Неприятности

Неприятности

Успех во Франции считается делом неблаговидным. Это вам не англосаксонские страны, где принято его афишировать. Во Франции успех стараются скрыть, выискивая всяческие оправдания, чтобы не прослыть богачом. Например, если кто?нибудь говорит вам: «Вы хорошо зарабатываете», то вы обязательно должны процедить сквозь зубы «да» и добавить: «Но у меня большие расходы, а потом, государство отбирает у меня столько, что в результате я зарабатываю не так уж много, как вам может показаться». Точно так же некоторые артисты стараются умолчать о своих выступлениях за границей. Французская публика очень эгоистична, она прощает заграничные гастроли только тем артистам, которые ее больше не интересуют. А вот англосаксы предпочитают гордиться успехами своих сограждан.

Я не интересуюсь политикой и никогда по — настоящему не примыкал ни к какому политическому течению. Всюду есть люди хорошие и плохие, и я считаю, что моя публика не принадлежит к ка- кой?то одной религии, социальной среде, не имеет определенной политической направленности. По моему мнению, в концертных залах, где я выступаю, собираются лишь люди, влюбленные в искусство, и в частности в шансон. Я пел в Марселе перед выступлением Франсуа Миттерана, бывшего тогда всего лишь партийным лидером, пел в Болонье на митинге органа итальянской компартии «Унита», в Париже на празднике газеты «Юманите» и на выступлении Валери Жискар д’Эстена. Каждый отблагодарил меня по — своему. Франсуа Миттеран в Елисейском дворце вручил мне мой первый орден Почетного Легиона, а вот выборы Жискара навлекли на мою голову все возможные неприятности, которые только можно себе представить. Меня подвергли преследованиям под предлогом охоты на богачей, мне пришлось разориться и из своего кармана заплатить за спасение собственной репутации. Не стоит обольщаться: во Франции абсолютно невозможно заработать большое состояние на нашей профессии, как это делают в Италии, Германии, Англии, не говоря уже о Соединенных Штатах. Суммы, публикуемые в прессе, это всего лишь реклама. Сколько артистов, оставив сцену, вынуждены доживать свои дни, получая мизерную пенсию.

Но вернемся к моей истории. После турне по СССР финансовый инспектор, не найдя в налоговой декларации сумм, заработанных в этой стране, подверг меня процедуре уточнения налога, одновременно с этим предъявив иск за задержку уплаты налога с требованием заплатить штраф в размере от пяти до семи вышеупомянутых сумм. Напрасно я пытался объяснить ему, что артисты, выступавшие за занавесом, который называют «железным», не имеют права вывозить из этих стран рубли, и что мне пришлось потратить все деньги на месте. Это не помогло, я по — прежнему был должен эту сумму, и все тут. Я не стал препираться и заплатил, но урок пошел мне на пользу. В дальнейшем, отправляясь на гастроли в страны Восточной Европы, заблаговременно требовал оплаты всех расходов, отказываясь от гонорара.

В другой раз правительство оказало неслыханную честь, возбудив против меня громкое дело, и все для того, чтобы произвести впечатление на сограждан и доказать, что я являюсь одним из французских толстосумов. По этому поводу мне вспоминается чудесный анекдот. У выхода из версальского Дворца правосудия меня поджидал достаточно немолодой человек. Он подошел, доброжелательно улыбнулся и, положив мне руку на плечо, сказал по- армянски: «Видишь ли, сынок, даже это судебное дело — большая честь для тебя». По его мнению, я должен был испытывать благодарность за то, что руководство такой великой страны, как Франция, проявляет невероятное упорство в борьбе со мной, жалким иностранцем. Я долго смеялся, а вот Рене Эйо, мой адвокат, веселился не так, как я: в сутолоке Дворца правосудия какой?то субъект стянул у него портфель. «Вот видишь, Рене, в наше время нельзя доверять даже местам, которые находятся под охраной», — сказал я.