Глава I

Португалия. — Поход Жюно на Лиссабон. — Королевская семья Испании. Могущество Годоя. — Интриги Наполеона

Чтобы лучше понять то, что я собираюсь рассказать, необходимо хотя бы вкратце напомнить, каким оказалось положение Португалии и Испании после заключения Тильзитского мира. В 1807 году португальскую корону носила вдова короля Педро III донна Мария. Принцесса была безумна, и регентом был назначен ее сын. Он правил вместо нее и царствовал под именем Жуана VI. Португалия — страна в основном горная, в ней мало больших дорог. Бесплодные скалы, населенные полудикими пастухами, отделяют ее от Испании. Только с другой, южной стороны гор, на морском побережье, в долинах рек Тахо (по-португальски называемой Тежу), Мондегу, Дуэро (Дору) и Миньо есть плодородные земли и цивилизованное население. На этих богатых землях не было ни одной фабрики, и англичане принялись развивать здесь свою торговлю и промышленность. Они сделали из этой земли своего рода колонию. Но, используя местные богатства, англичане не обременяли себя управлением: фактически страна принадлежала им.

Наполеон давно уже выжидал случая прогнать отсюда англичан и разрушить их торговлю. После Тильзита он счел, что время настало.

Чтобы завершить Континентальную блокаду, он приказал Португалии закрыть для англичан все порты. Исполнить этот приказ было непросто, поскольку португальцы жили только торговлей с англичанами, обменивая сырье на промышленные товары. Читая далее мои Мемуары, вы поймете, что я далеко не во всем одобряю политику Наполеона, однако я понимаю политические резоны, направленные на то, чтобы вынудить Англию присоединиться к всеобщему миру.

В сентябре 1807 года император собирает в Байонне 25-тысячную армию. Задача, которая ставилась перед ней, — захват Португалии. Но при этом он совершает две серьезные ошибки: первая из них — он формирует экспедиционный корпус из новых полков; вторая — назначает командующим этой армией генерала Жюно.

Наполеону часто случалось ошибаться в выборе людей. Он руководствовался скорее чувствами, чем целесообразностью. Армия видела в Жюно скорее очень храброго воина, чем настоящего предводителя. Увидев его впервые, я был поражен и обеспокоен растерянным выражением его глаз. Его конец подтвердил мои опасения. Известно, как началась его карьера. В траншее под Тулоном простой фурьер батальона волонтеров департамента Кот-д’Ор удачным словом завоевал дружбу артиллерийского капитана Бонапарта. Он последовал за будущим императором в Египет, был командиром гарнизона в Париже, стал его послом в Лиссабоне. Веселый нрав, безусловная доблесть, репутация храбреца, даже его расточительность снискали ему и симпатию высокопоставленных лиц, и популярность у народа. В конце концов, успехи Жюно в Португалии сыграли решающую роль. Император назначил его командующим армией. Это могло иметь некоторые положительные стороны, если бы не непредсказуемость характера этого человека.

Испания считалась нашей союзницей и должна была поставлять продовольствие и обеспечивать пребывание наших войск на ее территории. В обязанности командующего входило проследить за исполнением этих условий. Но Жюно, ни о чем не позаботившись, 17 октября ввел свою армию в Испанию и повел свои колонны по маршрутам, совершенно не подготовленным к движению войск, которым в результате пришлось ночевать под открытым небом и довольствоваться только половинным рационом.

Был конец осени. Армия двигалась по отрогам Пиренеев, климат здесь очень суров. Вскоре вся дорога была усеяна несчастными больными или отставшими и изнемогшими от усталости и голода солдатами. Испанцы со всех сторон стекались, чтобы посмотреть на победителей Маренго, Аустерлица и Фридланда, оказавшихся в столь ужасном положении! Они увидели хилых, с трудом выдерживающих вес своих ранцев и оружия новобранцев, чей поход больше походил на эвакуацию госпиталя, чем на движение победоносной армии. На испанцев эта грустная картина произвела плохое впечатление, на следующий год обернувшееся катастрофой.

