Сашенька

Осень. Ветер гонял по асфальту опавшие листья. День подходил к концу. На привокзальной площади припарковано несколько автомобилей. На перроне слышен приглушенный гомон ожидающих поезда. К рассыпанным семечкам по одному слетались воробьи, громко чирикая, расклевывали зерна. При малейшей опасности они с шумом взлетали и рассаживались на сучья ближних деревьев. Затем снова серыми шариками слетались к семечкам. Поезд подошел бесшумно. Из последнего вагона вышел инвалид без левой ноги, на костылях с подлокотниками. За спиной — до отказа набитый вещмешок. Он постоял, осмотрелся и медленно пошел на выход. Подойдя к ступенькам, ведущим на привокзальную площадь, он увидел женщину с букетиками хризантем и дубков. Остановился. Его лицо неожиданно стало мертвенно бледным. Господи! Не может быть! Какое поразительное сходство! Такие же косые морщинки у глаз и рта, такой же прищур глаз, когда она поднимала их и смотрела на собеседника. Такая же улыбка, и далее голос похож на Сашенькин. Он пришел в себя только тогда, когда женщина стала укладывать оставшиеся цветы в сумку-двухколеску. Площадь как-то сразу опустела, за поворотом мелькнули огоньки последних такси. «Простите, как мне попасть в гостиницу?» — обратился он к женщине. Она глянула снизу вверх, и только тут он заметил цвет больших выцветших голубых глаз, непомерную грусть и тут же отметил, что у его жены цвет глаз был иной. «Вам бы на такси, но они все разъехались. Да тут недалеко, прямо по Ленина, — кивнула она головой, — квартала три». Сделав несколько шагов, она остановилась, повернулась, глянула на его костыли: «Идемте, я вас провожу. Давайте, — она помогла снять вещмешок, быстро закрепила его на двухколеске. — Ну! Пошли?»

Для одинокого инвалида войны в гостинице не нашлось места. Он вышел к поджидавшей Валентине Петровне и с огорчением сообщил: «Нет мест».

— «Если бы вы положили кругленькую, они бы быстро нашли, — буркнула она. — И что же вы намерены делать?» — «Право, не знаю. Посижу в вестибюле, не выгонят же». — «Идемте ко мне» — «Неудобно как-то, мы же с вами совсем незнакомы, да и стесню я вас». — «Дорогой познакомимся, а стеснять у меня некого, я живу одна». Он колебался. «Идемте же», — решительно сказала она и стала снова крепить рюкзак к двухколеске. Шли медленно, периодически останавливались. «Откуда вы приехали?» — вдруг спросила она. «Из ниоткуда в никуда», — ответил он. А затем рассказал: «Без ноги остался в сорок четвертом. В госпитале лежал в г. Баку, там и остался после войны. Пошел работать, познакомился с девушкой. Ее доброе сердце не посмотрело на мою неполноценность. Вскоре мы поженились, получили квартиру. Родилась дочка. Жили дружно и радостно, пока не пришла беда. А она, как правило, не приходит одна. Уже взрослая, трагически погибла дочка, а три года назад похоронил жену. Остался один. А потом, когда распался Союз, пришли ночью три молодчика, азербайджанца или армянина, не разобрался. Не посмотрели на мою увечность, перевернули все вверх дном, а затем избили и предупредили, если не уберусь в Россию, в следующий раз убьют. Куда ехать? Родных у меня нет, к кому? Все передумал и наконец в записной книжке нашел адрес своего однополчанина Виктора Смородина, вот и решил к нему, служили вместе, думаю, если жив, не выгонит первое время». — «А вот мы и пришли», — сказала Валентина Петровна.

К концу следующего дня Василий Михайлович узнал, что Смородин умер год назад. Продав дом, его жена уехала в город Ростов-на-Дону. «Не расстраивайтесь, — сказала Валентина Петровна, — поживите пока у меня». Он добился разрешения на прописку, стал на учет для получения жилья, вступил в общество инвалидов и записался на очередь для получения автомобиля…

Уже пятнадцать лет Валентина Петровна жила одна. Проработав тридцать девять лет в школе, ушла на пенсию и занялась выращиванием цветов. Ее единственная дочь вышла замуж за дипломата и живет за границей. Приезжают очень редко, и в доме наступает праздник. Шум, гам, масса вопросов. Привозят ей подарки. Такие торжества она выдерживает не больше недели. Потом начинает уставать, нервничать, смотря на ералаш в комнатах, устроенный внуками. Ее сердце нервно отстукивает свои ритмы и ждет дня, когда в ее доме наступит тишина. Тогда она отдыхала и отсыпалась. И вот в доме появился новый человек. Первое время она переживала, чувствовала какую-то неловкость. Постепенно взяла все заботы о нем на себя. Иногда просыпалась ночью с учащенным биением сердца, вслушивалась, когда улавливала легкое похрапывание в соседней комнате, читала «Отче наш», засыпала. Если Василий Михайлович задерживался где-либо допоздна, она начинала нервничать, выходила во двор, шла к цветам, но и там не находила покоя. Выходила на улицу, и когда ее тонкий слух улавливал стук костылей о мостовую, заходила в дом и накрывала на стол.

Однажды вечером Василий Михайлович сообщил ей о том, что ему выделили комнату из старого жилого фонда. Валентина Петровна глянула ему в глаза, и ее лицо вдруг покрылось бледностью. Немного оправившись, она сказала: «Такое событие надо отметить». Ночью она плохо спала, а днем накрыла на стол. Когда были наполнены бокалы шампанским, она вышла в соседнюю комнату, включила старенькую радиолу и поставила пластинку. Полилась мелодия их молодости: «Осень, прохладное утро. Небо как будто в тумане…» Не спеша подошла, взяла бокал. На глаза навернулись слезы. Она вытерла их платком и глянула на Василия Михайловича. В ее глазах он уловил грусть, какую видел при первой их встрече. А Вадим Козин пел: «Наш уголок нам никогда не тесен. Когда ты в нем, то в нем всегда весна. Не уходи, еще не спето столько песен, еще звенит в гитаре каждая струна». Она поставила бокал и снова вышла в соседнюю комнату. Василий Михайлович последовал за ней. Она стояла к нему спиной. Ее плечи слегка вздрагивали. Он обнял ее и тихо сказал: «Не надо плакать, Сашенька». Она вздрогнула, пытаясь освободиться от него. А он повернул ее к себе лицом, вытер слезы и стал целовать в мокрые щеки, глаза, губы. А затем рассказал ей, почему такси при первой их встрече все разъехались… Если вы приедете поездом в наш небольшой приморский город, то на вокзальной площади можете увидеть женщину, предлагающую букетики живых цветов. Знайте, это «Сашенька». В далеком углу привокзальной площади увидите мужчину с одной ногой у открытого капота, это Василий Михайлович. Они вместе, счастливо и радостно, доживают свой век.

24 декабря 1997 года.