Подготовка наступления

Подготовка наступления

В марте 1942 года Роммель вылетел в ставку Гитлера для обсуждения будущих операций на африканском театре. В общем он не был удовлетворен этой поездкой: верховное командование было поглощено подготовкой к летнему наступлению в России, и завоевание Египта занимало лишь незначительное место в его планах. В частности, Гальдер, начальник генерального штаба сухопутных сил, неодобрительно отнесся к предложениям Роммеля. Гитлер был любезен, но недвусмысленно дал понять, что не следует ожидать посылки в Ливию крупных подкреплений.

Тем не менее германское верховное командование теперь поняло, что надо предпринять какие-то меры в отношении Мальты. Гросс-адмирал Редер всегда понимал ее значение, и теперь он убедил Гитлера во взаимодействии с итальянцами овладеть островом. Генерал Каваллеро решительно настаивал на объединенном итало-немецком наступлении, и Гитлер согласился предоставить в его распоряжение немецкую парашютную дивизию. Высадка десанта, получившая название операции «Геркулес», должна была состояться в июле, в период полнолуния; в качестве подготовительной меры фельдмаршал Кессельринг получил приказание путем непрерывных воздушных атак ослабить сопротивление Мальты. Свыше 2 тыс. тонн бомб было сброшено на Мальту в марте и около 7 тыс. в апреле; эти ожесточенные удары заставили англичан увести оттуда свои подводные лодки, а также устранили всякую угрозу со стороны базировавшейся на Мальту английской авиации. В то время значение Мальты как операционной базы было сведено к нулю, и снабжение танковой армии[104] было обеспечено.

В конце апреля Муссолини, Каваллеро и Кессельринг посетили Гитлера в Оберзальцберге; целью встречи было обсуждение стратегических вопросов, связанных с действиями в Африке. Роммель хотел в течение мая провести наступление против англичан в Киренаике и захватить Тобрук; он очень желал, чтобы верховное командование приняло решение захватить Мальту, но, если невозможно было выполнить это ранее июня, то он предпочитал начать наступление на позиции у Эль-Газалы, не дожидаясь падения Мальты.

Судя по многим признакам Ритчи готовился к наступлению, и, по своему обыкновению, Роммель стремился нанести удар первым. На совещании в Оберзальцберге Гитлер и Муссолини разрешили Роммелю наступать, но с одним важным условием: как только падет Тобрук, Роммель должен будет перейти к обороне, а тем временем страны оси направят свои главные усилия против Мальты.

Роммель уверенно говорил о взятии Тобрука, однако это было невероятно трудной задачей. Английская 8-я армия была хорошо обученной и отлично организованной; командиры ее корпусов и дивизий имели богатый опыт войны в пустыне; штаб прекрасно разбирался в вопросах маневренной войны, а служба связи и снабжения стояла на обычном для англичан высоком уровне. Моральное состояние и боевой дух войск не оставляли желать ничего лучшего; вопросу взаимодействия с авиацией придавалось серьезное значение, и военно-воздушные силы были в состоянии оказывать сильную поддержку войскам[105]. Фронт 8-й армии от Эль-Газалы до Бир-Хакейма прикрывали огромные минные поля невиданных размеров и плотности, а в тылу находились сильно укрепленные опорные пункты Тобрук, Найтсбридж и Эль-Адем. Тот факт, что через три недели после начала наступления эта великолепная английская армия была почти полностью разгромлена, должен быть вписан как одно из величайших достижений в анналы германской военной истории.

Поражения англичан никак нельзя объяснить тем, что они уступали нам в живой силе и технике. Английские пехотные дивизии были значительно сильнее и лучше вооружены, чем пехотные дивизии 10-го и 21-го итальянских корпусов, и, хотя они были менее подвижными, чем наша 90-я легкопехотная дивизия, зато значительно превосходили ее по численности и ударной силе. Окинлек признает, что англичане имели большое превосходство в полевой артиллерии, и говорит, что «в количественном отношении 8-я армия, несомненно, имела значительное превосходство» в танках и «могла привлечь значительно большие танковые резервы, чем противник». Против 333 немецких и 228 итальянских танков действовали 700 английских, а превосходство англичан в бронеавтомобилях выражалось соотношением примерно 10: 1.

Более того, 8-я армия имела теперь до 200 американских танков «Грант», вооруженных 75-мм пушками. Они намного превосходили 220 танков T-III, которые составляли основную часть наших бронетанковых сил, и соперничать с ними могли только 19 специальных T-III, вооруженных 50-мм пушками с большой начальной скоростью снаряда[106]. Даже в противотанковой артиллерии положение англичан значительно улучшилось с получением 6-фунтовых пушек, превосходивших наши 50-мм орудия, хотя и несколько уступавших русским 76-мм пушкам, которые теперь получал Роммель. В этом виде оружия, однако, мы имели заметный перевес благодаря 88-мм пушкам и нежеланию англичан использовать свои 3,7-дюймовые зенитные орудия для борьбы с танками.