Наполеон презирал жителей Пиренейского полуострова. Он считал, что достаточно показать им французскую армию, чтобы привести их к повиновению. Это убеждение обернулось роковой ошибкой! Не зная о всех трудностях, которые встретила армия Жюно на марше, император слал приказ за приказом: продвигаться быстрее.

Жюно старался исполнить распоряжения императора. Вскоре его армия новобранцев, в сущности еще детей, растянулась по всей дороге от Байонны до Саламанки. К счастью, испанцы в этот момент еще не вступили в войну с Францией. Тем не менее, видимо, для того, чтобы набить руку на будущее, они все же убили с полсотни наших солдат.

Прибыв в Сьюдад-Родриго, один из последних испанских городов на пути нашей армии, Жюно все-таки на несколько дней остановил головную колонну. Более 15 тысяч солдат оставались позади. Как только приблизительно треть армии собралась возле него, он тотчас же начал переход через горы Пенья-Парда, отделяющие Сьюдад-Родриго от долины Тахо. Это движение было предпринято несмотря на то, что у солдат оставался только полуторадневный запас хлеба… Я сам прошел через эти дикие горы и видел, что они населены народом бедным и варварским.

Несмотря на все трудности, ценой огромной усталости, без хорошего ночлега и достаточного продовольствия солдаты все-таки преодолели этот путь. Для пропитания им пришлось реквизировать стада у местных жителей, которые позже мстили французам, убив около сотни отставших солдат. Наконец, армия вошла в Португалию через город Каштелу-Бранку. С большими усилиями, страдая от непогоды, 5–6 тысяч смертельно усталых и почти босых солдат дошли до города Абрантиш. Здесь начиналась благодатная долина Тахо (Тежу). Больные и отставшие еще тянулись по горам, но, прослышав о благоденствии, которое ждет их в Абрантише, поспешили туда. Постепенно армия собралась вместе.

Более предусмотрительный генерал дал бы ей время набраться сил, но Жюно под предлогом императорского приказа перехватывать все английские товары в Лиссабоне собрал 4 тысячи более-менее отдохнувших солдат и двинулся на столицу королевства. Его генералы получили приказ собрать оставшуюся армию и присоединиться к нему по первой возможности. Эта дерзкая вылазка могла привести к потере всей армии, так как в Лиссабоне был гарнизон в 12 или 15 тысяч солдат, а в устье Тахо стоял английский флот. Этого было вполне достаточно, чтобы разбить 4 тысячи французов, вовлеченных в авантюрное предприятие Жюно. Но магия побед нашей армии была столь велика, что португальское правительство пошло на уступки и, подчинившись всем требованиям императора, поспешило объявить войну англичанам, надеясь этим остановить продвижение войск Жюно. Но авангард французского генерала продолжил свой марш, что ввергло португальскую столицу в состояние сильнейшего замешательства. Не зная сначала, к кому примкнуть, принц-регент решил перевести правительство в Бразилию. Безумная королева, регент, королевская семья, знать и прислуга — в общей сложности 9 или 10 тысяч человек стали грузиться на многочисленные суда, прихватив с собой огромные богатства. 28 ноября паруса были подняты. Флот взял курс на побережье Бразилии.

В тот же день Жюно напал на Сантарен. Но, переходя через равнину, на две ступни покрытую водой, очень многие солдаты заболели лихорадкой, так что на другой день только полторы тысячи человек готовы были следовать дальше.

Несмотря на это, Жюно вступает в Лиссабон. Надо отдать ему должное: собрав наконец свои войска, он постарался снабдить их всем необходимым. В декабре в армии было уже 23 тысячи солдат в довольно хорошем состоянии. Португальская армия была распущена. Все солдаты, пожелавшие остаться в семье, разошлись по домам. Из остальных Жюно сформировал дивизию и отправил ее во Францию. Ее судьба известна. Она служила довольно хорошо и участвовала в Русской кампании[55].

Оставим на время Жюно и посмотрим, что собой представлял после Тильзита мадридский двор.

