Чужой среди своих

Эта непростая история, во многом определившая трагический финал «Земли и воли», началась весной 1878 года. Тогда, как мы уже говорили, народоволец Попко на киевской улице заколол кинжалом барона Гейкинга, адъютанта начальника местного жандармского управления.

На его место назначили поручика Георгия Порфирьевича Судейкина. Было ему 28 лет, прежде он был армейским офицером и перешел в жандармы (что военные считали недостойным поступком), по-видимому, из-за неплохого оклада. Здесь он показал себя инициативным, энергичным и сообразительным работником.

Судейкин прекрасно сознавал, что бороться с тайным обществом наиболее целесообразно «изнутри», вербуя там или внедряя туда секретных агентов. В конце того же года он сумел заручиться таким шпионом. Им стала студентка Бабичева. В январе 1879 года она собрала у себя на квартире 12 народовольцев, которые готовили покушение на царя, предполагавшего посетить Киев.

Группа жандармов во главе с Судейкиным неожиданно ворвалась в квартиру, застав заговорщиков врасплох. Однако некоторые из них – братья Ивичевичи, Антонов-Свириденко и Брандтнер – выхватили револьверы. Началась перестрелка. Несколько жандармов и народовольцев были ранены. Отбив нападение, революционеры вынуждены были сдаться, когда дом заблокировали солдаты пехотной роты.

Киевский военно-окружной суд приговорил Антонова-Свириденко, Брандтнера и Осинского к смертной казни, а оставшихся в живых народовольцев – к длительным срокам заключения. Судейкина наградили. Рассказывали о его умении раскрыть тайную организацию политических преступников и смелости при их задержании (одного из Ивичевичей он застрелил, другого ранил). Еще выше поднялся авторитет Судейкина после того, как сорвалось несколько покушений на его жизнь. Впрочем, министр внутренних дел и шеф жандармов граф Д.А. Толстой подозревал, что сам Судейкин их организовал.

После убийства Александра II началась реорганизация службы политического сыска. После отставки Лорис-Меликова вспомнили о Судейкине, и в начале 1882 года его назначили начальником Петербургского охранного отделения и инспектором секретной полиции. К тому времени уже начался разгром Исполнительного комитета «Народной воли». Из его членов на свободе осталась только Вера Фигнер.

В столице Судейкин развил бурную деятельность. В его распоряжении оказались крупные суммы денег, которые он частично использовал для подкупа некоторых народовольцев – наименее идейных, а в то же время алчных или трусливых. Кроме того, собрал компрометирующие материалы на ряд крупных чиновников: у трона скопилось множество недостойных вельмож, занятых интригами. Как признавался граф С.Ю. Витте: «Петербургский режим создал массу людей, которые занимаются тем, что травят друг друга ложью и клеветой, ища для себя через это мимолетной выгоды. Многие личности (в том числе и государь) легко поддаются на эти наветы».

Несмотря на ордена и денежные награды, получаемые Судейкиным за его успехи в политическом сыске, граф Д.А. Толстой не повышал его ни в чине, ни в должности. У него были сведения о том, что это – карьерист, который с помощью своих провокаторов вовлекает молодежь в революционные кружки, а затем арестовывает их как заговорщиков. А часть народовольцев оставляет на свободе как «приманку», чтобы на нее отлавливать новых «заговорщиков».

Судейкин, человек неглупый, прекрасно понимал, что, быстро подавив революционное движение, он и его подчиненные останутся без наград и работы. По его мнению, следует подстрекать террористов на решительные действия, дабы выявлять активистов и возбуждать общественное мнение против них. Периодически он читал лекции своим подчиненным. В частности, наставлял:

«Полицейский агент должен быть готов выполнить две главные функции: первая – информационная: проникать на все собрания революционеров, выявлять их конспиративные квартиры, стремиться быть полностью в курсе деятельности всех революционных организаций… и систематически правдиво информировать обо всем этом охранное отделение; вторая задача – проникнув в революционные организации, подстрекать к осуществлению крайних мер, желательно откровенно анархистского порядка, как то: бунт, когда бы разбивались и разграблялись магазины и торговые склады, поджигались дома жителей, открывалась беспорядочная стрельба по представителям полиции, бросались бомбы и т. д.».

Такое наставление, помимо всего прочего, порождало новый тип агентов-провокаторов. Они проявляли себя как организаторы и даже исполнители отчаянных террористических акций, приобретая авторитет среди «своих» и в то же время передавая сведения о них полиции. Наиболее яркой и гнусной фигурой в этом ряду суждено было стать Азефу. Но это произошло позже.

Как пишет историк В.М. Жухрай: «Вскоре в голове тридцатитрехлетнего Судейкина созрел поистине дьявольский план. Прежде всего, решил он, нужно устранить на своем пути графа Толстого. Лучше всего это сделать руками народовольцев, которые давно уже охотятся за министром внутренних дел…

То, что покушение на жизнь графа Толстого вполне может увенчаться успехом, подтверждала и доверительная беседа Судейкина с директором департамента полиции В.К. Плеве (кстати, он мечтал стать министром внутренних дел…)».

