Глава третья. Здравствуй, Рига!

Своё первое изучение Латвии Пикуль начал с газет: покупал много периодики, чтобы быть в курсе событий.

Когда впервые встречаешься с новым городом, хочется знать не только его настоящее, но и прошлое. Рига — город особенный. Его значение выходит далеко за пределы Латвии. Почти восьмисотлетняя жизнь города и его развитие занимает почётное место в мировой истории.

«Сколько ни говори о Риге, всё равно будет мало. Сколько о ней спето песен, написано стихов, создано картин, снято фильмов». Трудно найти такой портовый город со столь своеобразной историей и климатом: важнейший порт Балтики, влияние и значение которого во все времена оценивалось высоко. Находясь на перепутье между Европой и Азией, город играл и играет исключительную роль в торговле.

Название «Рига» родилось в самом начале XIII века. От этого названия веет былинной стариной. Основанная немецким епископом Альбертом в 1201 году, Рига быстро строилась и в 1225 году получила статус города, а в 1282 году вступила в Ганзейский союз.

К этому времени Рига уже «обладала многочисленным торговым флотом, войском и военными кораблями», вела оживлённую торговлю с немецкими городами, а также с Новгородским, Витебским, Смоленским княжествами.

Поэтому первым делом Валентин решил заглянуть в сохранившуюся старину Латвии: совершил поездки в усадьбы Яунпилс и Яунмоку, возведённые ещё во времена Ливонского ордена. Посетил города Цесис (Венден), Бауск, Кулдигу, Лиепаю (Либаву), Елгаву (Митаву), объехал многие погосты.

Рига мало соответствовала городу его воображения, но здесь ему предстояло жить и работать, значит, в первую очередь, он должен знать историю Латвии, её искусство, литературу, географию, архитектуру…

Пёстрый ковёр черепичных крыш… Старина. А за ней — корпуса новых заводов. Вековые липы развесили тяжелые ветви над брусчаткой тротуаров. На каждом шагу приходилось останавливаться, вглядываться в контрасты старины, в которой застыло время и совсем рядом соседствовала современность, о которой напоминали шаги современников, возвращая к действительности.

Пикуль любил прогулки по улице Кирова, ныне Элизабет, Стрелниеку, Алберта, где многие строения выполнены в югендстиле. Каждый дом неповторим. У Пикуля закралась даже такая мысль: ему захотелось написать историю красивого дома и судьбу его обитателей.

— Интересно, были ли счастливы люди, живущие в таких красивых домах? — нередко задавал он вопрос сам себе.

Названия многих улиц незнакомы. Но улица, где предстояло жить, была названа в честь одного из организаторов Коммунистической партии Латвии в 1918–1920 годах, бывшего председателем советского правительства Латвии, — Петра Ивановича Стучки.

Многовековую историю Риги Пикуль решил изучать, посещая музеи. Свой первый поход он совершил в Художественный музей, распахнувший двери ещё в 1869 году. В нём сосредоточены основные сокровища латышского изобразительного и прикладного национального искусства. Произведения Я. Розенталя, В. Пурвита, Ю. Феддер-са, К. Гуна, Л. Свемпа поразили воображение писателя.

К своему великому удивлению, Валентин обнаружил огромное количество картин старых русских мастеров: Роко-това, Антропова, Репина, Кустодиева, Брюллова, Левитана и огромную коллекцию картин Н. К. Рериха, предки которого жили в Латвии. Да и сам Николай Константинович неоднократно посещал Латвию. Им написаны виды старой Риги, церковь Святого Петра. Разглядывая картины Н. К. Рериха, восхищаясь экзотикой его полотен, необыкновенной игрой красок, Пикуль увидел что-то знакомое: Да — это Коровин. Настоящий Коровин — его творчество Валентин хорошо знал. Очарованный и восхищённый, он замер перед картиной. В Художественный музей Риги Пикуль обязательно приводил своих гостей, выступая в данном случае в качестве гида. С годами Валентин стал своим человеком в музее. Ему дозволили посмотреть даже запасники музея.

Поразил писателя своим богатством и разнообразием экспонатов Музей истории Риги и мореходства, созданный в далёком 1773 году. Его коллекция насчитывает более полумиллиона предметов старины. Но Валентин, как моряк, подолгу останавливался у каждого морского экспоната, рассматривая утлые судёнышки прошлого, на которых бесстрашные люди в далёкие времена выходили в мировой океан, боролись со стихией и побеждали! Он восхищался мужеством и подвигами предков.

