Взгляд с другой стороны 6: Политические взгляды Стругацких – казалось бы… Конечная точка?
Проповедники коммунизма. – Бескровное воздействие. – Идеологический кризис. – Между «социализмом застоя» и катастрофой перестройки. – «Куда ж нам плыть?»: Стругацкие в рефлексиях на тему коммунизма и капитализма. – Они и современность.
Как уже было сказано, основой историко-политических и морально-этических представлений Стругацких являлось учение марксизма. Многим для создания их теории идеального общества стала Третья программа КПСС. Хотя многое из наработанного ими было создано и опубликовано раньше ее появления.
Таким образом, Стругацкие изначально были адептами коммунизма.
В то же время, многие исследователи и читатели обращают внимание на их близость к диссидентским кругам. Поздние их работы часто трактуют как антиутопии или критику советского общества, описанную «эзоповым языком».
Объективно принадлежность Стругацких к диссидентскому движению пока так же недоказуема, как и их антикоммунистическая позиция. На разных этапах своего творчества они высказывали приверженность идеям и марксистов, и либералов. (Впрочем, не нужно забывать, что исторически идеи либерализма коммунизму достаточно близки). Кроме того, как можно видеть из достаточно редких публичных выступлений кого-то из братьев отдельно от другого, их позиции всё же подчас различались. Назвать Б. Н. Стругацкого диссидентом, а Аркадия Стругацкого коммунистом было бы неверно. Выше приводились выдержки из интервью, в которых Б. Н. Стругацкий выражает поддержку идеям исторического материализма (считает основным двигателем социальных изменений производственные силы), а Аркадий, напротив, достаточно критически высказывается о реальности своего времени. Можно найти примеры и обратных ситуаций: молодой Аркадий Стругацкий высказывает в письмах остро просталинские положения, а Борис Стругацкий с ним спорит.
Таким образом, проведение идеологической границы между Аркадием и Борисом Стругацкими так же не обосновано, как и попытки причислить их к одному из идеологических лагерей.
Автор исследования придерживается той точки зрения, что общественно-политические, морально-этические, историко-социальные и любые другие взгляды Стругацких являются комплексом уникальных положений, которые хотя и проистекают из обозначенных философских учений, являются ценными сами по себе. Эти взгляды развивались с течением времени под влияниями исторических событий. Большая часть этих изменений уже проанализирована в этой работе. Тем не менее, для комплексного понимания этих взглядов имеет смысл обозначить основные ценности Стругацких, их приоритетность внутри их мировоззренческой системы и их место в отношениях с основными ценностными понятиями современников Стругацких.
Проповедники коммунизма
В 1960-е гг., на волне «оттепели», Стругацкие являются сторонниками «просвещённого коммунизма». Под последним термином автор подразумевает классические коммунистические взгляды, насыщенные верой в возможности воспитательного воздействия на человека и сугубо гуманистическую составляющую просветительского действия.
Эту позицию подтверждает Б. Н. Стругацкий: «О Стругацких ранних произведений можно было сказать, что это люди, которые свято и безусловно верят в близкое коммунистическое будущее…»[380]
В основе социального оптимизма Стругацких лежала вера в человеческий разум и его возможности:
«Сердце, душа были для нас функциями разума. Подразумевалось, что если человек разумен, значит, у него и с остальным все в порядке. Потому что если человек разумен, то ему ясно, что хорошо себя вести – правильно, а плохо себя вести – неправильно. Причинять вред людям – плохо, нести добро людям – хорошо. Это разумно, понимаете? Именно такова была наша начальная установка».
Из этого антропологического оптимизма уже проистекала идея инвариантности исторического процесса и неизбежности прогресса социального:
«Отсюда получается, что через сто, двести лет действительно наступит время, когда – от каждого по способностям, каждому по потребностям, когда – изобилие материальных благ, нет необходимости вцепляться друг другу в глотки, когда – разработана теория воспитания, и с детства человека выращивают добрым и хорошим, а значит, мир постепенно населяют только добрые и хорошие люди, когда, наконец, будут реализованы вещи, казавшиеся разумными еще тысячелетия назад».
