Механизм запущен

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Механизм запущен

Если вы были неизвестно кем, пришли ниоткуда и неожиданно успех «ухватил вас за фалды», то за этим поворотом судьбы вам грозят две опаснейшие болезни. Первая из них — ощущение себя большой шишкой, которая проявляется в патологических вздутиях в области черепа, самооценки и речи. На мой взгляд, она совершенно неизлечима. Вторая — мания величия, от которой жизнь лечит и даже может излечить такими средствами, как падение популярности и многочисленные разочарования. Эпидемия не пощадила и меня, но уроки, извлеченные из нашего семейного прошлого, повлияли на то, что я заразился только манией величия. Однако стремился произвести впечатление не на ближнего своего, а на самого себя. Началось все с покупки старой кузницы и мебели, которую мне выдали за старинную. Затем — «роллс — ройса», и не какого- нибудь, а самого красивого и большого, да что я говорю, самого огромного, такого, который едва ли мог бы протиснуться по улице Юшет, такого, как у английской королевы. Эй, ребята! Звезда я или не звезда, надо быть на высоте, иначе тебя примут за актеришку, выступающего на третьих ролях в концертом зале «Пакра». День ото дня я карабкался все выше. Кроме Дани, бессменного и преданного мне всей душой заведующего постановочной частью, я нанял опытного водителя для «роллс- ройса» — Вильяма, говорившего с акцентом жителей Галлии, гувернантку Берджуи, личного секретаря Эдди Казо, а также Аннет и Луи, ее — для работ по дому, его — для стряпни. Однажды обуреваемый внезапной страстью ко всему кавказскому — в конце концов, мои предки были с Кавказа, — я безумно захотел обзавестись лошадьми. И вот мы отправились, как всегда в компании Дани, выбирать прекрасных животных. Дани мгновенно увлекся верховой ездой и очень скоро стал великолепным наездником. Для него моя жизнь была так же важна, как своя собственная, он всегда был готов помочь и успешно справлялся с любым делом — верхом на коне, в турне или в кругу семьи. Наши отношения никогда не были отношениями начальника и подчиненного. Скорее, это было дружеское, почти братское взаимопонимание. Для ухода за лошадьми я также нанял Пьера, деревенского парня, которого мы посвятили в конюхи. Мои стол и стойла были открыты для всех, я жил, как падишах. Стоило деньгам появиться, как они тут же исчезали в карманах очередных поставщиков. Я работал и зарабатывал, как безумный. С появлением музыкантов — аккомпаниаторов братьев Рабба количество выплачиваемых мной зарплат достигло десяти, не считая пособия бывшей супруге. И тогда передо мной встал выбор: окончательно увязнуть в долгах или проявить благоразумие и вести себя более сдержанно. Я выбрал второе.

На самом деле у меня не было средств оплачивать еще и трио — вдобавок ко всем моим тратам. Обычно я приглашал только пианиста, а для более полного звукового сопровождения использовал музыкантов нанявшего меня заведения. Я прослушал многих пианистов. Одного их них звали Рабба, и он полностью соответствовал всем требованиям, которые я предъявлял к аккомпаниатору. Я уже готов был подписать с ним контракт, когда он объявил, что не может оставить двух братьев, тоже музыкантов, которые, не сумев найти работу в Париже, решили уехать в Ливан. «Если только вы не согласитесь взять нас троих», — добавил он. Франсуа был одним из лучших контрабасистов, каких я когда?либо знал, Виктор играл на ударных. Даже учитывая то, что они по — дружески пошли на уступки, ежемесячные зарплаты были слишком велики для моего бюджета. А потом, наплевав на все эти подсчеты, мы впятером, включая Дани, отправились в большое турне. Тунис, Марокко, Алжир, Греция, Бельгия, Швеция, Испания, Португалия, Египет и Ливан. Где бы мы ни были, всюду чувствовали себя уверенно, поскольку говорили кто на шести, кто на восьми языках. Все, кроме Дани, который говорил только по — французски. Было лишь одно маленькое недоразумение в Магрибе. Моих Рабба, ливанцев по происхождению, там понимали с трудом! Они прекрасно понимали местных жителей, но сами говорили на литературном арабском языке, и поэтому не обошлось без проблем. У нас был очень спаянный коллектив. Если так можно выразиться, мы двадцать четыре часа из двадцати четырех проводили вместе. Яростно сражались в шахматы, причем партии начинались до выхода на сцену, продолжались в антракте и зачастую завершались после его окончания. Я был сыт по горло великим шахматистом Тартаковером и таким?то ходом, и сяким?то ходом! Едва вернувшись в Париж, мы уже думали только об одном — поскорее снова отправиться в путь, уехать куда?нибудь, хоть на край света.