Глава четвертая Нежные души

Глава четвертая

Нежные души

В общем, я так себе понимаю, что к тому моменту, когда Аня впервые пошла со своей старенькой «Кремоной» петь песни на Арбат, она была кандидатом филологических наук. А до этого у нее был перерыв на то, чтобы быть женой и научным работником, а еще до этого она увлеченно хипповала. И Гоголя, на который мы сейчас шли, Гоголевский бульвар, был важным местом хипповой тусовки. Эту часть жизни неведомые силы тоже от меня утаили, несмотря на то, что Гоголевский бульвар и его окрестности года три был моим ежедневным маршрутом. Более того, у меня на Гоголевском проживает несколько близких друзей и их семей. Дедушек с внуками и собаководов — помню. Хиппи — нет. Мы подходим к памятнику.

Умка: …здесь вот, как ни идешь, обязательно на лавках лежат колдыри и спят.

От лавки отделяется уголовного вида молодец и идет к нам, но еще не нагнал.

Умка (с некоторой досадой): Сейчас будет деньги просить. Давай говорить по-английски?

Я: Давай.

Парень подходит к нам с оператором. Умка незаметно заворачивает за памятник и уходит в глубь бульвара. Мы остаемся с уголовным молодцом. Второй оператор продолжает писать звук удаляющейся Умки.

Умка: Я предупреждала. Мое дело было предупредить.

В это время тип, хотя мы его об этом не просили, читает в камеру стихи, где обильно повторяется слово «Христос». Сначала он нежно просит денег на хлеб, а потом уже не нежно на героин. Тут же начинает вязаться к оператору и толкать его. Мы наконец убеждаем типуса отцепиться по-хорошему. В это время Умка от нас удалилась метров уже на 30. Догоняем, и она мне тут же говорит: «Я, кстати, не хочу, чтобы этот тип попадал в мое кино». Ну, начинается, думаю, но молчу.

Умка смотрит на меня потеплевшим взглядом и продолжает миролюбиво:

«Я же тебе говорила, вот ты выйдешь в Нью-Йорке на Таймс-сквер, там точно такие же».

Мы идем вдоль бульвара.

Умка: Вот на той лавочке, где они (показывает на козырную первую скамейку, где расшумелась сейчас уголовная компания) сейчас сидят, можно было сидеть зимой (86–87) и петь песни.

Я прошу объяснить мне мотивы человека, который зимой идет петь песни на лавочку. Умка укоризненно смотрит, но терпеливо все объясняет.

Умка: Ну, было такое ощущение праздника, такой победы непрекращающейся. В чем праздник заключался? В том, что ты все бросил, все послал и пошел на улицу шляться, томсойерство такое, в общем-то.

Я слушаю Аню и упускаю момент, как нас окружают еще какие-то люди.

Аня моментально повышает голос и говорит уже не мне, а этим людям:

«Смотрите! Вот это Хоббит! (оборачивается ко мне и оператору) Вот это хорошие люди, вот это можно и нужно снять».

Не абсолютно трезвый мужчина подходит к Умке и церемонно целует ей руку: «Анна, здравствуйте. Мы пьем водку». Еще один бородатый человек наклоняется и целует руку. Аня им очень рада, это видно. Хотя потом она мне говорит, что не любит, когда ей целуют руку, и потом тайно вытирает ее. Лицо у нее стало совсем другим, не тем, которое она носила с нами по Арбату. Улыбка не сходит. «А вы понимаете, что попадаете в кино?» — говорит она честной компании. «А хуй с ним», — по-доброму отвечает кавалер, целовавший ручку. Хоббит, мужчина в бороде и бейсболке, кружит легким пританцовывающим шагом вокруг нас. «А почему вы хоббит?» — спрашиваю я его. «Потому что у него ноги волосатые», — шутит кавалер с манерами. «Но вы совсем не похожи ни хиппи», — говорю я беспомощно. Умка (продолжает заливисто смеяться): «А я похожа?» Хоббит объясняет мне, что у него есть некий внутренний хайр, так что внешний необязателен. Мы с группой тактично отходим, оставляя друзей поговорить, а микрофон-петличка на груди Умки продолжает, конечно, фиксировать разговор. Нетрезвый кавалер обсуждает с Аней последний альбом Боба Дилана. Умка говорит с ним про Дилана, а следом объясняет всем, где будет ее следующий концерт. Хоббит спорит с компанией, что группа (название не разобрать), от которой в восторге остальные, ему совсем не нравится. Все время разговора еще один товарищ двухметрового почти роста с длинными рыжими волосами и бородой стоит, молчит и улыбается. Похож на викинга. Хоббит рассказывает анекдот. Аня очень задорно хохочет. Мы стоим в отдалении.

Умка: Ништяк. Спасибо.

Хоббит: Пожаба.

И мы оставляем теплую компанию и уходим.

Я: Дааа, нежные души скрываются за этими маргинальными лицами…

Умка: А они совсем не маргинальные. Просто вышли побухать.

Я: А как было в 80-е?

Умка: В 80-е вот так все и было, только все были моложе.