Как и всё их поколение, такой оптимистичный вариант будущего они связывали, прежде всего, с понятием коммунизма: «И чем дальше, тем больше добрых и хороших людей будет в мире, а потом добрых и хороших людей станет подавляющее большинство, и наступит коммунизм – светлое будущее всего человечества…»
Со временем социальный оптимизм Стругацких сталкивается с реалиями современности, которые, тем не менее, ни на этом, ни на последующих этапах не приводят к отказу от концепции идеального коммунистического общества, но углубляют и развивают её. Так в 1968 году Стругацкие пишут: «Вот почему, на наш взгляд, трудности в вопросе о Контакте, вызванные распространенностью социально-атавистических представлений, следует в определенном и немаловажном отношении рассматривать в одном ряду с трудностями в вопросе о разоружении (следствие вековых социально-атавистических страхов и вожделений определенных классов) и с трудностями, связанными с детской преступностью (следствие векового социально-атавистического пренебрежения духовным миром подростка). Проблемы эти, как и многие другие, старые и новые, легче всего было бы решить в результате утверждения и полной победы во всей массе человечества новых, коммунистических представлений»[381].
Вскоре под сомнением оказывается их антропологический оптимизм:
«Да… Очень скоро мы поняли, что вся эта картина не так проста, как нам кажется. Ниоткуда, скажем, не следует, что гауссианы сдвигаются, ниоткуда не следует, что с течением времени человек обязательно будет становиться добрее, ниоткуда не следует, наконец, главное – что увеличение количества материальных благ на душу населения приводит к улучшению человека. Мы сплошь и рядом наблюдали картину обратную. И в нашей стране, и в других странах. Количество материальных благ на душу населения растет, а души лучше не становятся. И чем дальше, тем больше нам приходилось задумываться о том, что, если даже всего будет навалом, найдутся люди, которым вечно будет чего-то не хватать. Поэтому, в частности, выпуская второе издание «Полдня» (1967 г.), мы сделали к нему специальное предисловие, в котором оговаривали, что общество, изображенное нами в этой повести, совсем не обязательно будет именно таким для всего человечества. Это просто общество, в котором нам хотелось бы жить»[382].
Важным изменением в мировоззрении Стругацких стала потеря веры в существующую власть и последующее разочарование в ее способности реализовать задачи, декларированные в Третьей программе КПСС, как документе, фиксирующем метод достижения стадии идеального общества:
«Оказывалось совсем непонятно, как из окружающего мира вырастет мир Полдня. Куда денутся миллионы и миллионы окружающих нас людей, совершенно негодных для жизни в мире Полдня? А потом мы спросили себя: господи, куда же девать тогда тех людей, которые, в общем-то, хорошие, но не без червоточинки? И не смогли себе ответить. Так что, действительно, в этом смысле сегодняшние Стругацкие, наверное, гораздо большие скептики, чем Стругацкие пятидесятых».
В ситуации конфликтов с редакциями в 1970-е гг., когда фантастика потеряла поддержку властей, Стругацкие частично разочаровываются в труде как в двигателе прогресса: «Оказалось, что труд, даже любимый, совсем не всегда приносит радость. Это открытие очень серьезное».
«Для героев ранних Стругацких работа – это высшее наслаждение, высшее счастье. Ничего более интересного они просто не знают. Они везде тащат с собой на развернутых знаменах лозунг: «Работать интереснее, чем развлекаться!» Потом, со временем, они начинают медленно понимать, что работа прекрасна и интересна только тогда, когда она получается. Иначе из наслаждения она превращается в муку».
