День Победы

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

День Победы

/Исповедь/

Пятого февраля 1945 года, в восьмидесяти километрах от Берлина, при артиллерийском обстреле рядовой Васька Веретенников был контужен и тяжело ранен в левый глаз. В медсанбате осколок удалили, но нужна была квалифицированная операция. Ее сделали в эвакогоспитале «Красные Камни» г. Кисловодска. Спустя несколько дней повязку сняли. Медленно уходила боль, прекратился постоянный звон в ушах, постепенно восстанавливалось зрение уцелевшего глаза. Вместе с ним в палате лежали двое: обожженный танкист, Герой Советского Союза, старший лейтенант Колованов Иван Семенович и рядовой Володя Широких, потерявший зрение при употреблении метилового спирта.

Прошло около месяца. Шла весна сорок пятого. В открытые окна врывался запах распустившейся листвы. Танкист, повернувшись к стене, больше лежал молча. Иногда что-то, шепелявя, говорил, но Васька его плохо понимал.

Однажды на восходе солнца Васька проснулся от какого-то странного звука. У открытого окна спиной к нему стоял высокий мужчина. Он с шумом втягивал весенний воздух. Не шевелясь, Васька рассматривал его. Это был Колованов. Но почему у него такие короткие руки? И тут он увидел, что одной руки вообще нет. Колованов, словно почувствовав посторонний взгляд, повернулся. Васька чуть не вскрикнул от ужаса. На него глянули пустые глазницы без ресниц и бровей. Вместо носа — темный провал. Бесформенно скрюченные обгорелые раковины ушей. Но больше всего поразил его не закрывающийся обгорелыми губами оскал ровных белых зубов. «Великий Боже, как же он все это превозмог?» — подумал Васька. Непомерная жалость к этому большому, сильному человеку сдавила сердце. Колованов не спеша лег в постель. Васька долго лежал, боясь шевельнуться. Каждое утро в палату приходила врач Александра Ивановна. Она проверяла температуру, пульс, спрашивала о самочувствии. Когда уходила, Володя каждый раз спрашивал Ваську: «Скажи, красивая Александра Ивановна?» Часто с Володей они ходили в парк гулять. Любили отдыхать в беседке, рядом с которой рос куст боярышника, наслаждаясь запахом его цветов. Ранним утром 9 мая 1945 года Васька вышел во двор. Подъехал продовольственный фургон. «А у вас тут тишина, — обратился водитель к повару. — Вы что, наверное, не слышали?» — «О чем?» — «Так война закончилась. Вчера вечером передавал Левитан. Слушайте в шесть». Васька бегом побежал в корпус. «Ура! Ура! — кричал он. — Братцы, война закончилась! Вставайте, мужики. Ура! Война кончилась!» Госпиталь, словно потревоженный улей, гудел. Все ждали шести часов. И вот наступила торжественная минута. «Говорит Москва! — раздался голос Левитана. — От Советского информбюро! Вчера, поздно вечером, в присутствии антигитлеровской коалиции Германия подписала акт о безоговорочной капитуляции». Все зашумели, стали обнимать друг друга, кричать «Ура»! Затем, словно по команде, кто только мог, двинулись в город. Пошел и Васька.

На главной улице творилось невообразимое. Разношерстная толпа раненых вошла в центральный гастроном и потребовала спиртного и закуски, чтобы отметить День Победы. Продавцы сопротивлялись. Поднялся шум, толпа напирала. Тогда вышел завмаг: «Тихо, победители! Наведите порядок, и вас обслужат!» Все стихли, стали в очередь. Продавцы открывали бутылки, резали колбасу, хлеб. «За победу! Ура, братцы!» — гремели тосты. У завмага Васька выпросил две бутылки вина, колбасы, хлеба и пошел в госпиталь. «Давайте и мы отметим нашу победу», — предложил он. Поднялся Колованов. «Помоги мне, Вася, я тоже хофю выфить». Васька наполнил стакан. Он поднес его ко рту Колованова, слегка наклонил, и тот стал глотать. Вино лилось по подбородку. При каждом глотке из незажившего отверстия в правой щеке выпрыскивалась струйка. «Налей ефе!» Васька налил. Тот выпил, нащупал стул, присел. «Ну фто, обефяют вофтановить френие?» — обратился он к Володе. «Конкретно ничего, но я и сам знаю, быть мне до конца моих дней незрячим. Зрительный нерв, поврежденный ядом, не восстанавливает свои первоначальные функции». — «А моя пефня фпета ефе в танке. Лефу вот и думаю, зафем он меня вытафил? Кому я такой нуфен?» — «Что вы, — возразил Володя. — Вы герой. В нашей стране таким при жизни ставят памятник. Мужчина вы полноценный, найдете добрую русскую женщину, нарожает она вам ребятишек, и все невзгоды разлетятся в прах. Дети — это главный корень, им придется налаживать порушенную жизнь, так не расстраивайтесь. Самое главное, надо иметь надежду и верить в нее». К концу мая Ваську комиссовали. На прощание Володя сказал: «Учись, Вася, непременно, мы этого заслужили!»

