Встречи и контакты

Разных встреч с «пахарями литературной нивы» в этом году было немало.

В начале апреля на работе мне передали визитную карточку, из которой явствовало, что меня разыскивает главный редактор журнала «Советский воин» Юрий Александрович Виноградов.

Юрий Александрович приехал на съезд писателей Латвии и попросил познакомить его с Валентином Саввичем. В ближайшие дни встреча состоялась. Контакты продолжались и в дальнейшем. Юрий Александрович всегда был поклонником и пропагандистом творчества Пикуля и в меру своих сил старался знакомить читателей с его литературным наследием…

16 мая состоялась встреча с Юрием Васильевичем Бондаревым.

Понятно, что в разговорах с мэтром отечественной литературы больше всего было отведено места современной литературе. С большим интересом Юрий Васильевич рассматривал галерею портретов и портретную картотеку, ибо ничего подобного нигде не встречал.

В свою очередь, этот интерес и знание портретной живописи крупным писателем восхитило Пикуля: он впервые в знаменитом писателе увидел такую неподдельную тягу к искусству, которая позволяет безошибочно отличить любопытство дилетанта от интереса ценителя и знатока.

Встреча была сердечно-дружеской и весьма откровенной. Вспоминали, что она могла состояться несколько раньше. Но если использовать поговорку, то «лучше поздно, чем никогда»…

В этом году был сильно заметен журналистский интерес к персоне писателя.

В июне месяце у Валентина Саввича гостевал полковник Златков из журнала «Болгарский воин». В повышенном внимании к нему со стороны Пикуля была и «личная корысть»: автор ещё не законченной книги «Честь имею» словно рентгеном просвечивал славянского офицера, вникая в тонкости воинской службы и быта.

После долгих поисков, наконец, вышел на Пикуля корреспондент итальянской газеты «Коррьере делла сера» Сандро Скабелло. Итальянец задумал серию интервью с самыми читаемыми в мире авторами разных стран. И вот после Гарсиа Маркоса корреспондент 22–23 июня интервьюировал советского писателя Валентина Пикуля. Итальянец попросил Пикуля сфотографироваться.

«Нужно что-то неординарное для зарубежного читателя», — подумала я. Достала шляпу Валентина, на шею накинула шарф — и получился прекрасный живой снимок, совсем не похожий на многие. Пикулю он тоже понравился.

Не всех, «вооружённых пером», писатель встречал с распростёртыми объятиями. Немало попадалось на его пути, мягко говоря, странных субъектов.

О них Валентин Саввич рассказывал мне так:

«Приехал ко мне литературный критик после выхода романа “Слово и дело” (Пикуль назвал фамилию. — А. П.) и говорит: “Хотите, я напишу о вас книгу и опубликую, только вы мне её оплатите. Короче, дайте взятку”. После этих слов я его так “шуранул”, что от него теперь ни слуху, ни духу.

А один высокопоставленный чиновник от литературы предлагал мне другой вариант лицемерия: “Вы сами напишите книгу о себе, а я возьму заботы по её опубликованию”. “Под чьим именем?” — почти с нескрываемым ехидством спрашиваю я, желая пощекотать его заснувшую совесть. “Под моим и вашим”, — спокойный, уверенный ответ доказывал, что щекотать было некого.

“Нет уж, — подумал я, — пусть обо мне ничего не будет сказано, но на такие подлоги я не способен. Что же это за книга какого-то автора, если она надиктована мной на его магнитофон? От таких подходов страдают только читатели. Обо мне в печати или плохо, или ничего. Слава богу — не как о покойнике. Значит, живу. Значит, будут новые книги. И, надеюсь, читатель поймёт, что в каждом моём романе есть вымышленный герой, через мировоззрение и взгляды которого я пытаюсь пронести свои идеи, поступки, оценки происходящих событий”. Недаром одна редактриса, хорошо знавшая меня по совместной продолжительной работе, бросила упрёк: “Валентин Саввич, перестаньте описывать самого себя, берите примеры из жизни…”

А я, наоборот, пытаюсь сравнивать каждого любимого героя с собой и часто наделяю его своими чертами характера».