ВСТРЕЧА ДУ ФУ И ВАН ВЭЯ
ВСТРЕЧА ДУ ФУ И ВАН ВЭЯ
Поистине период с 755 по 759 год был самым бурным в биографии Ду Фу: многие события этого периода напоминают сюжетную линию китайского приключенческого романа - поэт с семьей и маленькими детьми спасается от мятежников, попадает в плен, бежит из захваченной врагами столицы в ставку нового императора, получает придворную должность, возвращается в освобожденную Чанъань, чтобы затем отправиться в далекую ссылку. Но для истории китайской литературы наибольшее значение имели все же не эти - авантюрно-приключенческие - события, а события, внешне гораздо менее яркие и заметные. Среди стихотворений Ду Фу этих лет мы находим посвящение Ван Вэю, свидетельствующее о близком знакомстве двух поэтов и общности их судеб (оба, как мы помним, находились в плену у мятежников, Ду Фу - в Чанъани, а Ван Вэй - в Лояне). Мы уже рассказывали о взаимоотношениях Ду Фу и Ли Бо, теперь настал черед рассказать и о Ван Вэе, чтобы три величайших танских поэта как бы встали рядом не только в литературе, но и в жизни.
Человек разносторонне одаренный, Ван Вэй был и поэтом, и знатоком музыки (одно время он занимал должность чиновника по музыкальным делам), и художником, прославившимся своими портретами и зимними пейзажами, и теоретиком живописи. Родился он в чиновничьей семье, успешно сдал экзамены, получил ученую степень «продвинувшийся муж», а затем служил на высоких должностях. Однако служебная карьера не заглушила любви к искусству, которая пробудилась в Ван Вэе с самых ранних лет. Источники сообщают, что он начал сочинять еще в девятилетнем возрасте, а в 16 лет уже написал целую поэму под названием «Лоянская девушка». О том, с каким самозабвением учился Ван Вэй, свидетельствует эпизод из его биографии: однажды, штудируя классиков, он расхаживал по комнатам дома, в одной из которых стоял чан с уксусом, и, увлеченный чтением, не заметил, как свалился в этот чаи. Пришлось с ног до головы вымыться, сменить одежду и в дальнейшем, читая древних философов, смотреть не только в книгу, но и себе под ноги. Прилежание и усидчивость вовсе не делали Ван Вэя педантом, и по натуре своей он был человеком чувствительным, увлекающимся и бескорыстным. Ван Вэй преданно любил свою жену, которую потерял в тридцатилетнем возрасте и которой сохранял верность всю жизнь. Он с почтительностью и любовью относился к матери и чувствовал искреннюю привязанность к брату. Когда однажды брат сочинил на заказ надгробную надпись, а плату по ошибке принесли Ван Вэю, Ван Взй показал в сторону его дома и произнес: «Великий писатель живет там».
Чиновничья служба обеспечивала Ван Вэю прочный заработок, позволявший содержать большой дом со слугами и служанками, поваром, садовником, сторожами и привратниками. Свободное от службы время Ван Вэй проводил так же, как герои свитка танского художника Сунь Вэя - «возвышенные затворники», любовавшиеся древней бронзой, причудливыми камнями, игравшие на цитре и читавшие нараспев стихи. В домашнем быту Ван Вэя отличала удивительная чистоплотность - у него убиралось более десяти человек, трудившихся с таким рвением, что им порою не хватало веников. Чисто убранные комнаты, надо полагать, связывались в представлении Ван Вэя с той «очищенностью» и «проясненностью» души, которых стремились достичь буддийские отшельники. Ван Вэй и сам не гнушался физического труда. По примеру древних поэтов он любил работать в саду и сажать орхидеи. На склоне лет он купил себе загородное поместье на реке Ванчуань, где все было устроено по его вкусу: огромный парк с прудами, речными заводями и озерами, лодочные пристани, беседки и павильоны. Поселившись в Ванчуаньском поместье, Ван Вэй стал вести уединенный образ жизни, встречаясь лишь со своим другом Пэй Ди. Об этом говорится в стихах Ван Вэя из цикла «Ванчуаньский сборник»:
Поросшая мхом тропинка
Скрыта среди акаций.