Самая старинная церковь в Риге — храм Святого Петра, который упоминается в летописи в 1209 году. На протяжении веков он несколько раз горел, разрушался. Пострадал и в первые дни войны: была разрушена башня и несущие конструкции. В огне погибли украшения интерьера, средневековые гербовые щиты и витражи.

Валентин долго всматривался в высотного золотого петушка, который возвышался над землей на высоте 123 метров. «Что символизирует петушок? — спрашивал он сам себя. Конечно же, — это страж города, страж порядка».

Музей истории медицины Пикуль открыл случайно, прогуливаясь по улице Паэглес (ныне Антонияс), и стал его постоянным посетителем. Это один из самых молодых музеев Риги, открывший свои двери для посетителей в 1961 году. В основу музея положена богатая коллекция врача и учёного Павла Ивановича Страдыня, которую он собирал на протяжении нескольких десятилетий, а затем подарил городу. Экспозиции музея отражают развитие медицины от момента зарождения (разных времён и народов) и до наших дней. Валентина особенно поражал раздел музея средневекового периода, где почти в реалистической обстановке отражены нашествие чумы и холеры, которые уносили миллионы человеческих жизней.

Именно посещение Музея истории медицины натолкнуло Пикуля на написание миниатюры «Письмо студента Мамонтова».

В 1910 году Илья Мамонтов учился на 5-м курсе Военно-медицинской академии, когда в Харбине была обнаружена самая заразная лёгочная чума.

«Если чуму не задержать в Харбине, она как сумасшедшая, со скоростью курьерских поездов проскочит Сибирь и явится здесь, в Европе!»

Сделав себе противочумные прививки, он добровольно отправляется для борьбы с чумой.

Всемирно известный эпидемиолог-чумогон Д. К. Заболотный сказал Илье:

— Кончай, Илья, академию, и я беру тебя в ассистенты. Будем вместе гонять чуму по белу свету, пока не загоним её в тесный угол, где она и сдохнет под бурные овации всего мира!

И еще одна причина заставляла писателя чаще посещать Музей истории медицины. Дело в том, что в музее Пикуль постоянно покупал новые выпуски — сборники статей «Из истории медицины», которые начали издаваться с 1957 года и представляли огромный интерес для писателя. В них публиковались очень редкие ценные материалы, найти которые в обычной библиотеке практически невозможно. В библиотеке Пикуля представлено с десяток таких сборников.

Писатель собрал довольно обширный материал о П. Страдыне, мечтая с течением времени написать миниатюру об этом подвижнике. «А если говорить серьёзно, то этот человек достоин не миниатюры, а большого произведения маститого писателя, ибо и дела его велики, и сам он был велик!»

Благодарные предки не забыли дела и творения великого медика-учёного. Его имя носит одна из центральных клиник города Риги.

Неподалёку от дома Пикуля расположен интересный по своему содержанию, наверное единственный в бывшем Союзе, Пожарно-технический музей, в фондах которого около 20 тысяч экспонатов. Интерес представляет коллекция автомобилей, насосов, огнетушителей, других технических сооружений. Наглядная агитация (афиши, плакаты), награды, нумизматика, произведения искусства.

Посещая музей, Пикуль надолго задерживался у стендов, вспоминая свою молодость, когда он вместе с пожарными выезжал на вызовы.

«И с тех пор, вдохнув трагического дыма случайных пожаров или преступных поджогов, я остался навеки… влюблен в тех мужественных людей, что гасят адское пламя и которые ради людей жертвуют своей жизнью».

Эта страница жизни натолкнула Пикуля написать миниатюру «Куда делась наша тарелка?», повествующая о пожаре в Зимнем дворце в декабре 1837 года.

С переездом в Ригу наступила новая веха в творчестве писателя. С первых дней пребывания в Риге он убедился, что жить на новом месте трудней, чем на родине. Здесь никто не поможет, он полностью должен отвечать сам за себя. Одновременно с этим выводом он вырабатывал и новые качества характера, чтобы лучше знать и уважать обычаи, привычки, культуру коренного народа. Это для него была своего рода школа жизни.

«Нарисованный Вероникой образ Риги в розовых тонах скоро приобрёл серый оттенок, но не оттого, что я изменил свое отношение к Риге, наоборот, я полюбил её». Мрачность настроения Пикуля объяснялась материальными трудностями.

