ПРОБИЛ ЧАС ОБОРОНЫ РЕЙХА

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ПРОБИЛ ЧАС ОБОРОНЫ РЕЙХА

Меня можно обвинить во многом, но одно могу смело сказать — я не был у Герннга подпевалой. В этом отношении я скорее считался enfant tеrrible люфтваффе. В следующих главах я намерен подробнее упомянуть о конфликтах, которые выходили далеко за рамки того, что можно было бы оценить как допустимое в отношениях между главнокомандующим и его подчиненным даже в самой демократичной армии.

Декорацией для такого рода доказательств мог бы послужить замок Вельтенштейн, недалеко от Нюрнберга. Геринг любил останавливаться в этой средневековой крепости, расположенной в живописном месте, позже здесь состоялось немало встреч и совещаний, посвященных ситуации на фронте. Так, осенью 1941 года нам, Каммгуберу, Мельдерсу и мне, было приказано явиться туда. Ночные рейды англичан начинали приносить нечто большее, чем просто неудобства, и приобретали размеры, вызывавшие беспокойство.

Я воспользовался этой возможностью для того, чтобы указать на наше положение, не приспособленное к обороне против британских ВВС, в связи с пересылкой почти всех сил нашей истребительной авиации на восток. Невозможно было ошибиться в том, какой прием ожидал такую тему для беседы. Хотя я целиком осознавал, что в данный момент ничто не могло изменить расстановку сил в истребительной авиации, тем не менее я внес предложение о том, что нам следует немедленно начинать готовиться к обороне против Запада, причем, предположительно, к долговременной обороне. Геринг же просто отмахнулся от меня. "Совсем пустое занятие, — сказал он, — если возникнет хоть какая-нибудь необходимость, то я сразу переброшу мои эскадрильи на запад".

Все до одного слышали только один лозунг: "Люфтваффе обязано нападать, а не обороняться". Вот почему ответом на неприятельские атаки явились налеты возмездия, даже если вследствие нехватки сил они оказывались слабыми, вот по какой причине производство бомбардировщиков обладало приоритетом даже тогда, когда не хватало истребителей, чтобы прикрывать их от британских ВВС, которые сейчас были явно сильнее, и почему истребители переоборудовались в истребители-бомбардировщики, хотя их подвиги, очевидно, служили цели сохранения как в своих собственных глазах, так и в глазах общественности фикции или выдумки, что люфтваффе по-прежнему средство нападения. Как будто защищать себя являлось постыдным занятием! А разве Англия, обороняясь, не добилась своей самой замечательной победы в ходе этой войны?

Как только стихла битва за Англию, так сразу и началось марш-движение на восток, таким образом, пришло время, не теряя ни минуты, готовиться к обороне рейха. Ведь оголение воздушного фронта на западе за счет истребителей было почти равносильно тому, чтобы приглашать неприятеля готовить и осуществлять воздушные атакующие действия. Само географическое положение Германии как бы располагало к воздушным налетам на ее территорию, да и по некоторым другим соображениям она также была особенно уязвима с воздуха. Высокая плотность населения, большая концентрация промышленных предприятий, перегруженное энергоснабжение, централизованная сеть транспортных дорог и многие другие факторы представляли собой исключительные возможности для воздушных атак, в связи с чем требовались своевременные и тщательно подготовленные контрмеры. Надо признать, что в этом плане высшее командование люфтваффе, безусловно, имело достаточное количество советов, предложений, а также предупреждений.

Вот и пробил час обороны рейха, но никто не хотел признавать того, что но крайней мере на западе мы утратили инициативу, что наши роли окончательно изменились — из нападавшей стороны мы стали обороняющейся.

Однако военно-воздушные силы, в соответствии со своим внутренним законом, являются оружием нападения. И конечно, существенным и важнейшим элементом при этом является превосходство в воздухе. Если оно утрачено, то первым делом требуется усиливать истребительную авиацию, потому что только истребительная авиация способна добиться столь важного превосходства с тем, чтобы бомбардировщики, а с ними и все военно-воздушные силы могли снова и снова участвовать в наступательных действиях. Как раз в этом Англия показала нам практический пример. Удивительно и поразительно, что такая мысль никогда не приходила в голову ни Гитлеру, ни Герингу.