Вез дела сижу. И только
Услышав калитки стук,
Спешу подмести тропинку -
Надобно постараться:
Наверно, идет отшельник,
Мой одинокий друг.
(«Тропинка среди акаций»)
Я гостя встречаю вновь,
Чтобы побыть вдвоем.
На маленьком челноке
Ко мне приплывает он.
Вот мы на террасе с ним
Беседуем за вином,
А лотосы расцвели -
Со всех четырех сторон.
(«Беседка у озера»)
Лотос, упоминаемый в стихотворении Ван Вэя, - один из распространенных буддийских символов: растущие в заболоченных местах, среди ила и тины, цветы лотоса сохраняют нежность и чистоту. Так же и человек, по буддийским понятиям, должен стремиться к чистоте помыслов, внутреннему совершенству. Поэзия Ван Вэя вобрала в себя многое из того, что составило сущность буддийского учения, и особенно чань-буддизма. Среди сочинений Ван Вэя мы находим эпитафию чаньскому наставнику Хуэйнэну, который сначала был простым дровосеком, выполнял тяжелую работу при монастыре, долго скитался, а затем стал шестым патриархом школы чань. Эпитафия говорит о глубоких познаниях Ван Вэя в области чань-буддизма, хотя он никогда не становился монахом и воспринимал буддизм скорее как «удалившийся от службы ученый», музыкант, поэт и художник. Так же, как и другие поэты-отшельники (например, Мэн Хаожань), Ван Вэй стремился поэтически выразить то состояние, которое в буддийских текстах именовалось «отсутствие «я». Природа в его стихах как бы живет собственной жизнью, человека же словно и нет: он лишь видит и слышит то, что происходит вокруг, калитка, отделяющая его от мира, навсегда заперта:
Уже водяные орехи
Созрели - держатся еле,
Ивовый пух летает,
Легкий и молодой.
Травы у тихой речки
Буйно зазеленели...
В глубокой тоске калитку
Запер я за собой.
(«Написал, вернувшись на реку Ванчуанъ»)
В отличие от Ван Вэя Ду Фу не затворял за собою отшельнической калитки, и его собственное «я» неустранимо из его поэзии. Ду Фу был человеком иного склада, иных жизненных устремлений, чем Ван Вэй, - возможно, поэтому мен? ними не возникало тесной дружбы. Кроме того, Ван Вэй был на одиннадцать лет старше Ду Фу и занимал гораздо более высокое положение на служебной лестнице: в Китае, стране регламентированных общественных отношений, такие различия значили очень много. Строгие нормы этикета устанавливали определенную дистанцию между «правым советником» Ван Вэем и Ду Фу, который лишь к середине жизни добился номинальной чиновничьей должности. Но Ду Фу, конечно же, чтил Ван Вэя как мастера стиха, учился у него великому искусству понимать природу, слышать ее сокровенный ритм. Поэтому замечательные строки Ван Вэя, адресованные Пэй Ди, вполне могли бы быть обращены и к Ду Фу. «Я жду весны: деревья, травы буйно в рост пойдут - не налюбуешься весенними горами; проворные ельцы заплещутся на отмелях, белые чайки расправят крылья; зеленые луга - сырые от росы, а на полях пшеничных по утрам - фазаний гомон. Уже все это близко - о, если б вы смогли со мною побродить! Не будь душа у вас такою тонкой, разве я стал бы вас зазывать к себе ради несрочных этих дел? Но все это так ваяшо! Прошу вас: не пренебрегайте. Человек с вязанкой уже уходит - я кончаю.
Писал горный житель Ван Вэй».