Бескровное воздействие
В качестве первого метода преодоления препятствий на пути к идеальному обществу Стругацкие выдвигают идею бескровного воздействия. Он является воплощением не только гуманистической идеи во взглядах Стругацких: они видят его практическое преимущество перед методом революции в том, что при использовании метода бескровного воздействия моральные ценности будут развиваться синхронно с социальными институтами, а согласно концепции Аркадия и Бориса Стругацких такое синхронное развитие является необходимым элементом для достижения стадии «идеального общества»:
«Мы совершенно убеждены в том, что пересмотр философских, социальных и моральных представлений надо готовить исподволь, с нарастающей активностью. Не позволять массовой психологии так далеко отставать от гигантских изменений, происходящих в мире. Сосредоточить все усилия общества на воспитании Завтрашнего Человека, Космического Человека, Человека Коммунистического»[383].
Изначально идея бескровного воздействия подразумевает только содействие развитию культуры без попыток борьбы с реакционными элементами в обществе. Но позднее Стругацкие идут на компромисс. В «Хищных вещах века» они намечают, а в «Обитаемом острове» развивают идеи допустимости воспитания и даже манипулирования массами в целях усовершенствования общества.
Но по-прежнему неэффективным они считают силовое воздействие. Последнее становится позднее решающим фактором при выборе политической позиции Стругацких.
Они выдвигают идею социального компромисса: «… мы не собираемся разрушать старый мир, пусть он существует сам по себе. С мещанством, с хиппи, со всем. А мы будем строить свой, параллельно, ничего не разваливая. Но и себе мешать не позволим»[384].
Идеологический кризис
1970-е гг. становятся для Стругацких периодом сомнений. Невозможность публиковаться ставит под удар их социальный оптимизм. О социально-политической позиции Стругацких этого периода известно очень мало. Единственным источником являются романы, так как переписка этого периода пока не опубликована, а статьи Стругацких этого периода посвящены в основном частным литературным вопросам.
Романы же – в первую очередь «Град обречённый» и «Хромая судьба», позволяют говорить о том, что Аркадий и Борис Стругацкие находятся в состоянии идеологического вакуума. Они теряют связь с коммунистической системой ценностей, но принять капиталистическую не могут.
Между «социализмом застоя» и катастрофой «перестройки»
К началу периода «перестройки» в сознании Стругацких существует три основных модели общественного устройства (если не рассматривать в данном случае модели «проклятых миров»):
• Коммунизм – идеальное общество Стругацких.
• Реальное советское общество, в частности, развитой социализм – советское общество периода правления Брежнева и Андропова.
• Капитализм – западная модель общественного и экономического устройства.
В дальнейшем развитии их социально-политических взглядов важное место занимает сравнение этих систем.
«Куда ж нам плыть?»: Стругацкие в рефлексиях на тему коммунизма и капитализма
Более сложно складывается процесс внутреннего выбора между ценностями капитализма и коммунизма как такового. Сравнение здесь идёт по двум направлениям: достижимое и желаемое.
Достижимость «идеального общества» в 1990-е гг. для Б. Стругацкого находится под сомнением, в связи с разрушением СССР и дискредитацией плановой экономики: «Единственная существующая теория перехода к обществу справедливости оказалась никуда не годной, а никакой другой теории на социологических горизонтах не усматривается»[385].
«Идея коммунизма не только претерпевает кризис, она попросту рухнула в общественном сознании. Само слово сделалось бранным – не только за рубежом, там это произошло уже давно, но и внутри страны, оно уходит из научных трудов, оно исчезает из политических программ, оно переселилось в анекдоты».
Но сама концепция коммунизма как «идеального общества» для Стругацких продолжает существовать, и перспектива реализации их ранних прогнозов остаётся более желательной, чем строительство «капитализма» в России:
«Однако же коммунизм – это ведь общественный строй, при котором свобода каждого есть непременное условие свободы всех, когда каждый волен заниматься любимым делом, существовать безбедно, занимаясь любимым и любым делом при единственном ограничении – не причинять своей деятельностью вреда кому бы то ни было рядом… Да способен ли демократически мыслящий, нравственный и порядочный человек представить себе мир более справедливый и желанный, чем этот? Можно ли представить себе цель более благородную, достойную, благодарную? Нет. Во всяком случае, мы – не можем.
В этом мире каждый найдет себе достойное место.