На самом деле какая-то разновидность обороны рейха существовала еще с 1941 года, но как это выглядело! Была создана должность командующего военно-воздушными силами Центрального округа. Под его началом находились все отечественные станции обнаружения вместе с наземным персоналом обслуживания, зенитные батареи у себя на родине, воздушная разведка, а позже и ночные истребители. Он был артиллеристом-зенитчиком, что было вполне понятно, потому что активная оборона рейха состояла в основном из противовоздушных или зенитных сил. Характерно, что в начале войны значение зенитной артиллерии переоценивалось. В результате опыта приобретенного на военных маневрах и в ходе гражданской войны в Испании, в плане воздушной обороны истребители рассматривались как своего рода продолжение зенитных орудий, они считались исключительно роскошным оружием, и никому не было точно известно — как, когда и где его применять.

Кроме того, преобладала идея целевой обороны или обороны объектов Как ранее мы использовали наши эскадрильи для обороны здания Королевской оперы, теперь точно таким же образом истребители прикреплялись к передней линии зон зенитного прикрытия в уязвимых секторах обороны, причем истребители, бывшие в наличии для обороны Берлина, в этих секторах просто растворялись. "Тот, кто хочет защищать все, не защищает ничего", — гласит одно из основополагающих правил обороны, но этому правилу командование люфтваффе никогда строго не подчинялось. Ближе к концу войны даже гауляйтеры в качестве рейхскомиссаров по обороне начали позволять себе во все возраставшей степени вмешиваться в чисто военные дела, при этом идея целевой обороны окончательно восторжествовала. Все больше и больше эскадрилий истребителей требовалось для обороны специальных объектов, которые вышеуказанные господа считали объектами национального значения. Сам процесс развития войны в воздухе уже требовал координируемой из центра обороны рейха, которая проводилась бы с учетом воздушно-стратегической точки зрения, основанной на крупномасштабных воздушных сражениях.

Светлым пятном на общем печальном фоне обороны рейха являлся ночной истребитель. Весной 1942 года к моменту начала массированных налетов английской авиации летные качества немецкого ночного истребителя достигли очень высокого уровня. Вследствие систематического роста успехов в обороне германских ночных истребителей и зенитных батарей оправдывались надежды, что ночные массированные налеты можно будет остановить или, по крайней мере, они станут гораздо более редкими. Во время налета на Кельн было сбито 36 английских самолетов, немецкие ночные истребители записали на свой счет 600-й сбитый вражеский самолет, к сентябрю эта цифра возросла до 1000, а в марте 1943 года достигла 2000, при этом 80 процентов из числа сбитых самолетов составляли многомоторные бомбардировщики.

Эти показатели просто удивительны, если учесть, что к началу войны германских ночных истребителей практически не существовало. И все из-за Геринга, из-за его взгляда на этот предмет в начале войны: "Ночные действия? Этого никогда не произойдет!" А почему бы? Возможно потому, что крупномасштабные действия в ночное время, наступательные или оборонительные, требуют громадных приготовлений и нуждаются в длительном начальном подготовительном периоде, а еще потому, что мы рассчитывали сделать их излишними благодаря быстрой победе. И тут, вместо тщательного учета всех возможностей и включения их в составляемый план — ведь до сих пор такой и была привычка всех немецких генералов, — было просто ребяческое стремление принять желаемое за действительное: "Этого не может быть, и все".

К началу войны только единственный полк истребителей "Ме-109" экспериментировал с ночными полетами истребителей. Они действовали независимо от батарей прожекторов, более или менее следуя правилам дневного боя, поэтому их результаты были совсем неудовлетворительными, так как сильно зависели от погоды. В начале 1940 года эти эксперименты были приостановлены. Так что, когда в июле 1940 года генералу Каммгуберу было поручено провести организацию ночных истребителей в большом масштабе, все, что существовало на тот момент. — это опытная ночная истребительная авиачасть, сформированная к тому времени из самолетов "Do-17" и "Ме-110". Он так методично и энергично решал эту задачу, что необходимо отдать ему должное за созданную германскую ночную истребительную авиацию.

Двухмоторные ночные истребители, тоже начинавшие как "эскадрильи лунного света", теперь совершали нападение с выжидательной позиции, после того как их добыча была поймана в лучах прожекторов. Для этой цели особенно подходили темные, но ясные ночи, поэтому подступы на главных воздушных маршрутах — Рур и Немецкий залив — были оборудованы так называемыми световыми дорожками, на участке длиной около пятнадцати миль в глубину располагались батареи прожекторов. Следующим этапом являлось усовершенствование радарных дорожек, лежащих впереди световых, правда, эго было возможно только после того, как было получено достаточное число соответствующих установок. Вот так и появилась на свет первая удачная управляемая система ночных истребителей. Она была основана на целом ряде охотничьих районов. находившихся под радарным прикрытием. В этих районах один или несколько истребителей устраивали засаду. поджидая подлетавшие или улетавшие бомбардировщики, которые летели строем в один ряд или попарно. Раз определив их местонахождение, дальше цель и преследователя вели от одной станции к следующей.