Мы недооценивали силы англичан, и, вероятно, к счастью, потому что если бы мы имели полные данные, то даже Роммель вряд ли решился бы наступать на такие превосходящие силы противника[107].

Вследствие строгого соблюдения тайны англичанами при радиопереговорах и их большого превосходства в бронеавтомобилях нам было очень трудно определить нумерацию и расположение их частей. Мы не знали, что 22-я бронетанковая бригада и 32-я армейская танковая бригада находились непосредственно за эль-газальским оборонительным рубежом, не было нам известно и о существовании опорного пункта в Найтсбридже, обороняемого 201-й гвардейской бригадой. 29-я индийская бригада в Бир-эль-Гоби и 3-я индийская моторизованная бригада юго-восточнее Бир-Хакейма также не были нами [92 — схема 15; 93] обнаружены, и мы не знали, что главный минный пояс перед оборонительным рубежом у Эль-Газала простирался от дороги Тарик-эль-Абд на юг до самого Бир-Хакейма. Недостаточность наших сведений является следствием хорошей. оперативной маскировки 8-й английской армии.

Лишь в очень редких случаях можно получить полное представление о противнике до начала наступления, даже когда разведка проводится детально и тщательно. Прекращение работы радиостанциями противника, дезориентирующая информация его агентов, патрулирование на земле и в воздухе — все это затрудняет ведение разведки. Поэтому планы наступления должны быть гибкими, и в ходе наступления командиры и войска должны уметь приспосабливаться к быстро меняющейся обстановке. Как правило, оценка противника остается в силе лишь до первого столкновения; как сказал великий Мольтке, после этого ни один план не остается неизменным.

Роммель принял смелое и сравнительно простое решение: 15-я немецкая пехотная бригада[108] и 10-й и 21-й итальянские корпуса должны были наступать фронтально на тот участок эль-газальского оборонительного рубежа, который оборонялся 1-й южноафриканской и 50-й английской дивизиями. Командование соединениями стран оси на этом участке фронта поручалось генералу Крювелю, и они получали название «группы Крювеля»; я был назначен первым офицером штаба этой группы. Главная ударная группа, которой должен был командовать сам Роммель, состояла из Африканского корпуса (его командиром теперь был генерал Вальтер Неринг), 20-го итальянского корпуса (танковая дивизия «Ариете» и моторизованная дивизия «Триесте») и 90-й легкопехотной дивизии. Эта ударная группа имела задачу совершить форсированный ночной марш в обход эль-газальских позиций с целью выйти в район Акромы и атаковать английские войска с тыла. 90-я дивизия и разведывательные отряды должны были наступать на Эль-Адем и перерезать английские пути снабжения.

Сначала Роммель думал, что можно будет захватить Бир-Хакейм на начальном этапе наступления, поэтому направление главного удара Африканского корпуса проходило через этот населенный пункт. В окончательном варианте плана, известном под названием «Венеция», Африканский корпус и 90-я дивизия направлялись значительно южнее Бир-Хакейма, но дивизия «Ариете», действовавшая на левом фланге, должна была подойти вплотную к этому опорному пункту и попытаться овладеть им. Дальнейшие события показали, что мы недооценили значения Бир-Хакейма и что захват этого населенного пункта являлся sine qua non[109] успеха любых действий в тылу эль-газальской позиции. Поскольку наши главные танковые силы пошли в обход, Бир-Хакейм оказался удобной базой для нападения на наши транспортные колонны, и он действительно доставил нам много неприятностей. По моему мнению, в первый же день наступления 90-й дивизии и итальянскому бронетанковому корпусу при сильной поддержке авиации следовало атаковать и захватить Бир-Хакейм.

Возникает вопрос, не был ли план Роммеля ошибочным или чересчур дерзким. Говорят, что было бы лучше нанести удар в центре эль-газальского оборонительного рубежа, вдоль дороги Тарик-эль-Абд или дороги Тарик-Капуццо. Однако такой удар пришелся бы по 1-й и 7-й бронетанковым дивизиям, обороняющимся под прикрытием плотных минных полей и поддерживаемых артиллерией из хорошо защищенных опорных пунктов. Меня немало удивило, что такой выдающийся полководец, как фельдмаршал Окинлек, мог внушить Ритчи (в письме, датированном 20 мая) мысль о таком ударе, как о наиболее вероятном, ибо, по моему мнению, такое наступление не имело бы никаких шансов на успех. Для Роммеля единственная надежда на победу заключалась в маневренных действиях, так как отличная выучка наших войск и командиров позволила бы ему искусным маневрированием добиться преимущества над англичанами и сосредоточить превосходящие силы против отдельных изолированных групп. Однако, безусловно, можно говорить о том, что Роммелю следовало бы ограничить свое обходное движение выходом на рубеж Надурет-эль-Гесеуаск, Бир-эль-Хармат, вместо того чтобы ставить задачу своим танковым дивизиям выйти в район Акромы в первый же день наступления. Этот слишком широкий замысел заставил нашу ударную группу рассредоточить свои силы на большом пространстве и предоставил англичанам прекрасные возможности для контратак. Посылать 90-ю дивизию и наши разведывательные отряды до самого Эль-Адема было ошибочно; правда, их появление вызвало панику в английских тыловых районах, но они были слишком слабы, чтобы достигнуть решающих результатов, и это лишь распылило силы нашей ударной группы.

