Воительницы Принцессы, которые проявили себя на полях сражений Альфхильда (V столетие н. э.) Принцесса, ставшая предводительницей морских разбойниц

Воительницы Принцессы, которые проявили себя на полях сражений

Альфхильда

(V столетие н. э.)

Принцесса, ставшая предводительницей морских разбойниц

Ледяные воды Балтийского моря

Принцесса Альфхильда стояла перед непростым выбором. Достойный во всех отношениях мужчина в конце концов преодолел глухую оборону ее отца и посватался к ней. Претендента на ее ложе не обезглавили и не отравили. Она могла выйти замуж за этого молодого человека и наслаждаться спокойной жизнью, как принято было среди девушек ее круга, или расстаться с жизнью принцессы и стать предводительницей морских разбойниц.

Угадайте, какой выбор она сделала.

Папина дочка

Единственная дочь заботливого до крайней степени короля гётов[1] Сиварда, маленькая Альфхильда, была воспитана девочкой скромной и целомудренной, патологически целомудренной. Когда рядом с ней появлялся мужчина, она «укрывала свое лицо краем накидки», дабы не вызывать видом своей красоты у него приступа похоти.

У Альфхильды было достаточно оснований с такой тщательностью оберегать собственную девственность. Ее история изложена в «Gesta Danorum» («Деяниях датчан»), многотомном труде историка XII столетия Саксона Грамматика, написанном на латыни. Если верить хронисту, девственность была чуть ли не единственным достоянием Альфхильды. Но закрывание лица являлось лишь одной из множества хитростей, к которым девушка прибегала для того, чтобы не подпустить к себе мужчин. По словам Саксона Грамматика, король Сивард сделал все, на что только способен отец симпатичной девочки-подростка, обладающий властью.

«Он содержал дочь под постоянным присмотром и подарил ей двух змей. Король надеялся, что когда они вырастут, то смогут защитить ее целомудрие. С такой опасной преградой немыслимо было сунуть свой нос в ее опочивальню. Король также повелел, чтобы каждый, кто попытается туда войти, тотчас был обезглавлен, а его отрубленная голова была надета на кол и выставлена на всеобщее обозрение. Страх, вызванный этими распоряжениями, охлаждал пыл излишне страстных молодых людей».

Нашелся, правда, один молодой человек, пылкость которого не остудили все эти преграды. Он посчитал, что «опасность делает попытку еще благороднее». Звали его Альф. Был он сыном датского короля Сигара. Однажды Альф ворвался в спальню к Альфхильде. Одетый в окровавленную шкуру животного (должно быть, он хотел свести этим рептилий с ума), Альф убил одну змею, запустив раскаленным докрасна слитком железа ей в пасть. Вторую змею он убил более традиционным способом, проткнув ей горло копьем.

Хотя сноровка, с которой молодой датчанин расправился с пресмыкающимися-телохранителями, произвела на Сиварда должное впечатление, король решил сделать Альфа своим зятем, только если Альфхильда «примет свободное и обдуманное решение» в его пользу. Храбрый искатель ее руки, который только что убил ее любимых домашних зверушек, также произвел на девушку благоприятное впечатление, а вот мать Альфхильды настоятельно посоветовала дочери «хорошенько подумать», не особенно «очаровываться пригожестью» жениха и не забывать «о добродетели».

Поколебленная в своем мнении мудрым советом матери, Альфхильда решила, что Альф не мужчина ее мечты. Вместо того чтобы выйти за него замуж, девушка оделась в мужскую одежду и во главе команды, состоящей из таких же девушек, как она, занялась морским разбоем.

Привет, мореход!

Почему Альфхильда ступила на путь пиратства, неизвестно. Саксон Грамматик ничего не говорит о мотивах ее поступка. Также непонятно, откуда появилось «множество таких же девушек», которые присоединились к ней. Несмотря на необычное решение, принятое принцессой, сюжет об Альфхильде кое в чем типичен для исторического фольклора той эпохи. Подчеркнуто щепетильное отношение к девственности и чрезмерные меры по ее охране, исключающие даже тень какого-либо «веселья», соответствуют реалиям и этическим ценностям Древней Скандинавии. Этот мотив можно встретить и в других окрашенных романтизмом легендах и сагах, повествующих о девах-воительницах, которые предпочли швейной игле меч.

Саксон Грамматик, хоть и не объясняет причину поступка Альфхильды, заявляет тем не менее, что, хотя в прошлом девы нечасто выбирали «жизнь морских удальцов», уникальным это явление не было. Появлялись и другие девы, писал он, которые «питали отвращение к рутине дней» и меняли свою природную «мягкость и легкомысленность» на щит и меч. Они делали себя «бесполыми» и «вместо веретена брали в руки копье». «Они нападали на мужчин, выставив перед собой жала своих копий. В их взорах пылала ненависть. Они думали только о смерти, позабыв о развлечениях». Этим девам, по словам Саксона Грамматика, приходилось вести себя подобно мужчинам и скрывать свои красивые лица от взора ничего не подозревающих представителей сильной половины человечества, дабы не разжечь в их сердцах похоть. Мысль о том, что необузданная мужская страсть могла быть достаточным поводом для того, чтобы женщина взяццлась за оружие, кажется, не приходила в голову автору «Деяний датчан».