В этом мире каждый найдет себе достойное дело.
В этом мире не будет ничего важнее, чем создать условия, при которых каждый может найти себе достойное место и достойное дело. Это будет мир справедливости: каждому – любимое дело, и каждому – по делам его.
Об этом мире люди мечтают с незапамятных времен. И Маркс с Энгельсом мечтали о нем же. Они только ошиблись в средствах: они вообразили, что построить этот мир можно, только лишь уничтожив частную собственность. Ошибка, надо признаться, вполне простительная по тем временам, если вспомнить, сколько яростных филиппик в адрес частной собственности произнесено было на протяжении веков. И если вспомнить, каким ореолом святости на протяжении веков окружена была идея раздать свое имущество бедным и уйти к Богу…»
Эти слова были написаны Стругацкими на рубеже 80–90-х гг., когда, по их собственному признанию, слово «коммунизм» стало бранным, а Аркадию Стругацкому оставалось жить меньше двух лет.
Основной осью полемики с классиками марксизма для Стругацких в эти годы становится вопрос метода: «Маркс с Энгельсом, стремясь к замечательной цели, ошиблись в средствах. Эта ошибка носила чисто теоретический характер, но те практики, которые устремились ко всё той же цели вслед за классиками, продемонстрировали такие методы, что теперь и сама цель смотрится не привлекательнее городской бойни. А новой цели пока никто еще не предложил…»
Но на позднем этапе (1990–2000-е гг.) Б. Стругацкий уже не предлагает нового метода, ограничиваясь признанием того, что два существовавших в XX в. метода построения идеального общества оказались дискредитированы в массовом сознании:
«Первая.
Идея построения справедливого общества через отказ от частной собственности – она же марксистская, она же ленинская, она же социалистическая. «Упразднить раз и навсегда частную собственность на средства производства; передать эти средства производства в собственность производителям – все остальные проблемы социологии и экономики решатся тогда автоматически» – так можно сформулировать суть этой идеи.
Вторая.
Идея построения справедливого общества посредством безграничного развития науки, совершенствования техники и создания второй природы. «Научно-технический прогресс автоматически порождает прогресс социальный» – эта технократическая идея зародилась в недрах XIX в., века пара и электричества, у нее нет определенного автора, она порождена успехами первой НТР и головокружительными победами второй.
Обе эти идеи достаточно просты и доступны любому человеку в очень широком социальном диапазоне, что делает их в высшей степени соблазнительными. Нам удалось дожить до того момента, когда социалистическая идея дискредитировала себя полностью – выяснилось, что при попытке ее практического воплощения она заводит своих фанатиков, а с ними и все остальное человечество в кровавый тупик.
Уже сейчас ясно, что и технократическая идея, взятая в чистом виде, ущербна и опасна – она с неизбежностью породит экологическую катастрофу и заведет человечество в неприветливые джунгли второй природы, в мир, где все будет искусственное, даже, может быть, и сами люди. Впрочем, этого мира мы с вами, скорее всего не успеем увидеть. И слава богу.
XX в., уходя, оставляет руины великих идей и прекрасных иллюзий. Новых идей и новых иллюзий он, кажется, не породил. Зато породил много новых страхов»[386].
В 1990-е гг. Б. Н. Стругацкий высказывает другой общественный идеал либерального характера, также смоделированный в работах Стругацких в 1960-е гг.: «Избавившись от иллюзий, братья Стругацкие пришли к другой идее – так называемого справедливого общества. В середине 60-х мы написали роман «Хищные вещи века», в котором, как нам тогда казалось, заклеймили бездуховное общество потребителей-мещан. И только спустя добрый десяток лет мы вдруг поняли: у нас получился мир скорее хороший, чем дурной. Мир, в котором каждому – свое. Каждому по его воспитанию, по его понятиям чести и совести, по его представлениям о свободе личности. Единственное ограничение: «Твоя свобода кончается там, где начинается свобода соседа»[387].
Но это скорее этап развития общественно-политических взглядов Стругацких, чем его результат.