Незадолго до убийства Толстого и некоторых других террористических актов Судейкин предполагал выйти в отставку. Тогда напуганный император непременно приблизит к себе «опального» Судейкина.

Для реализации этого дьявольского плана наметилась кандидатура: народоволец Сергей Дегаев, член Исполкома «Народной воли». По сообщениям агентов было известно, что он высказывался за убийство Судейкина, деятельность которого парализовала революционеров в Петербурге. За Дегаевым стали следить, завели его личное дело. Агенты доносили: он потомственный дворянин, штабс-капитан Кронштадтской артиллерии в отставке, физически слаб, непомерно честолюбив, склонен к истерикам, труслив, небогат, женат; а один назвал его «беспринципной и бесхарактерной сволочью». Отличная рекомендация для предателя и провокатора.

В качестве приманки для него использовали малолетнюю проститутку. Она привела его в специально оборудованную меблированную комнату, где сотрудники охранки тайно сфотографировали половые утехи народовольца.

На следующий день Дегаева незаметно для окружающих арестовали и доставили в кабинет Судейкина. Для начала ему вменили в вину незаконное ношение оружие и причастность к запрещенной тайной организации. Затем Судейкин припугнул «допросами с пристрастием», то есть пытками. Наконец, оставшись с ним наедине, Судейкин начал доверительно его «обрабатывать».

Последним доводом, убедившим Дегаева сотрудничать с полицией, стали фотокадры его половой связи с несовершеннолетней. Судейкин пояснил, что вдобавок можно будет представить такого морально разложившегося субъекта платным осведомителем, подбросив народовольцам соответствующие материалы. Естественно, это будет равнозначно смертной казни.

Дегаев раздумывал недолго. Для начала он написал то, что ему известно о революционной организации и о конкретных ее участниках. В частности, о динамитной мастерской в квартире супругов Прибыловых. Судейкин узнал от него и о местопребывании Веры Фигнер. По одной версии, 10 февраля 1883 года утром ее арестовали на Аничковом мосту в Петербурге, а по другой – в Харькове.

Дегаев написал прошение о зачислении его на службу в охранное отделение с окладом 300 рублей в месяц и обязательством строго хранить все служебные тайны под угрозой смертной казни. Впрочем, этот документ Судейкин оставил у себя, так что официального зачисления в штат Дегаева не произошло. Этого и не требовалось Судейкину, решившему использовать его для организации покушения на Д.А. Толстого и великого князя Владимира Александровича.

Так Дегаев стал секретным сотрудником лично Судейкина. Для начала новый шеф посоветовал ему отправиться в Одессу и поработать в тайной типографии народовольцев, о которой жандармам было известно. Ему выдана была 1000 рублей. Еще одна его расписка осталась у Судейкина.

Пока Дегаев находился в Одессе, Судейкин под своим руководством провел успешную операцию по внезапному захвату динамитной мастерской в квартире Прибыловых и аресту всех, кто там находился. В конце марта – начале апреля 1883 года состоялся процесс над семнадцатью революционерами. К смертной казни были приговорены Богданович, Златопольский, Теллалов, а также Клименко и Буцевич (они сошли с ума) и Грачевский, который сжег себя, облившись керосином из лампы. Остальные были отправлены или на каторгу, или на вечное поселение в Сибирь.

Судейкин, теперь уже в чине подполковника, отбыл в Одессу, где разработал очередную успешную операцию. На этот раз была захвачена типография народовольцев. При этом на тайной встрече с Дегаевым Судейкин определил ему «героическую роль»: он должен был отстреливаться от наседавших жандармов (холостыми патронами), прикрывая отход нескольких товарищей. Остальных вместе с ним должны были схватить и заточить в крепость, откуда Дегаев сможет совершить дерзкий побег. Все так и произошло. Теперь в среде народовольцев Сергей Дегаев действительно стал героем.

Однако некоторые товарищи начали сомневаться: не слишком ли благоволит Дегаеву судьба? Почему ему удалось избежать ареста в Петербурге, остаться в живых и даже не получить ранение при перестрелке с жандармами, бежать из крепости? Как полиция обнаружила и схватила Веру Фигнер, о маршруте которой был осведомлен Дегаев?

Никаких улик против него не было. И все-таки он чувствовал недоверие отдельных товарищей. Да и сам терзался угрызениями совести. Он порой впадал в прострацию, мучился от бессонницы и головных болей. Вдобавок ко всему Судейкин предложил ему готовить покушение на министра внутренних дел и великого князя. Нетрудно было догадаться, что после такой акции Судейкину не будет никакого резона оставлять в живых и Дегаева.