8– я английская армия состояла из двух корпусов: 13-го под командованием генерала Готта и 30-го под командованием генерала Норри. 13-му корпусу подчинялись 1-я южноафриканская и 50-я английская дивизии, удерживавшие северный участок оборонительного рубежа, 2-я южноафриканская дивизия и 9-я индийская бригада в Тобруке и гарнизон опорного пункта Эль-Адем (батальон 9-й индийской бригады). Этому корпусу были приданы 1-я и 32-я армейские танковые бригады, расположенные непосредственно за северным участком фронта и поддерживавшие оборонявшиеся там войска. В подчинении 30-го корпуса находились 1-я бронетанковая дивизия (2-я и 22-я бронетанковые бригады и 21-я гвардейская бригада), 7-я бронетанковая дивизия (4-я бронетанковая бригада и 7-я моторизованная бригада), 1-я бригада войск Свободной Франции, оборонявшая Бир-Хакейм, 29-я индийская бригада, оборонявшая Бир-эль-Гоби, и 3-я индийская бригада, которая прибыла перед самым сражением для организации нового опорного пункта юго-восточнее Бир-Хакейма. 201-я гвардейская бригада имела задачу удерживать опорный пункт Найтсбридж, а 7-я моторизованная бригада в дополнение к организации заслона к западу от Бир-Хакейма имела задачу оборудовать опорный пункт в Ретма.

1– я бронетанковая дивизия седлала дорогу Тарик-Капуццо, а 7-я бронетанковая дивизия располагалась далее на юг в готовности к отражению удара в обход Бир-Хакейма. Такое построение войск соответствовало основному принципу боевого использования танков, а именно, никогда не подчинять бронетанковые дивизии пехотным соединениям, занимающим оборонительные позиции, а сохранять их для массированного контрудара. Однако, к своему несчастью, англичане связали 201-ю гвардейскую бригаду обороной Найтсбриджа, и в течение всего сражения эта бригада была лишена всякой возможности поддержать 1-ю бронетанковую дивизию. 7-я моторизованная бригада была, безусловно, подвижным соединением, но ее ударная мощь была сведена к нулю тем, что бригада была разбита на отдельные самостоятельные колонны, которые не взаимодействовали с танковыми частями дивизии на поле боя. Моторизованная бригада является неотъемлемой частью бронетанковой дивизии, и ее существование оправдывается лишь тогда, когда она ведет бой в тесном взаимодействии с бронетанковыми бригадами.

В своем письме от 20 мая Окинлек указывал Ритчи, что наш удар, вероятно, будет нанесен вдоль дороги Тарик-Капуццо; однако он не исключал возможности обходного движения вокруг Бир-Хакейма. Письмо содержало ряд ценных советов. Главнокомандующий предупреждал Ритчи о необходимости расположить бронетанковые дивизии по обе стороны дороги Тарик-Капуццо и говорил[110]:

«Судя по карте, нельзя сказать, что они будут слишком оттянуты к северу, если придется отражать главный удар в том случае, когда он будет нанесен в обход левого фланга… Я считаю чрезвычайно важным, чтобы Вы не нарушали организационной целостности ни одной из бронетанковых дивизий. Их обучали действовать как дивизии, и я полагаю, что как дивизии они и должны сражаться. Норри должен ими управлять как командир корпуса и, таким образом, использовать ту гибкость, которую обеспечивает ему обладание двумя соединениями».

Можно многое сказать в защиту предложения Окинлека, потому что сосредоточение двух английских бронетанковых дивизий между Найтсбриджем и Бир-эль-Харматом позволило бы 30-му корпусу очень успешно действовать как в случае удара вдоль дороги Тарик-Капуццо, так и в случае обходного движения вокруг Бир-Хакейма. Можно было бы также расположить 7-ю бронетанковую дивизию у Бир-эль-Гоби в готовности ударить во фланг Африканскому корпусу при его обходном движении, в то время как 1-я бронетанковая дивизия вела бы подвижную оборону восточнее Бир-эль-Хармата. Это возможное решение выглядит заманчиво, но я склонен сомневаться, был ли уровень подготовки английских бронетанковых дивизий достаточным для этого маневра. При таких обстоятельствах 8-я армия поступила бы правильно, приняв простое и совершенно разумное решение, предложенное Окинлеком.

Ритчи, однако, не последовал этому совету. В результате 27 мая его бронетанковые бригады вводились в бой одна за другой, а штаб корпуса и штабы дивизий потеряли всякое управление своими соединениями.