Глава четвёртая. Ночная посадка по кострам. Опыт — основа надёжности полёта. Массовый героизм гражданских лётчиков в годы ВОВ (1941–1945 гг.)

Глава четвёртая. Ночная посадка по кострам. Опыт — основа надёжности полёта. Массовый героизм гражданских лётчиков в годы ВОВ (1941–1945 гг.)

Вскоре после этих событий я попал ещё в одну непредсказуемую ситуацию в Адене.

Дело было так. Мы возвращались из Дар-эс- Салама, столицы Танзании, погода была хорошая, но в районе экватора мы встретились с тропическим фронтом. Он заставил нас уйти от восточных берегов Африки в Индийский океан, где мы благополучно обошли грозы и взяли курс на Могадишо. На борьбу с грозной небесной стихией у нас ушло двадцать минут лётного времени. После пролёта Могадишо полёт был спокоен в чистом безоблачном небе. С юга на север пересекли Сомали, под нами Бербера — сомалийский морской порт, что на юге Аденского залива. На другой стороне залива город Аден, в сторону которого мы начали снижение.

Вечерело. Солнце скатывалось на край неба. Светлого времени, по докладу штурмана Фёдора Преснякова, оставалось полтора часа. Мы спешили. Снижались на максимальной скорости, зная, что экипаж, который сменит нас, должен взлететь засветло. Ночью аэродром не работал.

На посадку заходили кратчайшим путём. Пролетели между вершиной застывшего вулкана высотой 505 метров, находившего справа от нас, и цепью отдельных гор слева. Со снижением подошли к створу посадочной полосы, довернулись вправо на курс посадки 77 градусов. Высота 200 метров, удаление до бетона четыре километра. Всё готово к посадке, но, увы…. На полосе самолёт, который приземлился минут за пять перед нами.

Слышим команду: — Су — 448 уходите на повторный круг, самолёт Боинг-727 на полосе. Пролетая над полосой, мы увидели, на средине полосы Боинг сошёл левой тележкой колёс с бетона и застрял в грунте, высоко подняв правую часть крыла над полосой.

- Наверно потерял направление из-за неровностей на полосе, сделал своё предположение штурман.

Мы выполнили три круга, уже и пассажиров с Боинга увезли и буксир у самолёта, но самолёт, на том же месте, по-видимому, застрял основательно.

Расход топлива, на малой высоте увеличенный и штурман с бортинженером Валентином Бетениным начали беспокоиться. Фёдор заявил: — Командир, нужно уходить, топлива только до запасного аэродрома. Хотя на моём приборе, суммарного топлива на борту, был ещё запас. Но как говорил осторожный инженер, показания эти с погрешностью, прибор завышает.

Однако сколько времени придётся кружиться над аэродромом неизвестно, да и земля не даёт чёткого ответа. Поэтому рисковать было незачем, и мы взяли курс на запасной аэродром Джибути.

Лететь всего 250 километров. Заняли эшелон 180 (5500 м) и летим. Слышим: Су-448, вас вызывает Аден.

-Женя, ответь, что они хотят узнать? Обратился я ко второму пилоту Евгению Симакову.

-Аден, я Су-448 слушаю вас — ответил он.

И уже на русском языке слышим: — Су-448 говорит Валерий Прокопов (наш представитель Аэрофлота). Командир, просим вас, после дозаправки возвращаться в Аден. Полосу освободят, огни на полосе будут, аэродром примет вас. У нас тяжело больной работник посольства, у него было ранение, после операции осложнение, его срочно необходимо отправить в Москву.

-Аден, я Су-448, ждите, через полтора часа будем у вас, ответил я ему.

Мы снижались, готовились к посадке. Фёдор Пресняков продиктовал диспетчеру в Джибути план полёта на обратный полёт в Аден, запасным аэродромом назначил Джибути и обратный эшелон 170 (5100 м). Попросил так же Джибути ускорить заправку топливом, два трапа и пожарную машину к самолёту, так как пассажиров высаживать не будем.

Через 35 минут после посадки мы были в воздухе и взяли курс на Аден. Ночь уже вступила в свои права, рассыпала звёзды по всему небу. Под нами темно, внизу гладь Аренского залива. На локаторе обозначился южный берег Йемена. Вышли на побережье и начали снижение. Уже видны огни морского порта, а за ним, левее, огненная полоса. Вот на неё мы и снижались. Вышли на центр полосы, обозначенную слева и справа яркими колыхающими огненными языками. Не теряя из виду полосу, зашли на посадку.