В Испании царствовал тогда король Карл IV — правитель ничтожный, не любящий заниматься делами, но страстный любитель охоты. Заботу об управлении страной он предоставил королеве. Королева Мария-Шарлотта, урожденная принцесса Пармская, кузина короля, женщина энергичная и любящая власть, полностью подчинила себе супруга.

В 1788 году в рядах роты телохранителей испанского короля появился некий очень бедный дворянин по имени Мануэль Годой. Он хорошо играл на гитаре, и королева однажды захотела его послушать. Невысоко роста, хорошо сложенный, с приятным лицом, он был остроумен, честолюбив и дерзок. Он понравился королеве и вскоре стал ее фаворитом. Это событие стало одной из основных причин дальнейших несчастий Испании, а затем и Франции.

Придворные интриганы надеялись, что этот молодой человек не долго продержится в фаворитах. Но тот, следуя примеру знаменитого Потемкина — простого гвардейца, ставшего любовником и премьер-министром Екатерины II, — сумел настолько войти в доверие королевы, что та, действуя через своего мужа, назначила его сначала командиром королевской гвардии, потом членом государственного совета, генералом и, наконец, премьер-министром!

Когда французская революция вызвала войну между Францией и Испанией, наши войска захватили за Пиренеями несколько испанских провинций. В 1795 году Годой добился от Франции заключения достойного для его страны договора, по которому ей возвращались французские завоевания в Испании. Страна была ему благодарна. Король щедро наградил его и присвоил титул князя Мира. В довершение всего королева женила его на принцессе королевской крови!

С этого момента могущество Годоя больше не знало границ, и новоявленный князь Мира спокойно распоряжался во владениях испанских монархов.

В год сражения при Йене Годой неосторожно опубликовал манифест, который можно было счесть угрозой в адрес Наполеона. Французский император потребовал объяснений и приказал послать в Германию 25-тысячную испанскую дивизию под командованием генерала маркиза де Ла-Романы. Кроме того, провинившийся Годой должен был снарядить еще один такой же корпус для поддержки Жюно в Португалии. Правда, по секретному соглашению в Фонтенбло император обещал ему в награду титул князя Альгарвского и отдавал королеве Этрурии, дочери Карла IV, провинцию Бейра.

С этого момента пренебрежение, с которым Годой всегда относился к принцу Астурии Фердинанду, безмерно возросло. Фердинанду было двадцать три года. Он был вдов и не имел детей. Серьезный от природы, он был одинок. Но испанский народ, в основном враждебно настроенный к князю Мира, по-своему любил Фердинанда. Может быть, выказывая такие чувства, люди выражали свой протест против того отчуждения, в кругу которого находился при дворе этот человек. Во всяком случае, обратив к нему все свои надежды, испанцы нетерпеливо ждали его вступления на трон как конца всех своих несчастий.

Ускорило ход событий одно непредвиденное обстоятельство. К концу 1807 года, в то время как Жюно вел французские войска на Лиссабон, испанский король тяжело заболел. Принц Астурийский давно подозревал королеву в том, что она хочет удалить его от трона. Он посоветовался с троими людьми, на которых он мог положиться, и по совету герцогов Инфантадо, Сан-Карлоса и своего бывшего наставника каноника Эскоикиса обратился к Наполеону с просьбой руки принцессы из семьи Бонапарт. Письмо было передано нашему послу в Мадриде графу де Богарнэ. Письмо было тайным, но черновик письма был коварно похищен и передан королеве, которая нашла средства, чтобы заставить своего супруга Карла IV действовать предельно быстро и жестоко.

Фердинанда арестовали, отобрали шпагу и обвинили в покушении на жизнь короля! Его советников схватили и судили как соучастников. Следует признать, что, если у Фердинанда и были недостатки, необходимость защищать свои права на корону, а может быть, и на жизнь в значительной степени извиняет многие из них.