У последнего остался только один шанс остаться в живых: рассказать о том, что его заставили пойти на службу в полицию и выполнить все, что от него потребуют. Он так и сделал. Попросил Судейкина отправить его на отдых в Париж. Действительно, выглядел Дегаев скверно. Разрешение было дано. В Париже, встретившись с членами Исполнительного комитета «Народной воли» Лавровым, Тихомировым, Тарасовым и Ошаниной, Дегаев признался в своей провокаторской деятельности (конечно, опуская некоторые факты). После совещания они решили оставить его в живых с условием помочь «устранить» Судейкина, а также Д. Толстого. Он согласился.

Общее руководство операцией поручили Герману Лопатину, которому пришлось ради этого тайно приехать в Петербург, несмотря на то что его разыскивала полиция. В покушении должны были принимать непосредственное участие Конашевич и Стародворский – как оказалось, тайный агент министра внутренних дел, уведомивший шефа о готовящемся двойном преступлении. При этом Стародворский повторил сведения Дегаева: разрешение на убийство дал сам император, так что в этом случае можно не опасаться Судейкина и его людей.

Толстой сообразил, что, конечно же, не император заинтересован в его устранении, а Судейкин. А с таким врагом можно бороться только его же оружием, используя для этого революционеров. Поэтому Стародворскому было указано, что отказываться в данный момент от покушения на Судейкина ему не следует. Во-первых, тогда Стародворский, ценный агент, лишится доверия со стороны Исполнительного комитета или даже будет заподозрен в предательстве. Во-вторых, участие в этой акции, безусловно, повысит его авторитет в среде революционеров и позволит войти в их руководящий орган. В-третьих, покушение может сорваться по каким-то причинам.

Стародворский понял: шеф не прочь избавиться от метящего на его место Судейкина.

На конспиративной квартире в Петербурге заговорщики тщательно разработали план покушения. Решено было произвести его у Дегаева (Невский проспект, 91, квартира 13). Стрелять следовало только в крайнем случае. Дегаев предупредил, что Судейкин нередко носит под костюмом стальную кольчугу. Как орудия убийства решили использовать два лома.

Днем 16 декабря 1883 года Судейкин в сопровождении агента охранного отделения Судовского явился на квартиру Дегаева. В столовой за дверью стоял Стародворский с ломом в руках. Ему полагалось нанести Судейкину смертельный удар. На всякий непредвиденный случай на помощь ему должен был прийти Конашевич, который спрятался в прихожей за вешалкой.

Шлиссельбургская крепость

Как только Судейкин вошел в столовую, Стародворский обрушил на него лом. Удар пришелся не по голове, а по плечу. С криком Судейкин бросился в соседнюю комнату. Но здесь его настиг убийца, нанося удары ломом. Судейкин, залитый кровью, упал на пол. Тем временем Конашевич в прихожей добивал Судовского. А Дегаев в кухне бился в истерике.

Едва Стародворский отошел от лежащего в крови Судейкина, полагая, что с ним покончено, тот неожиданно поднялся и с криком «Помогите!» бросился в уборную. Опешивший поначалу Стародворский догнал и добил его там.

Конашевич и Стародворский, успокоив Дегаева, вышли вместе с ним на улицу. Взяв извозчика, они добрались до Финляндского вокзала, где передали Дегаеву документы на другое имя и билет до Стокгольма. Оставшись вдвоем, они вернулись на явочную квартиру, где их уже поджидали… жандармы.

Оказывается, хозяин ее, Росси подслушал разговор заговорщиков, обсуждавших план убийства Судейкина, и, перепугавшись, после их ухода отправился в полицейское управление. Выслушав его сообщение, помощник Судейкина направил своих сотрудников на квартиры Дегаева и Росси. Преступление было раскрыто быстро. Однако, несмотря на распоряжение Александра II, обнаружить главного подозреваемого Дегаева не удалось, хотя за содействие в его поимке назначили 10 000 рублей.

Правда, как стало ясно, Судейкин сам был опасным государственным преступником, замыслившим убийство министра внутренних дел и одного из великих князей. Возможно, поэтому Стародворскому и Конашевичу, присужденным к смертной казни, ее по ходатайству графа Толстого заменили пожизненным тюремным заключением. В одиночной камере Шлиссельбургской крепости Конашевич сошел с ума. Стародворскому, несмотря на письменные мольбы о пощаде как сотруднику охранки, пришлось отбыть в крепости 20 лет (его прошения передавались не царю, а министру внутренних дел).

Народоволец В.А. Караулов, который вместе с Германом Лопатиным был соучастником убийства Судейкина, пытался скрыться в Киеве, но был там арестован. На допросе, чтобы избегнуть виселицы, он сообщил обо всех обстоятельствах и участниках покушения. По его доносу в Петербурге арестовали Лопатина. На суде его приговорили к смертной казни, замененной пожизненным тюремным заключением. В Шлиссельбургской крепости он провел 18 лет. Караулова отправили на вечное поселение в Красноярск.

Дегаев, скопивший немалые деньги, полученные от Судейкина, заметая следы, переехал из Швеции в Новую Зеландию, затем в Австралию и осел в США, где в университетах преподавал математику (как видно, русский офицер-артиллерист был по тем временам весьма образованным человеком, отлично знавшим точные науки).