Каждый делал своё дело. Штурман подсказывал скорость, отсчитывал высоту, 60, 40, 20 метров… Неожиданно огни полосы пропали, вернее, расплылись, словно в тумане.

- Фары выключить! — Дал команду второму.

-Выключил, командир.

Ореол от ярких лучей фар пропал, и я снова увидел огни, но не так ярко как раньше, начел выводить самолёт из снижения.

-6, 4, 3, 2, 1 метр, касание, докладывал штурман, и мы уже катимся по полосе, словно по огненному коридору.

-Перестарались с огнями — заключил штурман.

Остановились. Вокруг темно, рулёжные дорожки не обозначены. Ждём машину сопровождения. От факелов, чёрный дым поднимался вверх, и его сносило на полосу, в который мы и попали, перед приземлением.

-Спасибо Женя, чётко сработал, мгновенно выключил фары. Я стал терять полосу из-за дыма и уже готов был увеличить режим двигателей и уйти в набор высоты, но снова увидел огни, убрал обороты и мы на земле.

-Вот учти, Евгений, в этом случае не умение летать выручает, а опыт, только опыт накопленный годами. Это тот случай, когда происходят жёсткие посадки с последствиями, при внезапном уменьшении видимости.

Не осознавая опасного момента, в который неожиданно попали минуту назад, второй пилот восклицал, Командир! Здорово получилось! Приземлились, словно на партизанский аэродром, по кострам. И ещё говорил и говорил Евгений Симаков, будущий командир корабля Ил-96, но об этом он тогда ещё не предполагал.

— Послушай, Женя, — обратился я к нему: — То было другое время, другие, особые люди, высочайшие профессионалы, герои. Посудите сами, на корабле того времени — Ли-2, они без локатора, без связи, радиовысотомеров, примитивном. По сравнению с сегодняшним днём навигационным оборудованием, летали в тыл над территорией занятой врагом. Находили в Брянских или в Белорусских лесах нужную площадку и по нескольким кострам приземлялись. Доставляли оружие, боеприпасы, врачей, увозили раненых.

А как они выполняли полёты к партизанам в Югославию, просто уму непостижимо. Сегодня эти полёты можно приравнять к полётам на другие планеты. И очень жаль, что мы так мало знаем об этих славных героях, об их полётах в тыл врага. Эти полёты выполняли лётчики ГРАЖДАНСКОЙ АВИАЦИИ в составе организованных полков и дивизий ГВФ.

Среди них особенно хочется выделить Героев Советского Союза лётчиков: П.Ф. Еромасова и Г.А.Тарана, выполнивших сотни полётов в тыл врага, в том числе в Югославию. Именем первого — названо Бугурусланское лётное училище, второго — Сасовское лётное училище ГА.

Эти два имени воплотили в себе тысячи известных и неизвестных пилотов Гражданской Авиации, которые внесли свой вклад в дело победы над фашизмом. И являются примером высочайшего профессионализма, смелости и отваги для будущих и настоящих пилотов гражданской и военной авиации.

Ну, а у нас, это просто немного необычный полёт, только и всего, и посвятим мы его ПАМЯТИ пилотов ГВФ, летавших в тыл врага.

Наконец подъехала машина с мигающими огнями и надписью «Следуй за мной» и завела нас на стоянку. У самолёта нас ожидал сменный экипаж, наш представитель, люди из посольства и карета скорой помощи.

Мы уехали отдыхать. Через три дня нам предстояло продолжить рейс с Мадагаскара в Москву. Жили мы теперь в посольстве.

- Так вот где я тебя встречал, Леонид, смотрю знакомое лицо. Да и тот приём вашего самолёта ночью, по кострам, организовывал я с вашим представителем. Тогда отправили больного в Москву, спасли ему жизнь.

- Да и я вас узнал, Владимир Иванович, вы ведь часто встречали самолёт, да и в посольстве пересекались наши пути. Но вы посольские как-то свысока смотрели на нас, небесных извозчиков, не правда ли?

- Да, в посольствах своя иерархия. Но консул и его сотрудники всегда работают с людьми приезжающими, уезжающими, с местным населением, желающими получить визу.