Одной из осей полемики между либералами и коммунистами является вопрос о выборе между политической свободой и социальной справедливостью… Этот вопрос анализируют и Стругацкие. Однозначного выбора между этими ценностями они не делают. Их рассуждения скалываются следующим образом: «Лет пятнадцать назад, – пишут они, – мы впервые задумались над вопросом: возможно ли стабильное общество, в котором высокий уровень благосостояния сочетается с полным отсутствием свободы слова и мнений. Нам представлялось тогда, что наше общество движется именно в этом направлении – во всяком случае, с инакомыслием у нас было уже покончено, а достижение благосостояния казалось делом техники (как в переносном, так и в прямом смысле этого выражения).
Безусловно, такое состояние общества выглядело бы идеальным с точки зрения любой административно-командной системы (АКС).
Самые широкие народные массы материально полностью ублаготворены; научно-технический прогресс денно и нощно поддерживает достигнутый материальный уровень и, более того, всячески норовит его повысить; хорошо оплачиваемые деятели литературы, кино, театра и прочей культуры воспевают существующий порядок и развлекают почтеннейшую публику высоконравственными притчами, поучительными историями и точно выверенными по глубине экскурсами в прозрачные рощи души Нового Человека… Господи, да это же Эдем – в натуральную величину и притом рукотворный, созданный по мановению и благодаря АКС! Всякий инакомыслящий, всякий противник существующего порядка вещей, всякий критик АКС выглядит в этой системе попросту чучелом гороховым, он, собственно, даже не опасен, он смешон.
Мы до сих пор толком не понимаем, почему, но такой мир, видимо, невозможен. Во всяком случае, ни одной АКС в истории человечества создать такой мир не удалось ни в античные времена, ни в эпоху НТР»[388].
Таким образом, может казаться, что Стругацкие не принимают ни сторону российских демократов, ни сторону советских коммунистов. Они не связывают существование жёсткой системы с материальным изобилием, наоборот, на основе своего социального опыта говорят о том, что отсутствие свободы не приносит изобилия. Сам выбор теряет смысл. Тем не менее, они говорят о том, что материальное изобилие не может быть результатом исторического прогресса: «Ведь из самых общих соображений ясно, что колбасное изобилие не может быть венцом исторического процесса. Венцом должно быть нечто другое. Вообще – венцом истории не может считаться то, что уже существует сегодня… Надо полагать все-таки, что впереди нас ждет что-то еще, кроме колбасного изобилия. Так что же?».
Стругацкие и современность
В 1987 г., в разгар «перестройки», Стругацкие пишут, что слияние культур, и формирование новой культуры, которая может стать основой для коммунистического общества, идёт полным ходом[389].
Анализируя ситуацию, сложившуюся в России, Аркадий Стругацкий говорит, что слияние её с этой метакультурой неизбежно: «До сих пор ни одна страна в изоляции не выживала. Хотя нынче мы от коммунизма дальше, чем кто-либо. Потому что коммунизм – это квинтэссенция нормального бытия».
«Нет никакого критерия для разумного определения нравственных норм, – говорит Аркадий Стругацкий в ходе той же дискуссии. Всем сердцем своим он на стороне прогресса, как каждый интеллигентный человек. Но в том мире прогресс выступает в такой форме, когда ничего, кроме отвращения, вызвать не может. Мы говорим: человечество отягощено огромным количеством пороков и язв, зла. Но оно просуществовало сто тысяч лет и доказало, что оно жизнеспособно. Через мор, глад, гибель культуры – через все проходило человечество. И я не говорю, что будет хорошо. Я говорю – будет. Будущее существует. Вот это и есть оптимизм конца XX века».
