Ночное знакомство, или Хитросплетения судьбы

Трудно сейчас передать на бумаге, но я и теперь отчётливо помню исхудалое лицо писателя, его бегающие (чего раньше не было) глаза и полнейшую растерянность.

Войдя в квартиру, я поняла — Валентин Саввич меня ждал: в кабинете был сервирован стол. Справившись с волнением, Пикуль как-то мягко и любезно предложил составить ему компанию позавтракать.

Макароны по-флотски, сыр, бутерброды с икрой и коробка конфет украшали стол. Мы сели. Валентин Саввич — завтракать, я — обедать, хотя время двигалось уже к ужину. Я позвонила в республиканское общество, что «по техническим причинам» присутствовать не могу и о работе отчитаюсь в следующий раз.

Пикуль начал разговор:

— В магазины почти не хожу, только за хлебом. Были запасы макарон, а тушёнку привозит Уланов. Вот и питаюсь макаронами по-флотски, тем более что блюдо это я очень люблю. Спасибо адмиралу Малькову и его жене Татьяне, — продолжал Валентин Саввич, — часто навещают и привозят продукты. Я ведь сам как без рук, к хозяйским делам не приспособлен, хотя готовить умею и делаю это с удовольствием.

Через некоторое время снова вернулся к этой теме:

— Живу трудно, можно сказать, безысходно. Нигде не могу найти себе места, определиться, сесть за работу. Живу то на даче, то здесь два-три дня, потом снова мчусь туда… Так и проходят мои дни и ночи…

И вдруг случилось труднообъяснимое. Пёс Гришка (приобретённый во время работы над романом «Нечистая сила») прыгнул на мои колени, положил мне на плечи свои лапы и, пронзительно скуля, с каким-то исступлением стал лизать моё лицо, уши и волосы. Я и раньше бывала в доме Пикулей, пёс был со мной ласков, но никогда таким образом не выражал своих чувств. Что же толкнуло его в тот момент ко мне на колени? О чём он думал? Что же хотел выразить?

У меня комок подступил к горлу. Я клятвенно пообещала взять шефство над этими осиротевшими «мужиками».

Время летело стремительно быстро, я всё время собиралась уходить, но Валентин Саввич каждый раз просил хоть немножко задержаться.

Я позвонила на работу коллегам, чтобы занятие «Клуба друзей книги» начинали без меня, пообещав, однако, скоро подъехать.

Так незаметно с Пикулем мы проговорили до десяти часов вечера, когда в очередной раз я стала собираться, теперь уже не на мероприятие, которое закончилось, а домой.

И тогда Валентин Саввич как-то неожиданно (ибо никаких разговоров о чувствах и любви прежде и теперь не было), совсем не романтично предложил мне не только помогать ему, но и стать его женой…

Сказать, что это было как гром среди ясного неба, — значит, не сказать ничего. В моём лексиконе не хватит слов, чтобы хоть приблизительно описать шок от испугавшей меня неожиданности. Разве могла я когда-нибудь о таком даже подумать?

Наступила минута решительного объяснения, которого я мучительно боялась. Но Валентин Саввич нашел самые обычные, самые простые слова, незаметно и не обидно, перейдя на «ты»:

— Я хочу, чтобы ты полюбила меня, пусть не сразу, но сейчас мне одиноко, тоскливо и тяжело. Верь мне, я никогда тебя не обману, — произнёс он. Валентин Саввич пытался убедить меня, что в нашем возрасте даже без любви два порядочных человека, соединив свои судьбы, могут быть счастливы. А при взаимном уважении любовь обязательно придёт.

Волнение и сомнения чувствовались в его голосе, одна сигарета сменялась другой. Пикуль ждал ответа. Подумав, я сказала:

— Одна я решить не могу, мне надо посоветоваться с детьми.

Он вышел на кухню и через минуту вернулся.

— Поедем сейчас и спросим, — не отступал он, — такси я заказал, а что касается детей, — я же не отнимаю тебя у них. Твои дети пусть будут и моими детьми, если они меня признают.

— А как же муж? — растерянно спросила я. В первый раз нас не развели — дали полгода на размышление.

— Разведёшься, — решительно заявил он. — А сейчас вместе едем к детям. Если они пожелают ехать сюда, заберём их и вернёмся обратно, но уже навсегда…

Валентин Саввич улыбнулся, и вмиг исчезла напряжённость…

И мы поехали. За 25 минут дороги до дома передо мной калейдоскопом прошла вся моя предшествующая жизнь. Вот и мой дом. Валентин Саввич остался в машине, а меня предупредил:

— Постарайся справиться побыстрей. Жду тебя полчаса. Через полчаса — уеду. Но я хочу, чтобы ты пришла — не хочу волноваться. Ничего с собой не бери, — мы начнём жизнь с чистого листа. Если дети согласны — бери их с собой, а утром отправишь в школу на такси.