-И ещё мне кажется, Владимир Иванович, я вас неоднократно видел на пляже «Русалка». Когда обстановка наладилась мы стали жить в военном городке местного гарнизона в здании офицерского дома, что в 20 метрах от пляжа.

-Правильно, Леонид, я лично занимался переговорами с военными, что бы вас поселить в безопасном месте. Так что пути господни неисповедимы.

Хозяин дачи Борис Никитин уже совсем весёлый, хотя и пил не спеша, но тостов было много, разводил руками и говорил: — Нужно по полной и без воды, за неожиданную встречу через столько лет…

Уже отгорал последний отблеск дня. Сгущались летние сумерки. Тёмное покрывало ночи накрывало лес и дома. Уставшие за день дачники расходились по домам. Обеспокоенная жена Ким Борисовича звала его домой. На что он отвечал ей:- Не волнуйся Раиса Михайловна, я вернусь в своём виде. И мы благодарили Бориса за гостеприимство и баню расходились по домам.

Через несколько дней, в одно тёплое и тихое утро, когда на траве и цветах высыхали последние капли росы, под лучами восходящего солнца раскрывались бутоны цветов, своими яркими красками и ароматами манили к себе пчёл, шмелей и прочих букашек, которые собирали нектар, опыляли их, продолжая тем самым жизнь этого вида. Под крышей чирикали воробьи, в густых ветвях яблони пела незнакомая птица. Начинался прекрасный день. Всё вокруг радовалось жизни.

Собака — Лабрадор крутилась вокруг нас и довольная виляла хвостом. Она понимала, что мы куда-то поедем, а её не собираемся брать. Поэтому тыкалась мордой в колени, садилась и нежно лапой касалась моей руки, обращая моё внимание на себя, смотрела умными глазами, как бы умоляла, возьмите и меня. Я погладил её по голове, бросил мяч, скомандовал «ищи». Но она не побежала искать, а тихо пошла, опустив голову, к машине, села у задней двери в надежде, может всё-таки возьмут.

А собирался я с Кимом Борисовичем, как и обещал ему и его супруге Раисе Михайловне, съездить к месту гибели Юрия Гагарина.

К нам подошёл Борис и с удивлением развёл руками: «Куда вы собираетесь ехать? Сегодня баня, я уже предупредил дипломата и соседа».

-Да ты не беспокойся, к назначенному часу мы вернёмся, успокоил я его. Борис, у нас к тебе просьба: нарежь, пожалуйста, гладиолусов, они у тебя очень красивые. Мы их возложим у обелиска на месте падения самолёта Гагарина и Серёгина, куда мы собираемся ехать. А наши розы мы возложим у Гагаринского самолёта Миг — 15, который там, напротив Храма Андрея Первозванного, у музея Юрия Гагарина. Цветы передай Раисе Михайловне, мы за ней заедем.

- Конечно, нарежу для такого святого дела, и он поспешил домой.

После нашего возвращения, как всегда к назначенному часу, мы были на даче Бориса. Баня уже дышала жаром. Сначала мы с Кимом Борисовичем попарились, потом дипломат с соседом, бывшим милиционером.

Снова нас пятеро за круглым столом, под большим шатром, что на лужайке перед баней. Дышим лечебным воздухом, как бы пьём его, настолько он густой, пропитанный запахом скошенной травы, вечерних цветов и ароматом поджаренного шашлыка, который доносится с соседнего участка.

А из дома напротив, слышалась музыка ретро из кинофильмов нашей молодости. Уже звучала песня из кинофильма «Добровольцы»:

                    А годы летят, наши годы как птицы летят

                    И  некогда нам оглянуться назад…,

Слова, которые растравили наши души. На этот раз я предложил друзьям попробовать эстонскую водку, изготовленную по старинному рецепту, под названием ВИРУ ВАЛГЕ. Её привёз из Таллинна мой зять, где был в камандировке.

Как ручей текла наша беседа. Не спеша пили водку и рассказ вели. Обсуждали события в мире, последние новости в стране.

Незаметно, бывший моряк, Ким Борисович перевёл разговор на морскую тему. Вспоминал, как служил на Севере и рассказал нам о ледовом переходе через Северные моря во Владивосток. Рассказывал он так убедительно, что мы чувствовали ледяной холод, ветры и солёные брызги штормового моря.