Что меня сейчас интересует? Да, в общем-то, то же, что и раньше. Завтрашний день. Послезавтрашний день. Почему они так похожи иногда на вчерашний и позавчерашний? «Куда ж нам плыть?» И так далее. Просто сейчас, когда исчезла цензура, когда можно писать ВСЕ, мысли, естественно, крутятся исключительно в пределах реального мира, а образы более не норовят уйти в пучины подтекста. Зачем писать о выдуманной Океанской империи, когда перед глазами – дымящиеся и опасные руины империи совершенно реальной? Этот реальный мир, который грузно и страшно ворочается сегодня вокруг, как потревоженное чудовище, гораздо интереснее. И никто не знает, что может произойти завтра – при том, что, в общем-то, понятно, что будет через 30–40 лет. Какая «парадоксальная планета Морохаси» может сравниться по загадочности своей и непредсказуемости с невероятной планетой Земля?»[390]
В 2000 г. Б. Н. Стругацкий даёт однозначно негативную оценку результатам перестройки и возвращается к идее социального оптимизма:
«… период «дикого капитализма» преодолеем без особого труда. Причины для такого оптимизма: огромный потенциал (не только и не столько сырьевой, сколько духовный), весьма значительный уровень урбанизации, высокий уровень индустриализации, очень высокий образовательный уровень».
Тем не менее, его концепция идеального общества видоизменяется. По его мнению, абсолютной интеллектуальной свободы в будущем обществе не быть не может: «Поймите, господа фантасты: будущее, в котором нам хотелось бы жить, невозможно. Оно противоречит устройству человека, его генотипу. Так же, как противоречат ему Десять заповедей. Должно быть, они написаны для какого-то другого мыслящего существа. Хотя какое-то приближение к идеалу возможно. Мир, в котором высшим наслаждением для людей является их деятельность, в принципе возможен»[391].
Формирование взглядов Стругацких началось в 50-е гг. XX в. Ведущей идеей в этих взглядах начиная с 1963 г. и до сегодняшних дней является «концепция идеального общества». В 2000-е годы Б. Н. Стругацкий во многом возвращается к тем социально-политическим позициям, которые были поколеблены у него с братом в 1980–1990-е гг. Он по-прежнему остаётся приверженцем концепции «идеального общества», и до последних дней жизни был склонен считать, что эта стадия общественного развития наступит, правда намного позднее, чем предполагалось в первоначальных прогнозах КПСС.
Так первому этапу формирования общественно-политической концепции Стругацких соответствуют 1953–1963 г. В этот период Стругацкие находятся под влиянием «Проекта Третьей программы КПСС» и успехов СССР в освоении космоса.
Второму этапу соответствуют 1964–1968 гг., этот период можно назвать «критическим». Он начинается со скандала в Манеже на выставке абстракционистов, связанного с именем Н. С. Хрущёва и заканчивается двумя событиями разного плана – Чехословацким кризисом с одной стороны, и переломом в развитии фантастики с другой.
Третий этап развития общественно-политической концепции Стругацких можно назвать периодом «идеологического вакуума» и он связан с замедлением развития общества в 1970-е гг. с одной стороны, и поворотом на западный путь развития в 1980-е гг. с другой. Выход из кризиса идеологии Стругацкие так и не нашли.
Параллельно с этим с 1963 г. развивалась парадигма «идеального общества» Стругацких. Ядро этой парадигмы осталось неизменным, но было проработано множество деталей, которые усложнили структуру этой социальной модели.
С 60-х гг. XX века и до последних дней жизни Стругацкие соотносят эту модель с термином «коммунизм». Историко-философская база парадигмы «идеального общества» основывается на постулатах марксизма.
В то же время, если в 1960-е гг. практическая и теоретическая составляющие «советского проекта» в общественно-политической концепции Стругацких эквивалентны, то к концу 1980-х гг. они полностью расходятся. Если первую Стругацкие остро критикуют, то вторая остаётся для них актуальной до конца.
Соотношение реальных социальных моделей и модели «идеального общества» в понимании Стругацких рассмотрено в третьем параграфе третьей главы. По результатам этой части исследования можно сделать выводы, что общественно-политическая концепция Стругацких является уникальной с одной стороны (потому как ценностная пирамида писателей не соответствует ценностной пирамиде ни одной другой популярной общественно-политической концепции), и характерной для всего поколения, с другой.