В любом случае из Альфхильды получилась грозная пиратка. Учитывая то, что для удачного морского разбоя одной абордажной сабли и повязки на глазу недостаточно, причина ее успеха сокрыта во глубине веков. На подробности Саксон Грамматик очень скуп. Несмотря на довольно снисходительные замечания насчет дев-воительниц, хронист считает, что «деяния Альфхильды превосходят доступные обычной женщине». Вместе со своими боевыми подругами принцесса добыла несметные сокровища. К ней присоединился еще один корабль, команда которого на этот раз состояла целиком из мужчин. Викингов восхитила красота и «крутизна» Альфхильды. Через некоторое время под ее началом находилась целая флотилия кораблей, которая нападала на суда, плавающие вдоль побережья Финляндии.

Но лихие времена подходили в концу. Альфхильда совершенно сбросила со счетов упрямство отвергнутого ею убийцы ее домашних зверушек. Альф не забыл целомудренной красавицы и пустился на ее поиски, «совершив множество плаваний» по покрытым льдом морям и время от времени участвуя в сражениях с викингами. Однажды недалеко от побережья Финляндии его корабль встретился с целой флотилией пиратских судов. Воины Альфа были против того, чтобы нападать на превосходящие их силы викингов, но принц воскликнул, что для него «будет стыдом, если кто-то расскажет Альфхильде о том, что он отступился от ее поисков, испугавшись нескольких кораблей». Какая ирония!

Разгорелось морское сражение. Датчане среди всеобщей резни успевали дивиться тому, что «у их недругов такие гибкие конечности и такая грация во всем теле». Альф вместе со своим побратимом Боргаром заскочили на один из вражеских кораблей и ринулись на корму, «убивая на своем пути всех, оказывающих сопротивление». Боргар ударом сбил шлем с одного из викингов. Альф, к своему глубочайшему изумлению, увидел красавицу Альфхильду, «деву, которую он искал на море и на суше, подвергаясь стольким испытаниям и опасностям».

В этот миг Альф понял, что «должен воевать не оружием, а поцелуями, должен отложить в сторону свое грозное копье и вести себя учтиво». Одним из учтивых поступков принца было то, что он «избавил» Альфхильду от пропахшей п?том мужской одежды и уложил к себе в постель. На этом карьера морской разбойницы закончилась.

Язык, которым Саксон Грамматик описывает возвращение Альфхильды к жизни принцессы, говорит нам о многом. Он пишет, что Альф «страстно ее обнял», «распорядился, чтобы она сняла с себя мужскую одежду», а после этого «зачал с ней дочь». Чего хотела сама Альфхильда и как относилась к тому, что ее «карьере» морской разбойницы пришел конец, неизвестно. Хрониста ее мнение не интересует. Из используемой им лексики видно, что у Альфхильды не было другого выхода. На этом заканчивается история принцессы-пиратки в изложении Саксона Грамматика.

Жила-была принцесса-пиратка

Рассказ хрониста о добродетельной принцессе, ступившей на путь морского разбоя, может быть, а может и не быть правдой. Не надо забывать, что «Gesta Danorum» – исторический труд, в котором помимо вполне реальных конунгов и героев фигурируют великаны, ведьмы и драконы. В любом случае судьба Альфхильды, ставшей девой-воительницей, основывается на существовавшей в действительности традиции, независимо от того, жила ли такая девушка когда-то на белом свете. Позже ученые рассматривали множество исторических легенд, собранных Саксоном Грамматиком, в качестве подспорья для лучшего понимания раннесредневековой скандинавской культуры.

Чему эта легенда должна была научить грядущие поколения, чьи дети будут слушать рассказ об Альфхильде, собравшись у очага бесконечной в Скандинавии зимней ночью, трудно сказать. Современной читательнице может показаться несправедливым то, что «подвиги» Альфхильда променяла на мужчину и семейную жизнь. Как можно быть матерью и женой после того, как ты стала пираткой? Не стоит судить о легенде с позиций феминизма XXI века. Не надо забывать, что Саксон Грамматик писал свою интерпретацию истории Дании семь веков спустя после смерти легендарной Альфхильды.

Под пером хрониста сага об Альфхильде, которая сама по себе имела многосотлетнюю языческую предысторию, испытала сильное влияние христианских представлений о роли полов в общественной жизни. Альфхильда скромна и целомудренна, но при этом, в соответствии с легендарной традицией, умело обращается с мечом и боевым топором, как и приличествует деве-воительнице. Альфу пришлось побороть ее воинственность, чтобы стать достойным ее. В конце легенды все складывается как нельзя лучше: оставив жизнь «морской разбойницы», Альфхильда становится женой и матерью. Саксон Грамматик не скрывает негативного отношения к подобного рода воинственным девам, больше места уделяя в своем труде не истории, собственно говоря, Альфхильды, а критике дев-воительниц.

Так что в определенном смысле рассказ об Альфхильде является сказкой поучительного содержания, во многом напоминающей «Золушку» и «Белоснежку». Вот только здесь больше сумасбродства… и змей.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.