Заработка не было, а надо было кормить себя и жену. В те времена устроиться на работу было легко, но Вероника ни дня в Риге не работала, понимая, что она нужна дома. И она была рядом с Валентином в самые трудные годы его становления.

Ради справедливости стоит сказать — Вероника доставляла ему и много огорчений своим пристрастием — игрой в карты.

Жилищные условия были хорошие. Сразу после войны этот дом был построен для офицеров штаба и политуправления командующим Прибалтийского военного округа Иваном Христофоровичем Баграмяном.

— Странный был дом, — скажет Пикуль в одном интервью. — Если кто-то из генералов покупал чешскую мебель — она была модной в то время! — её жильцы пытались тоже обзавестись такой же. Когда появилась мебель с полками для книг — соседи стали «библиофилами».

«Дом — это где твоё сердце», — говорили древние философы, утверждая тем самым, что жилище человека — неотъемлемая и важнейшая часть его жизни.

На одной лестничной площадке жила семья подполковника Владимира Павловича Шадрина, с которым Валентин подружился. Начитанный и отзывчивый Владимир всячески хотел помочь писателю в нелёгкой жизненной обстановке.

Иногда Пикуля приглашали «на чай», где собирались сослуживцы Владимира Павловича. Пикуль оказывался в обществе трёх Володей: Шадрина, Мотрия и Краснящих. В обществе этого трио было всегда интересно: рассказывали о службе, новостях, концертах, которые они устраивали в Доме офицеров.

В этом же доме поселился и генерал-майор Геннадий Михайлович Громов, который покорил Пикуля тем, что пришёл знакомиться с ним не в генеральской форме, а в спортивном костюме. А потом изредка заходил к писателю на огонёк.

Что касается Вероники, то она быстро вошла в рижскую обстановку, не падала духом, не поддавалась усталости, вела себя так, как будто всё это ей привычно и не доставляет никаких неудобств. Здесь уклад жизни был более размеренный и мелодичный. В своей матушке-России, оставленной ими на время, этого не было.

Чтобы заполнить свободное время с пользой для семьи, она пошла на курсы кройки и шитья. Ни для кого не секрет, что купить что-то модное и интересное в советское время можно было по блату (как не люблю это слово!) или отстояв огромную очередь. Кое-что из вещей ей присылали подруги из Израиля. Но чтобы ни от кого не зависеть, отныне все необходимые для себя и Валентина вещи шила сама. Даже полушубок сшила Пикулю из своей старой шубы. Вкус у неё был отменный. А предпочтение в своём наряде ещё в те давние времена она отдавала брючным костюмам.

Вероника была коммуникабельной личностью. При общении с ней создавалось такое впечатление, что она всё умеет. Когда она болела или Пикуль был занят, она часто звонила и просила принести необходимые книги на дом.

Вероника была редчайшей хозяйкой. Она в полной мере обладала русским гостеприимством, была внимательной и заботливой до мелочей. Пикуль забавлял гостей, рассказывая разные истории, а она создавала уют за столом.

Некоторые современники называют её не в меру гордой. По моему убеждению, это определение к ней мало подходит: многим она отказывала от встреч с Пикулем, чтобы сберечь драгоценное рабочее время писателя, а в таких случаях нужно быть исключительно тактичной, чтобы не обидеть ни читателей, ни корреспондентов, ни критиков.

Вероника делала всё для того, чтобы её любимый муж мог спокойно и плодотворно работать в новой обстановке.

Весной 1963 года Пикули сняли дачу на острове Булли — в 15 километрах от города, где проживали по 7–8 месяцев в году. Этот двухэтажный дом на улице Дзинтару, в котором Пикули арендовали второй этаж, знали в первое время только приезжавшие редакторы и родственники. Потом круг расширился — появлялись прежние друзья из Ленинграда по литературному цеху, читатели, киношники…

Хозяева дачи Хильда и Роберт Мелнгайлисы сначала дивились новым поселенцам: живут не как все люди. Обычно на дачах отдыхают, загорают, купаются в море. А эти сидят дома: особенно Пикуль — ночами работает, днём спит или едет в город, возвращаясь с пачками книг, но впоследствии привыкли к дачникам.

Многие из писателей, посещавших его на острове, задавали вопрос: «Почему живой, любивший компании писатель стал на острове своего рода “затворником”?» Он обычно отшучивался, а если говорить серьёзно, отвечал: «Это внутренняя эмиграция, чтобы найти самого себя в жизни и своё место в литературе».

Красив остров. Это Пикуль оценил сразу. Как будто здесь потрудился талантливый ландшафтный архитектор.