Пока англичане летали открытым строем и широким фронтом, этот метод ясными ночами давал хорошие результаты, однако ограниченность и слабость метода были очевидны, поскольку количество имевшихся и наличии радарных установок позволяло устанавливать только дорожки вместо широких зон, которые в конце концов покрыли бы целиком всю территорию, через которую вражеские самолеты приближались к своим целям. Позже я объясню, когда и каким образом данная слабость была использована английскими военно-воздушными силами. К концу 1940 гола в Голландии была сформирована 1-я дивизия ночных истребителей. Вначале она состояла из грех полков ночных истребителей, в основном последних моделей тяжелых истребителей, под командованием генерала Каммгубера. Но к июню 1941 года, после того как он всесторонне увеличивал сферу деятельности ночной авиации, из 1-й дивизии ночных истребителей был сформирован 12-й истребительный авиакорпус (ночников). К началу 1943 года он возрос до шести групп ночных истребителей, хотя на самом деле для этой цели требовалось гораздо больше сил.

Необходимым условием активной воздушной обороны являлась воздушная разведка. В 1933 году она уже была создана, но до начала войны юридически находилась в подчинении у полицейского ведомства. И только потом она перешла непосредственно в руки командования воздушными силами. Разведка — буквально глаза и уши службы наблюдения. Несмотря на это, вплоть до 1944 года служба воздушной разведки рейха работала без радиолокационного оборудования.

Дополнительно к ней существовала фронтовая служба воздушной разведки, оценивавшая обстановку в пределах оперативной зоны действия армии, — это были войска воздушной разведки. И армия, и флот имели свои собственные разведслужбы. Из всех этих служб наподобие будущего прототипа единой организации ближе к концу 1943 года была создана одна общая радиолокационная служба дивизии ночных истребителей. Наконец-то была сформирована организация, предназначенная координировать все виды разведок: радиолокационную. визуальную разведки и службу прослушивания (так сказать: радар-глаз-ухо). Ее целью было дать общую картину воздушной обстановки в качестве предпосылки для предстоящих действий истребителей, а также для любого вида воздушной обороны, активной или пассивной. Радиолокационная промышленность в 1942 году существенным образом продвинулась вперед с намерением дать как можно больше продукции. Дальше я не буду углубляться в область радиолокации и радиосвязи с их бесконечными вечно новыми возможностями, тем не менее я хочу пригласить читателя посетить вместе со мной одну из вновь созданных центральных боевых станций дивизии истребителей, которым дали ироническое прозвище "оперное здание битвы".

Было построено последовательно пять гигантских бункеров в таких местах, как Арнгейм-Деелен, Добериц, Штадт, Мец и Шлейсхейм. При входе туда вы сразу ощущали нервозную атмосферу, царившую там. Искусственное освещение делало лица людей более осунувшимися, чем они были на самом деле. Спертый воздух, дым сигарет, гул вентиляторов, пощелкивание телетайпов и приглушенное бормотание бесчисленного количества операторов вызывало головную боль. Магическим, привлекающим внимание центром в данном помещении была огромная панель из матового стекла, на которую переносились с помощью световых пятен и подсвеченных надписей положение, высота, численность и курс вражеских самолетов, а также и наши собственные силы. В целом все очень напоминало освещенный гигантский аквариум с множеством водяных блох, неистово суетящихся за стеклянными стенками. Каждое отдельное пятнышко и каждое видимое глазу изменение являлось следствием сообщений и наблюдений, поступавших от радарных установок, самолетов-корректировщиков, пунктов прослушивания, самолетов-разведчиков или же действующих частей. В этом центре все поступления по телефонной или радиосвязи соединялись, с тем чтобы быть принятыми, отсортированными и через несколько минут перенесенными на стекло в виде объективных данных. То, что было изображено на этой громадной карте, являлось картиной воздушной обстановки в секторе действия дивизии истребителей, всего с одноминутным отставанием.

Перед искрящейся от света картой, в ложе авансцены на поднимавшихся кверху ступеньках, как в амфитеатре в несколько рядов в глубину спасли "офицеры, направляющие истребители", то есть те, кто давал необходимые указания ночным истребителям или воздушным частям, указания, основанные на поступательном развитии диспозиции сражения. Управление же самим сражением велось с балкона. Эту часть театра связывала со всеми командными пунктами и прочими пунктами по внешнюю сторону бункера целая сеть телефонных линий, которая была подлинным произведением искусства. Кроме того, там было видимо-невидимо персонала, который следил за диспозицией сражения. С технической стороны это было зрелище, способное произвести впечатление не только на дилетанта. Наверное, каждый гауляйтер, хоть однажды увидев все это, испытывал жгучее честолюбивое желание иметь свою собственную боевую станцию.

