Граф Резанов
Граф Резанов
Масштаб его авантюризма — за гранью. Можно быть игроком, можно рисковать, на чем-то заводиться, куда-то заноситься, но здесь уже непостижимый размах. Графа можно отнести к тем уникальным людям, которые двигают вперед человечество. Вознесенский написал красивые слова: «Он мечтал, закусив удила, свесть Америку и Россию. Авантюра не удалась. За попытку — спасибо».
Мне Андрей Андреевич давал книги, напечатанные в разных странах, которые в какой-то степени касались графа Резанова и его времени. И в поэме, и в спектакле есть то, что называется художественным вымыслом, хотя история графа реальная. Действительна и история с Кончитой, девочкой, фактически правящей в Сан-Франциско в начале прошлого века. Она сама пришла к Резанову на корабль, благодаря ей были подписаны первые контракты. То, что у меня с Резановым совпали имена и отчества, Вознесенский называл фатальным совпадением.
Граф считался одним из богатейших людей в России. Шесть домов только в Петербурге. Он заметен уже при дворе Екатерины, был любимцем императора Александра. В спектакле возник такой социальный посыл: граф рвется снова в Америку, а его царь не пускает. Он пишет прошения Румянцеву, еще кому-то, его не пускают. Но в конце концов прорывается. В настоящей жизни было не совсем так. После смерти при родах 22-летней жены 40-летний Резанов находился в страшной хандре. Роль графа при дворе видна по такому факту: сам император выехал к похоронной процессии, чтобы поклониться праху молодой Анны Резановой. Граф был вхож в знаменитую туалетную комнату дворца, где ночью решались судьбы империи. Именно там обсуждался вопрос о связях с Америкой. Так что царская охранка его никак не гноила. Но что делать — спектакль ««Юнона» и «Авось»» был выпущен в советские времена.
Если продолжить настоящую историю графа, он, несомненно, образованный человек, свободно владеющий испанским, и, похоже, именно поэтому, а также чтобы отвлечь его от тоски, царь распорядился сделать графа начальником экспедиции из русской тогда Аляски в испанскую тогда Калифорнию. Знаменитый мореплаватель Крузенштерн оказался под началом Резанова. И отношение к графу моряков было неоднозначным, похожим на отношение карьерных мидовцев к новому послу, который до того служил секретарем обкома. Но Резанов был человеком очень сильным и по-российски широким, сумел изменить ситуацию.
* * *
Глядя на Колю, я думаю, что ему еще предстоит сделать много нового, интересного, он столько еще не сделал… Вспоминаю, как он создавал своего графа Резанова в ««Юноне» и «Авось»». Марк Анатольевич ему говорил: «Ну в чем дело? Ну в чем дело? Саша Абдулов уже выстроил своего Фернандо, а что вы, Коля? Что вы все ходите и ходите по сцене?» А Коля не ходил по сцене, он растил образ, продумывал его до мелочей. Он искал, чем Резанов должен отличаться от всех, что должно быть уникально в этом человеке. И он говорил: «Марк Анатолич, ребенок рождается девять месяцев, а вы хотите, чтобы я вам роль выстроил за три дня». И вдруг однажды он вышел на сцену, и все притихли. Он вышел, он встал, и все поняли, что это и есть единственный и неповторимый граф Резанов. Он — благороден и неистов. Он будет любить с той же силой, что и ненавидеть. Он, чтобы победить, будет грызть зубами, будет отбиваться локтями, а если надо, то и головой отбиваться. И все поняли, что все, Коля теперь поведет спектакль, он — лидер. И все смотрели в его глаза, все ждали, что он будет делать, и он закрутил эту историю! От романтизма к комедии, от комедии к трагизму. Но постоянно прорывался этот его романтизм, прорывалась эта его сила первопроходца. Она либо есть в человеке, либо ее нет. Тут не сыграешь, это изобразить невозможно. Почему женщины, которые сидели в зале, плакали, рыдали? Они видели и своего героя, своего мужчину, которого они хотели видеть. Они понимали, что это — настоящий мужчина, что он может все. Он не предаст, не сфальшивит. В нем есть вот этот романтизм, вот это благородство. Для него немыслимо, чтобы обидеть женщину, толкнуть ребенка. Пускай ему будет хуже, но он никогда не опустится до этого. И если бы Коля когда-нибудь попал на корабль, и корабль стал бы тонуть, то он бы утонул вместе с этим кораблем, а ребенка спас. Это — его характер, его природа, его сущность.