти нового поколения. Только тогда Израиль сможет привлечь к себе молодых евреев диаспоры, разделяющих надежду, которая горела в сердце молодого Давида Грина, когда в начале века он обосновался на этой земле, чтобы создать государство для своего народа.