Безусловно, данные центры управления имели огромное значение, несмотря на присущие им большие затраты человеческих сил и материалов, да и рабскую зависимость, к которой понуждало их начальство. Необходимо четко понимать, что прогнозируемая там ситуация прежде всего была только изображением реальных событий в воздухе. Сражавшийся солдат зачастую критическим образом относился к расходам на эти центры, так что хотелось бы, чтобы их требования и предложения находили большее понимание, ведь при этом не следует забывать, что здесь было создано основное средство для управления обороной рейха в целом.

Начиная с осени 1942 года и далее дневные истребители при выполнении воздушных оборонительных задач с успехом пользовались этими наводящими указаниями по примеру ночных истребителей, которые несомненно добились этого права, потому что Гитлер предоставил ночным истребителям приоритетное право пользоваться радарной службой, средствами связи и услугами соответствующего персонала. Объединение командования и самих организаций дневных и ночных истребителей, то, чего добивались здравомыслящие липа, наконец было достигнуто.

Мое влияние на такого рода решения ограничивалось рамками моей должности командующего истребительной авиацией, а также властными полномочиями моего служебного положения. С другой стороны, к моим советам по всем важным вопросам, касавшимся истребительной авиации, прислушивались такие лица, как главнокомандующий люфтваффе, начальник Генерального штаба, штабное командование, генерал-квартирмейстер (начальник тыла), главное начальство авиации, личный состав и офицеры люфтваффе, на их суд я выносил свои идеи и предложения. и иногда они даже осуществлялись на практике.

Одним из таких практических решений явилось объединение осенью 1942 гола командования дневных и ночных истребителей. Руководящей военной частью стала истребительная дивизия, под чьей командой объединялись в одно целое как дневные, так и ночные истребители. Поэтому огромным станциям управления потребовалось удвоенное количество штатного персонала. Речь идет о "дневных и ночных дежурных", так что теперь у дневных и ночных истребителей было круглосуточное обслуживание. К осени 1943 года существовало пять таких истребительных дивизий: Берлин — Центральная Германия, истребительная дивизия номер 1; Немецкий залив, истребительная дивизия номер 2; Голландия — Рур, истребительная дивизия номер 3; Южная Германия, истребительная дивизия номер 7; на восточных рубежах истребительная дивизия номер 8.

На западе у 3-го воздушного флота ночных истребителей не было. Тем не менее, обороняя воздушное пространство, он должен был выполнять двойную задачу: во-первых, защищать объекты военного значения во Франции, во-вторых, оборонять передовые зоны на подступах к воздушным маршрутам, ведущим в глубь рейха. Средства, бывшие в их распоряжении, и сама организация по сравнению с "оперным зданием битвы"- соответствовали оснащению любительского провинциального театра.

Положение дел на востоке было совсем иным. Осенью 1942 года Иешоннек попросил меня принять какие-то реальные непосредственные меры в плане применения ночных истребителей, сама идея состояла в том, чтобы предотвратить выброску парашютистов и снабжение русских партизан, а затем и вовсе прекратить эти досадные воздушные рейды. Вдобавок ко всему прочему там не было радарных установок и к тому же возникло большое затруднение в связи с чуть ли не древними самолетами, которые использовали русские и которые летали на высоте 60—100 метров. Ведь примитивное оружие тоже может быть оружием. Наша авиация, состоявшая из летчиков, которые были добровольно отпущены из бомбардировочных, разведывательных авиачастей и частей тяжелых истребителей, действовала исключительно ясными ночами в сочетании с прожекторами. В северной части Восточного фронта иногда ночи были такими ясными, что необходимость в прожекторах отпадала сама собой. Позже там же на Восточном фронте мы погрузили радарные установки на железнодорожные платформы, так называемые "ночные поезда", — вот так и была сформирована ночная истребительная группа.

Здесь я попытался дать точную, но, естественно, неполную картину положения дел между 1942-м и 1943 годами, то есть того, чему я был свидетелем. В эго время любое здравомыслящее и ответственное лицо не могло не видеть, что мы стоим прямо перед попыткой сокрушить германский военный потенциал с воздуха. Все последнее время я пытался объяснить высшему командованию серьезность нашего положения, и все из-за преследовавших нас неудач. После провала нашего наступления на Англию лица высшего командования проявляли преступную беспечность. Они не хотели замечать опасности, потому что тогда им, вероятно, нужно было бы признать многие из своих промахов. Неприятные же напоминатели об этом рассматривались вроде большого неудобства.