Прошло пятьдесят лет. Волею судьбы Василий Веретенников оказался в г. Ессентуки, в санатории им. Сеченова. Выбрав свободное от процедур время, поехал в г. Кисловодск. Словно кровоточащая рана, острой болью отозвалось в его сердце все, что вспомнилось о мае сорок пятого. Медленно шел он, рассматривая деревья, пытаясь найти хотя бы одно знакомое. И вдруг увидел знакомый куст боярышника. Беседки не было. Он подошел к дереву. «Уцелел, сердешный», — Васька погладил его шершавый нетолстый ствол. Бывший госпиталь он не узнал. На месте старых зданий стояли большие, белые многоэтажные корпуса. У проходной — часовой. «Простите, — обратился к нему Васька. — В сорок пятом здесь я лежал в госпитале». «Теперь здесь правительственный санаторий. Вход только по пропускам». Васька вышел на улицу, ведущую на железнодорожный вокзал, ему навстречу шел инвалид в темных очках с тросточкой и потертой полевой сумкой в руках. Эта полевая сумка военных лет и фигура человека, которая показалась очень знакомой, привлекли внимание Васьки. Он остановился, еще не понимая, зачем пошел за ним. «Где я его видел? Неужели Володя?» Васька догнал его и окликнул: «Володя»! На мгновение инвалид остановился, не поворачиваясь, постоял и пошел дальше. «Наверное, не он. Но ведь он остановился». Тогда Васька громко крикнул: «Володя, Широких!» Инвалид резко повернулся: «Я Володя Широких!» — «Это я, Вася Веретенников. Вспомните сорок пятый, госпиталь, День Победы, „Красные Камни!“» — «Боже милостивый! Неужели это ты, Вася»! Он стал ощупывать окликнувшего: «Нет, я помню Васю худенького». Из глаз Васи потекли слезы, и в это время Володя коснулся его щек. «Неужто слезы! Тогда это Вася. Ну конечно Вася! Как ты сюда попал?»

— «А я всю жизнь надеялся и ждал. Я почему-то верил, что наступит день, и мы должны встретиться. И, о великий Боже, этот день пришел». — «Вася, после твоего отъезда я объяснился с Александрой Ивановной, и вскоре мы поженились. Она помогла мне окончить медицинский институт. Я врач, иду в поликлинику на прием больных. Меня ждут». «А Коновалов?» — спросил Вася. — «Не Коновалов, а Колованов, — поправил его Володя. — Его нет, он разбился». — «Когда? При каких обстоятельствах?»

— «На вот, — он сунул Ваське визитную карточку. — Приходи ко мне в воскресенье, я тебе все расскажу». Он сделал несколько шагов, затем повернулся и громко крикнул: «Непременно приходи, Вася, я очень буду тебя ждать!»

В воскресенье Васька с волнением остановился у двери с номером, указанным на визитке. Дверь открыла молодая женщина, очень похожая на Александру Ивановну. «Вам кого?» — строго спросила она. «Мне Владимира Широких». «Папа, к тебе гость». — «Доченька, да ведь это Вася Веретенников, приглашай его побыстрее». К доченьке подбежала девочка лет пяти и устремила большие голубые глаза на Васю. «Мамочка, это дедушкин фронтовик?» — «Да, доченька, только ты не мешайся под ногами». Но девочка упорно стояла и не отходила от двери. «Дядя, вы с дедушкой были на войне?» — «Сашенька, я же тебе сказала — не мешайся». — «А я и не мешаюсь, мамочка, я просто уточнила у дяди, кто он». И только после того, как был накрыт стол и они опрокинули боевые сто граммов, Васька узнал, что Александра Ивановна умерла год назад от сердечного приступа. «После твоего отъезда, — рассказывал Володя, — нас всех перевели в один госпиталь — смешанный. Находится он в центре города, в пятиэтажном здании. В первую годовщину Победы Ваня Колованов напился и ночью, когда все спали, выбросился с пятого этажа. Оказалось, он не имел родственников, и похоронили его на городском кладбище. Александра Ивановна все эти годы ухаживала за его могилой. А теперь, наверное, все заросло травой». Они долго сидели за столом и все вспоминали и вспоминали свои боевые годы, боевых друзей и безвозвратно ушедшую молодость. «Ты на пенсии?» — вдруг спросил Володя. — «Да, на пенсии, вот дали бесплатную путевку в санаторий в Ессентуки». — «А я продолжаю потихоньку работать, не могу бросить, боюсь». Васька рассказал о своей жизни за прошедшие пятьдесят лет. Расставаясь, обещали поддерживать связь. «Вася, я очень рад нашей встрече», — со слезами на глазах говорил Володя. А через два года Васька получил письмо от Александры Владимировны. Она сообщила о том, что папа, переходя улицу, был сбит автомашиной и похоронен рядом с мамой. В свое время, жертвуя жизнью и здоровьем, они защитили Отечество от фашизма, а ныне, отверженные и уничтоженные новыми русскими, бесславно уходят из жизни.

Май, 1998 год, Ессентуки.