ИМПЕРАТОР СЮАНЬЦЗУН ПРОЩАЕТСЯ С ВОЗЛЮБЛЕННОЙ НА ПОЧТОВОЙ СТАНЦИИ МАВЭЙ

ИМПЕРАТОР СЮАНЬЦЗУН ПРОЩАЕТСЯ С ВОЗЛЮБЛЕННОЙ НА ПОЧТОВОЙ СТАНЦИИ МАВЭЙ

Вот уже более полугода император Сюаньцзун находился в удрученном и подавленном состоянии человека, потерявшего всякую уверенность не только в отдаленном будущем, но и в завтрашнем дне. Когда начался мятеж Ань Лушаня, император срочно перебрался из зимнего дворца Хуанции в столицу Чанъань. Взбешенный коварной изменой маленького человечка, который недавно веселил двор своими выходками, Сюаньцзун приказал казнить сына Ань Лушаня, а невестке предоставил право покончить жизнь самоубийством (Ань Лушань впоследствии жестоко отомстил за сына казнями многих правительственных чиновников). Брат мятежника пострадал значительно меньше - его просто понизил» в должности и лишили императорского доверия. Когда гнездо изменников было разорено и развеяно по ветру, гнев императора слегка поутих и к нему вернулась способность трезво оценивать обстановку. Обстановка требовала незамедлительных действий, и император в те же январские дни 756 года назначил на ключевые посты в армии новых командующих и принял срочные меры но мобилизации войск. Народ с готовностью откликнулся на мобилизацию: люди сами взяли в руки оружие и поднялись на борьбу. За невиданно короткий срок были сформированы многотысячные отряды добровольцев, но пройти обучение военной науке они не успели, и новоиспеченные генералы повели на врага наивных сельских парней, чья преданность императору не могла защитить их от вражеских копий и стрел.

Естественно, что тревога не покидала императора Сюаньцзуна, и каждое утро, встречая своего господина, красавица Ян не видела на его лице прежней улыбки. После многих лет безмятежного спокойствия, пиров и увеселений во дворце наступил траур - затихла музыка, актеры и танцовщицы из Грушевого Сада не развлекали больше гостей, и сам император не играл на своем лаковом барабанчике, напевая «Радужную рубашку, одеяние из перьев». Сюаньцзуна преследовала нестерпимая мысль о том, что совсем рядом - в Восточной столице - восседает на троне самозваный император, чьи войска с неотвратимостью грозовой тучи приближались к Чанъани. Сюаньцзун боялся. Боялся, что солдаты Ань Лушаня распахнут ворота города и, потрясая копьями и мечами, ворвутся в Великий Лучезарный Дворец. Страшно было представить, как плененного императора династии Тан, словно дикого зверя, посадят в железную клетку и отвезут в Лоян, чтобы показывать на пирах гостям надменного самозванца. Поэтому Сюаньцзун с особым беспокойством ждал донесений из Тунгуани и торопил войска наступать, хотя в сложившихся условиях наступление могло лишь ускорить победу врага.

10 июля 756 года, на следующий день после разгрома армии Гэшу Хаия, императору доложили, что дозорные, которые вели наблюдение за дорогой в сторону Тунгуани, не увидели на башнях сигнальных огней, обычно зажигавшихся утром и вечером (между заставой Тунгуань и столицей Чанъань насчитывалось десять сторожевых башен). Услышав об этом, Сюаньцзун встревожился как никогда и, проведя несколько дней в лихорадочном ожидании, решил бежать из столицы. Утром 14 июля он в сопровождении избранной свиты, состоявшей из Ян Гуйфэй с сестрами и братом Ян Гочжуном, ближайших слуг, министров и стражи, тайком покинул Великий Лучезарный Дворец. Ужас перед самозванцем гнал Сюаньцзуна на юг - все дальше и дальше от многострадальной столицы. Случайные прохожие, попадавшиеся им на пути, с удивлением провожали взглядом мужчин в дорогих шелковых одеждах и женщин со сложными высокими прическами, которые мчались в колясках по разбитым деревенским дорогам. Вид этих беглецов, измученных тряской, с покрытыми пылью лицами внушал скорее жалость, чем опасение, хотя их сопровождали грозные всадники, вооруженные с ног до головы. Удивленные прохожие вряд ли догадывались, что среди беглецов находится сам император, бросивший свой народ в минуту опасности.

К вечеру беглецы проголодались: спешно покидая дворец, они не успели как следует запастись провизией. Императора и его свиту все настойчивее преследовало самое незнакомое чувство - чувство голода. Оно казалось нестерпимым - почти таким же, как физическая боль. Принцы и принцессы из Великолепного Лучезарного Дворца едва сдерживали слезы, а император с холодным недоумением смотрел на Верховного цензора Взй Фанцзю, в чьи обязанности входило заботиться о пропитании Его величества. Но Верховный цензор лишь беспомощно разводил руками: находясь здесь, вдали от императорской кухни, где он мог взять белого карпа, оленьи языки, мясо сушеной змеи и прочую снедь, коей подобает потчевать Сына Неба?! Тогда Ян Гочжун, видя страдания императора, решил отбросить всякие церемонии и купил для него несколько лепешек из зерен кунжутного ореха, какие пекут в деревенских домах, и Сюанъцзун жадно набросился на еду. Для фрейлин императорского двора, министров и военачальников окрестные жители принесли такую же простую деревенскую снедь, от которой вскоре не осталось ни единой крошки.