Эти события были достаточно серьезны, и король Испании поставил в известность государей, в первую очередь своего могущественного соседа — императора французов. Уже поминалось о том, и, к сожалению, справедливо, что амбиции Наполеона погубили его. Но не всегда эти амбиции шли вразрез с интересами Франции. Еще при жизни он хотел сделать страну великой и могущественной, чтобы и после него государство, созданное им, оставалось неприступным для врагов. Для этого прежде всего надо было лишить могущества Англию, а также оставить в Центральной и Южной Европе только те государства, чьи интересы совпадали бы с интересами Франции, которая служила бы им опорой. Этот гигантский проект требовал медленной и методичной работы в течение по крайней мере двух царствований двух таких великих государей, каким был сам Наполеон. Понимая, что этот труд предстоит сделать ему одному, он был вынужден спешить. Первые успехи ослепили императора.

Он считал, что в Испании он встретит не больше сопротивления, чем в Голландии, Вестфалии или Неаполе, куда он поставил править своих братьев, и уж никак не больше, чем в только что завоеванной Португалии.

Узнав о событиях, разыгрывающихся в стенах Эскориала, император счел, что настал удобный момент, которым надо воспользоваться. Он надеялся, что испанский народ, уставший от придворных безобразий, бросится в его объятия. Но он не знал эту нацию, которая была способна довести свою ненависть к иностранцам до исступления. Даже допуская, что многие просвещенные испанцы обращали свои взоры к Франции в надежде возродить свою страну, надо признать, что своей политикой он напрочь разрушил все их иллюзии.

Под предлогом защиты Пиренейского побережья от возможных английских высадок, император, вместо того чтобы вернуть в Испанию армию маркиза де Ла-Романы, которую ему предоставили для войны на севере и в которой после Тильзита он больше не нуждался, ввел в Испанию 25-тысячный корпус под командованием генерала Дюпона, за которым вскоре с 34-тысячной армией последовал маршал Монсей. Прибытие этих значительных иностранных войск было воспринято как ответ на призыв о помощи принцу Астурийскому. Именно в этот момент у Наполеона появилась счастливая возможность привлечь к себе симпатии испанского народа, выдав замуж за Фердинанда дочь своего брата Люсьена, чтобы этот союз укрепил связи между двумя государствами. К сожалению, император не счел этот путь достаточно эффективным.

Арест Фердинанда и суд над ним вызвали большое возмущение во всем королевстве. Испанцы настолько ополчились на королеву и Годоя, что тот решил сыграть роль миротворца между королем и его сыном. Этот жест никого обмануть на смог.

Стали приходить еще более беспокойные вести. Один агент по имени Искьердо, которого князь Мира держал в Париже, из молчания императора и непрекращающихся отправок войск на полуостров сделал вывод, что настоящим намерением Наполеона было не примирить Карла IV и его сына, а воспользоваться их распрями, прогнать и того и другого с трона и посадить на него кого-либо из своей семьи. Приведенные агентом аргументы поразили испанскую королеву до того, что она решила последовать примеру португальской королевской семьи и переехать в Америку.

К большому несчастью для Франции, этому переезду случиться было не суждено, поскольку, может быть, только тогда испанский народ, покинутый своими правителями, принял бы, за неимением лучшего, нового короля из рук Наполеона или, по крайней мере, не оказал бы его армии такого ожесточенного сопротивления. Но король отклонил план побега, и сам стал просить у Наполеона руки принцессы из его семьи, о чем и написал непосредственно императору. Однако Наполеон, желая выиграть время и потакаемый своим злым гением, продолжал посылать в Испанию все новые войска, надеясь, вероятно, напугать королевскую семью и вынудить ее оставить королевство ему.

В то время как Испанию потрясали эти события, я вел тихую жизнь возле своей матушки в Париже, где провел часть зимы, посещая многочисленные праздники. Самым красивым был праздник, устроенный городом по случаю возвращения из похода Императорской гвардии. Так закончился для меня 1807 год, в котором я столько раз подвергал опасностям свою жизнь и испытал столько несчастий. Но я не подозревал, что и в следующем году мне придется опять близко увидеть смерть!

Вернемся же к делам на Пиренейском полуострове, которые оказались напрямую связанными с тем, что произошло со мной в 1808-м и последующих за ним годах.