Глава четвертая Юл

Глава четвертая

Юл

Каждая Светина песня — это всегда посвящение кому-то. Хотя есть несколько песен-исключений из правила. Когда Света училась в медучилище, там проходили разные конкурсы самодеятельности, в том числе и конкурс политической песни. Тогда бурно отмечался день рождения комсомола. И нужно было исполнять со сцены комсомольские песни разных лет. Свете и ее группе по жребию достались песни первых пятилеток. Нужно было их где-то откопать, выучить, ну и, в общем, Света их сама придумала. Такой задорный бред был на музыку положен. «Шагайте дружно в ногу с поколением…» — что-то такое. И… они выиграли. И понеслась музыкально-медицинская карьера. Вся Светина команда пришла на конкурс в хирургических халатах, это те, у которых завязочки сзади. Мне потом даже попалась какая-то архивная заметка про тот самый конкурс, и кто-то вспоминал, что 5-е медучилище что-то пели, выиграли и что все они были именно в хирургических халатах.

Светино медицинское образование в целом продолжалось десять лет. Сначала училище, потом медицинский педиатрический санкт-петербургский, ленинградский даже, институт, который потом переименовали в академию.

И меня, честно говоря, удивляет, почему Света так и не работала врачом. Она такое количество раз и в песнях, и в жизни обращается к медицине, оперирует специфическими врачебными терминами постоянно, у нее есть в тексте «Белых людей» «неанатальные» сны, упоминает разные «депривации», и это все никому просто так в голову не придет, кроме медика. И вообще, Света кажется таким человеком, с которым хочется поделиться своей занозой и услышать от нее дельное что-то в ответ. По-моему, врачи как раз такие быть должны.

Света: Слова и трупы — разные вещи. Я не люблю детские трупы, я боюсь их. Я никогда не смогла бы быть врачом. Ну, собственно, как и взрослые трупы.

Я: Ну а трупы обязательны?

Света: В медицине — безусловно. Без этого никак. У меня идет всю жизнь осознание и познание смерти. Вообще, это, пожалуй, единственная тема, которая меня интересует по большому счету от и до, идея смерти. А, собственно, ничего другого в жизни нет интересного, кроме как смерть. Любовь? Ну да, все равно это то, что в итоге нас приведет к смерти, как один из пунктов. Вот, самое загадочное, что есть в жизни — это смерть. В медицине она слишком очевидна.

Я: А тебе эти знания медицинские вообще в жизни пригождались?

Света: Ну, конечно, как пациенту.

Я: А не было таких случаев, что кто-то говорит: ах, кому-то плохо, а ты сразу говоришь: я знаю, что делать, что-то вроде этого, как бывает в фильмах.

Света: Если друзья обращаются, я, по крайней мере, могу кого-то направить к нужному специалисту, или оценить сложность ситуации и сказать человеку, насколько ему нужно быстро принимать меры ну или сколько ему жить осталось, например. Тогда у Юла я поняла, что это меланома и ему осталось жить полгода… однако, молодец, он прожил полтора.

Я: Он жив или нет?

Света: Нет, он умер.

Я: Это вот тот парень, про которого ты говорила у себя дома, когда мы ели солдатский взрывпакет, ну, сухпаек?

Света: Да, Юл Абрамов, тогда еще он был жив.

Я: А что такое меланома?

Света: Это злокачественная опухоль из меланоцитов. Он сковырнул родинку, он занимался каратэ, она была на тыльной стороне стопы, он ее механически травмировал, и потом это разрослось в меланому. Это самая злокачественная опухоль, которую можно придумать, молниеносные метастазы, она не лечится, от нее просто стопроцентная летальность, дело в сроках. Вот он, по-моему, покорил все сроки. С таким диагнозом живут полгода, год максимум. Ну, мы, как могли, отвлекали, песенками, записывали что-то, бодрили с Валеркой Тхаем, старались его поддержать. Достойно ушел, молодец. Классный парень, классный поэт, классный музыкант.

Я: А вот эти песни его, они как-то в природе есть сейчас?…

Света: Да, будут. Это мой долг, это наш долг, мы это сделаем обязательно. Материалы есть, мы успели записать его.

Он рассказывал ей о себе и показал ногу. Света сразу все поняла и спросила: «А что врачи говорят?» А он ответил, да вот, на обследование отправили. Света сказала: ты мне справочку-то принеси, хотя было все понятно. Ни Света, ни врачи ему поначалу ничего не рассказали.

Света: В последнее время я вообще говорила: Танюха (это жена его), пока у Юла есть силы, давайте просто вот, езжайте, куда хотите, на Канары хоть на неделю. Я спрашивала: ты вообще Юла любишь, ты хочешь от него ребенка? Если человека любишь, то хочешь после него что-то оставить, даже зная, что человек скоро умрет. Не знаю, я бы сделала все, чтобы что-то оставить после человека, там забеременела бы. Почему Таня этого не сделала, я не понимаю. Я готова была там денег дать, говорю, езжайте, Танюха, вот у вас есть мечта, где бы вы хотели побывать? Я считаю, что если вот какая-то есть уже предрешенность, нужно или доделать начатое дело — дописать альбом или там, если нет такого дела, ну просто оторваться, съездить там куда-то, заветную мечту исполнить, на полную катушку, и все. Я так сожалею, что они никуда не поехали. Надо было съездить. А ей обязательно забеременеть.

У меня в голове заиграла песня «Оставь хоть что-нибудь на память о себе».

«Ну еще, — сказала Света после большой паузы, — возвращаясь к медицинскому образованию моему, — во время мединститута и после института была эпоха снайперизма, который живуч, горюч и дерзновенен».

Я: Это кто придумал вообще?

Света: Мы с Динкой придумали. «Живуч, горюч и дерзновенен» — я тут с себя снимаю ответственность, наверное, это все-таки стопроцентно Динка, а само название «Ночные снайперы» — это наша история, абсолютно наша. Приятно, что это название живет до сих пор.

Я: А вы на каком курсе познакомились?

Света: На третьем, был 1993 год.