Утром 15 июля беглецы достигли почтовой станции Мавэй, расположенной на расстоянии 60 с лишним километров к западу от Чанъани. Здесь они сделали остановку: на почтовых станциях всегда имелись место для ночлега, вино и горячая пища. Императору и «драгоценной супруге» сейчас же отвели лучшие комнаты, поблизости от них расположилась свита, а войска дворцовой стражи остались во дворе. Солдатам вынесли еду, но на всех ее не хватило, и среди голодных поднялся ропот возмущения. Тревожная обстановка в стране, наступление отрядов Ань Лушаня, паническое бегство императора из дворца подействовали разлагающе на стойких гвардейцев, и в воздухе как бы сгустилось грозовое облачко смуты. Нужен был лишь повод - случайная зацепка, чтобы грянула гроза, и такая зацепка вскоре нашлась. Солдаты заметили, как Ян Гочжун о чем-то переговаривался с отрядом тибетцев, и, готовые отовсюду ждать измены, закричали, что первый министр собирается их предать. Расправа последовала немедленно: Ян Гочжун был растерзан на куски, а его голова насажена на копье. Такая же участь постигла и других министров, попытавшихся образумить взбунтовавшихся солдат. Кровь убитых залила маленький дворик почтовой станции, и встревоженные птицы стаей поднялись в воздух.

Когда император вышел к солдатам, они приветствовали его громкими криками, а затем в наступившей тишине раздались голоса, требовавшие смерти Ян Гуйфзй. «Изменник Ян Гочжун мертв, и его сестра отныне недостойна быть супругой Вашего величества!» - кричали смутьяны, и толпа солдат настороженно ждала ответа императора. С острия копья на Сюаньцзуна смотрела голова первого министра, как бы предупреждавшая, что и жизнь самого императора висит на волоске и этот волосок - тоненькая осенняя паутинка - может лопнуть в любую минуту. Император удалился в свои покои, чтобы обдумать требование солдат. За стеной соседней комнаты служанки успокаивали насмерть перепуганную красавицу Ян, которой император должен был вынести приговор. Оставшиеся в живых министры и приближенные торопили его: угрожающий ропот солдат доносился с улицы. Тогда император вызвал Главного евнуха Гао Лиши и приказал ему отвести Ян Гуйфэй к буддийскому алтарю и задушить шелковым шнурком. Приказание было тотчас исполнено.

Труп Ян Гуйфэй вынесли во двор и показали солдатам. Убедившись, что сестра ненавистного Ян Гочжуна мертва, солдаты прокричали: «Да здравствует император!» - и разошлись устраиваться на ночлег. Так окончилась история красавицы Ян, покорившей сердце одного из самых могущественных властителей Китая и навлекшей столько бед и несчастий на свою страну... На следующее утро император со свитой покинул почтовую станцию Мавэй и двинулся дальше на юг, но по пути был остановлен толпой окрестных жителей. Услышав о том, что император спасается бегством от мятежников, люди вышли ему навстречу, взывая о помощи и защите. Крестьяне, ремесленники, мелкие чиновники говорили, что император не должен бросать народ в минуту опасности. Гул голосов нарастал, толпа становилась все больше. Опасаясь нового бунта, Сюаньцзун велел своему сыну, наследному принцу Ли Хэну, выйти к народу и успокоить его. Принц обратился к толпе с такой искренней и взволнованной речью, что люди прониклись к нему доверием и стали просить остаться с ними, возглавив народное ополчение. Когда император узнал об этом, он понял, что само небо назначает ему преемника, и отдал принцу часть своей свиты. Отец и сын простились. Принц Ли Хэн остался на севере для борьбы с Ань Лушанем, а Сюаньцзун продолжил путь на юг. Глубоко опечаленный гибелью Ян Гуйфэй, он вскоре отрекся от престола, передав принцу (на север была выслана специальная миссия) главную императорскую печать.

12 августа 756 года на престол взошел принц Ли Хэн, получивший впоследствии имя Суцзун (Сюаньцзун и Суцзун - посмертные имена двух китайских императоров, под которыми они вошли в историю). Новому императору было уже за сорок, он многое успел повидать, на его глазах стремительное возвышение танского дома сменилось его внезапным катастрофическим падением, поэтому, продолжив положительные начинания отца, Суцзун постарался не повторить его ошибок. Подобно Сюаньцзуну он окружил себя «прямыми и беспристрастными» - так еще в древности именовали честных чиновников, заботящихся о нуждах отечества гораздо больше, чем о собственной выгоде. Верных и способных управлять страной людей Суцзун искал не только среди придворной знати: в его ближайшем окружении встречались даже отшельники, покинувшие убежище в горах, чтобы служить новому императору (отшельники во все времена китайской истории особенно ценились на высоких постах потому, что умели применить в решении важных государственных дел даосский принцип «недеяния»). Сплотив вокруг себя преданных людей, Суцзун стал готовиться к решительной борьбе с Ань Лушанем. 30 августа 756 года в его ставку прибыли два больших отряда, возглавляемые генералами Го Цзыи и Ли Гуанби. Император обрадовался пополнению и с энтузиазмом приветствовал генералов. Их войско было тем «пустым кулаком» («кун фу»), которым он собирался нанести главный удар по врагу.