Величественные сосны красиво и ненавязчиво окружали двухэтажный дом. Мало машин, мало людей — только местные жители, — здесь всё отдано природе.

Непривычная тишина успокаивала нервы, но когда бушевало море, солёные морские ветры стучались в окна дачи. Здесь он вёл размеренную аскетическую жизнь, так не похожую на жизнь в Ленинграде: практически работа для него стала по-настоящему смыслом жизни. Весь багаж накопленных знаний, огонь нерастраченной души, мысли, постепенно созревавшие в его голове, он вкладывал в свои книги. Писал быстро, боясь потерять главную мысль, ведь однажды пришедшая, она ускользает золотой рыбкой и уже не вернется. Если один роман не получался — он брался за другой.

Из города путь лежал через историческое место — Усть-Двинск, где в основном живут моряки, а далее Булли. В прежние времена Усть-Двинск назывался Динамюндом. Крепость в Динамюнде основал Пётр Великий. До сих пор хорошо сохранились стены крепости, которые хранят свою боевую историю на протяжении более трёх веков.

Наступила зима, первая зима пребывания в Латвии. На даче был создан и обустроен свой мир. На большой веранде для птичек была устроена кормушка: сюда слетались снегири, воробьи и даже дятлы. Особое восхищение вызывал дятел с красным хохолком на голове, который, ничуть не боясь человека, брал корм с протянутой руки.

И когда он появлялся, Вероника кричала:

— Валечка! Он прилетел!

Вместе с хозяевами на даче жили кошки и собаки. Рано утром, после ночной смены, Пикуль прогуливался с Канарисом до моря. До него совсем недалеко: 10 минут медленным ходом. Поражает красотой Рижское взморье. А как приятен песок — мелкий, чистый, белый. Но больше всего Валентин любил осматривать горизонт, любоваться верхушками сосен, которые раскачиваются под напором ветра. С силой и грохотом обрушиваются на пляж вспененные волны, разбегаясь по песку, и растворяясь в нём, обессиленные и потерявшие мощь, они откатываются назад. Если море бушует, шум его доносится до дачи.

На взморье всё располагало к творчеству. К тому же были надёжные тылы — морской госпиталь в Усть-Двинске и База отдыха для моряков, возвратившихся после длительного автономного плавания.

Писатель часто встречался с моряками, пришедшими из автономного плавания. Такие встречи приносили обоюдную заинтересованность. Моряки больше узнавали о творчестве писателя, а Пикуля поражали их рассказы о своей службе. При каждой встрече писатель дарил свои книги.

В добрых дружеских отношениях находился Валентин Пикуль со старшим морским начальником Риги — контр-адмиралом Евгением Георгиевичем Мальковым. Чтобы помочь Пикулям в любую трудную минуту, по распоряжению Малькова на дачу провели телефон. Хоть и трудно иногда было с выходом в город (через дежурного), но с морским начальством можно связаться в любое время суток. А это очень важно.

Пикуля морально поддерживало и высшее командование морской бригады: капитан 1 ранга Аркадий Саввич Веселков и капитан 1 ранга Вячеслав Юрьевич Камышан. Каждый год в День Военно-морского флота Валентин был гостем моряков, выкраивая время для встреч.

Моряки и в мирное время вели Пикуля по жизни. Позднее — и квартиру в новом доме на улице Весетас помогли получить моряки, обращаясь в разные инстанции. Новая трёхкомнатная квартира с холлом, площадью более 90 квадратных метров оказалась удобной для расстановки книг. Но когда книги были расставлены — не нашлось места для кровати. Так Пикулю снова пришлось спать на кушетке.

На остове Булли работалось хорошо и удобно. Хотя на даче Валентин не написал полностью ни одного произведения, но вся подготовительная и черновая работа проходила именно здесь. Неудобства состояли только в том, что не всегда можно было получить ответ на любой возникший вопрос, поскольку на дачу отвозилось самое необходимое количество книг, только нужное для работы. А картотеки и другие справочные материалы оставались в городской квартире. На квартиру, впрочем как и на почту, Пикуль наведывался раз в неделю. Вызывал такси, ехал в город, расправлялся с делами и на этом же такси возвращался обратно.

В творческом плане этот период жизни Пикуля не богат на урожай. Автор тщательно изучает замечания рецензентов и снимает вопросы по первому тому «На задворках великой империи», знакомясь с замечаниями историков-специалистов. Впереди — работа над вторым томом.