3.3.2. Чуждые ценности versus отсутствие ценностей

Проблема тяжести утраты идеалов оказалась главной в повести «Парень из Преисподней». Сами авторы первоначально рассматривали ее как написанную исключительно по финансовым соображениям, но, как позже отметил Б. Стругацкий: «…Сейчас я готов признать, что повесть, скорее, получилась. Особенно, если учесть, что я до сих пор так и не понял сам, нравится мне Гаг (как человек, как личность) или нет. Такая неоднозначность – важный признак удачи»[368].

Прибавление. Утрата ориентиров.

Тем не менее, как считали Стругацкие, теория и практика коммунистического строительства в СССР в основе своей были различны.

В статье 1987 г. Аркадий Стругацкий рассказывает об атмосфере этих лет, но не называет ни дат, ни конкретных событий:

«В начале шестидесятых уже стало ясно, что все не так просто. Было абсолютно непонятно, кто это светлое будущее создаст… где эти люди? Нет, они были вокруг, но их было очень мало – как раритеты, как редкие марки. Десятки из тысяч, десятков и сотен тысяч. Стало ясно, что тех, кто мешает, гораздо больше тех, кто помогает. Наступил естественный период разочарования. Мы потеряли ориентировку тогда…»[369]

Осмысливая проблему утраты ценностных оснований, Стругацкие постулируют положение о том, что утрата ценностей и идеалов страшна сама по себе, вне зависимости от того, истинны или не истинны последние.

Прогрессоры Земли, проводя спецоперацию по прекращению уничтожительной войны на планете Гиганда, спасают из-под пламени огнемета и эвакуируют на Землю курсанта элитного училища, брошенного на ликвидацию прорыва противника[370]. Условная страна, за которую воевал «боевой котенок» Гаг, находится по земным меркам под властью традиционалистской диктатуры. Земляне пытаются остановить взаимное уничтожение двух стран, и для обеспечения этого готовят и осуществляют свержение власти – не вызывающей ни у них, ни у читающих повесть ни малейших симпатий.

Но это с точки зрения коммунистической Земли и читателя, а Гаг воспитан иначе: он верит тем идеалам, которые ему внушались с детства и разделяет существующие в обществе ценности, и хотя принадлежит не к элите своей страны, а попадает в училище после смерти небогатых родителей, – он верит в свою страну, в справедливость ее борьбы и величие ее правителя.

На Земле он оказывается в обществе несравнимо более совершенном и добром, чем родное для него, но не может не быть в нем чужим. Все вызывает отторжение – и стиль жизни, и система ценностей, и скептическое отношение к преданности, внушенной ему с детства. Единственное, что ему позволяет начать это общество уважать, – старые фильмы о советских солдатах, остановивших фашизм:

«За что они там дрались, с кем дрались – этого я толком не понял, но как они дрались – я видел. Дай бог нам всем так драться в наш последний час»[371].

Кризис сознания героя проходит две фазы: сначала ему плохо от того, что его система идеалов пренебрежительно оценивается его спасителями – и он пытается сопротивляться. Тогда ему неопровержимо доказывают неадекватность объектов его идеализации, его представлениям о них. Но это приводит не к ценностной переориентации, а к разрушению и морально-психологическому шоку.

В конечном счете, он добивается возвращения в свой мир, стремясь уже к одному: самому определять, каким будет этот мир и во что он хочет верить – а во что не хочет. И люди коммунистического общества признают за ним это право, поскольку, по мысли Стругацких, для этого общества в принципе не может быть приемлемо навязывание своих ценностей другим людям – каждый сам имеет право на свои ценности – и ценности мира Полдня могут быть реально принятыми, только если сами люди признают их значимость.

Стругацкие ставят себя на место человека, воспитанного в условиях жёсткой, но способной вдохновлять на подвиги идеологии, и моделируют близкую им самим ситуацию крушения этой идеологии. Идеология героя повести заведомо чужда читателю. Это идеология солдата, привыкшего вести беспощадную войну, притом не оправданную никакими моральными установками. Но ценен сам факт существования идеологии – сила идеи, которая пронизывает всю его жизнь, для него дороже самой жизни, и это позволяет ему выжить в любых обстоятельствах. Не столь важно для авторов, какая идеология верна. Идеология, в известном смысле слова, вообще не может быть верной или нет, она может быть лишь эффективной, может давать ту или иную степень внутренней силы её носителю. Реалии коммунистического мира постепенно ломают идеологические установки героя, но мир Полдня не способен предложить ему замену. По большому счёту, кажется не решённым вопрос, насколько можно заменить чужой идеологией ту, которую человек впитывал с рождения, но авторы достаточно полно показывают свой вывод – попытка уничтожения ценностей человека всегда оказывается не их исправлением, а уничтожением этого человека.

Анализируя проблематику утраты ценностных оснований, они постулируют положение о том, что утрата ценностей и идеалов страшна сама по себе, вне зависимости от того, истинны или не истинны последние.

И в этом отношении, как представляется, в подходе Стругацких к данному вопросу можно выделить следующие значимые моменты:

– первое: человек не может существовать вне значимого для него ценностного мира;

– второе: ни при каких благих намерениях, в том числе намерениях освобождения человека, свержения угнетающей его тирании, «раскрытия правды» никто не имеет права ломать его ценностный мир[372];

– третье: человек сам имеет право на выбор своих ценностных оснований, целей и смыслов;

– четвертое: попытка уничтожения ценностных оснований человека и общества ведет не к просвещению последних, а к их уничтожению, навязывание не вызревших ценностей в принципе неосуществимо;

– пятое: состояние разрушения исповедуемых идеалов или их отсутствия значительно деструктивнее преданности спорным идеалам, даже если они могут быть оспорены со стороны лучших и более прогрессивных.

По мысли Стругацких, более высокий и совершенный идеал или ценностный мир должен не уничтожать предыдущий, а включать в себя, «снимая» и «преодолевая» в признании его позитивного содержания.