Переговорила с детьми. Они, не колеблясь, дали добро, обещая приехать на выходные дни. Может быть, как и я, ещё ничего не понимая. Тем более что Марине было (всего или уже) 16 лет, а Вите — 14.

Я взяла с собой «самое необходимое» — шеститомник Александра Блока и трёхтомник Сергея Есенина и вернулась в машину. Всю обратную дорогу я проплакала, что не на шутку встревожило Пикуля. Как умел, он утешал меня, находя добрые и мягкие слова, приводя примеры из своей жизни и опыта.

— Что ты так убиваешься, ведь дети уже взрослые. Раньше в 16 лет выходили замуж и рожали детей, — успокаивал он.

Но от его слов ручей слёз только увеличивался. Всю жизнь дети были всегда со мной, они выросли в библиотеках, где я работала, и оторваться от них было невообразимо.

Как всё теперь будет? Но выбор сделан, отступать поздно.

Я ехала навстречу новой жизни. Какая она будет? На все эти вопросы, рождающиеся в моей голове, я не могла дать вразумительного ответа.

Такси на огромной скорости несло нас по ночной Риге.

Вот и квартира, где предстояло быть не только гостьей, но и хозяйкой…

Об этом, сугубо личном, можно было бы и не писать…

Если бы не уникальность сюжета и, главное, не… мистификация содержания.

Согласитесь, не так часто бывает, чтобы люди, решившие соединить свои судьбы, садились, на ночь глядя, в кресла с настороженно-волнительным желанием… познакомиться.

— Давай, — начал Валентин Саввич, — расскажем друг другу о себе. А то я знаю тебя как заведующую библиотекой и как крестьянскую дочь, что меня, впрочем, весьма привлекает.

Я робко, сбивчиво рассказывала о своей предыдущей жизни.

— После окончания школы, — вспоминала я, — жила у брата в Северодвинске.

— На какой улице? — как бы между прочим спросил Валентин Саввич.

— На Республиканской.

— Как… на Республиканской? — воскликнул он. — Я до войны приехал в Молотовск (так раньше назывался Северодвинск) и хорошо помню первый свой адрес: Республиканская 36, а потом получили комнату на Индустриальной. Бывают же такие редкие совпадения. — И пошутил: — Видишь, ты приехала, а меня там уже нет.

— Потом училась в Библиотечном институте имени Крупской в Ленинграде. Жила в общежитии в «Доме Плеханова».

На последнем курсе института вышла замуж за офице-ра-подводника Яна Антоновича Онджана, вместе с которым мы и убыли на Север к месту его службы.

— Подожди, это общежитие находится на 4-й Красноармейской? — с интригующим интересом спросил Пикуль.

— Да, — подтвердила я и, видя изумление на его лице, ничего не понимала.

А изумиться было чему: оказывается, Валентин Саввич тоже жил на 4-й Красноармейской и, проходя по ней, нередко задерживался у пивного ларька, который находился на углу улицы, совсем рядом с нашим общежитием. Значит, мы в одно и то же время на протяжении нескольких лет ходили по одной и той же улице и скорее всего — не раз встречались. Вернее, проходили мимо друг друга.

Впоследствии, в минуты доброго настроения и откровенных воспоминаний о юности, Валентин Саввич с веселым сожалением шутил:

— Ну что же ты ни разу не подошла ко мне у ларька, я бы тебя пивком угостил…

Мой рассказ продолжался:

— В 1962 году с мужем отпраздновали свадьбу в Латвии. Потом уехали на Север.

— Я тоже в 1962 году приехал в Ригу, — и, узнав в каком месяце я прибыла, заключил с юмором: — Так ты всю жизнь шла по моим пятам…

Видимо, устав удивляться многочисленным совпадениям, как само собой разумеющееся воспринял Валентин Саввич названия тех мест, где я жила с мужем на Севере: Мурманск, Североморск, Полярный, губа Оленья, губа Ягельная.

После паузы заметил задумчиво:

— Я хорошо знаю эти места. Я там воевал, а ты опять приехала туда позже меня.

И совсем уже не удивляло то, что 23 марта 1958 года, когда я на той же 4-й Красноармейской отмечала свой очередной день рождения, в тот день у Пикуля была свадьба.

Жизнь сплела хитроумную косичку, распутать которую до конца не дано никому.

Завершая разговор, Валентин Саввич сказал:

— Судьба дала нам всё, чтобы быть счастливыми. И если неудачи будут преследовать нас, не надо отчаиваться, всегда нужно помнить, что на свете есть люди гораздо более несчастные, однако они гордо и с большим достоинством несут свой крест. Я верю, что мы будем счастливы, по крайней мере со своей стороны я попытаюсь сделать всё возможное и невозможное.

И хотя мы в тот вечер говорили о многом, я почти дословно запомнила именно эти его слова: «Судьба дала нам…» Так что же такое судьба?