2. Чикамога. Победа на выборах 1863 года

2. Чикамога. Победа на выборах 1863 года

После ничейного результата в битве под Мерфрисборо в январе 1863 года генерал Роузкранс оставался в Теннесси в течение шести месяцев. Он возводил укрепления, обучал войска, но не двигался с места. Лишь в конце июня Роузкранс отправился в поход, а 9 сентября, путем маневров, без боя занял Чатанугу, из которой осторожный конфедерат Брагг вывел свои войска.

Линкольн был недоволен тем, что Роузкранс бездействовал в то время, когда армия Джонстона угрожала Гранту под Виксбергом. Роузкранс оказался прототипом Мак-Клеллана, но он не считал, как Мак-Клеллан, что против него плетут сети интриг в Вашингтоне. Больше того, когда Джеймс Гилмор шёпнул ему на ухо, что Горас Грили и его группа намерены выдвинуть его кандидатом в президенты, Роузкранс наотрез отказался: «Мое место в армии», — сказал он.

Роузкрансу было тогда сорок четыре года. В 1842 году он окончил Уэст-Пойнт, состоял четыре года профессором физики и техники в национальной академии. Перед самой войной он организовал компанию по перегонке керосина. Служа под начальством Мак-Клеллана, он показал хорошие боевые качества в Западной Виргинии.

Ричмондское военное министерство договорилось с Лонгстритом о переброске по железной дороге из Северной Виргинии 20 тысяч солдат в помощь Браггу, находившемуся в северной части Джорджии. Таким образом, Брагг смог выставить 70 тысяч против 57 тысяч Роузкранса. 19 сентября обе армии сошлись у притока Чикамога.

Хэй отметил: «В воскресенье утром, 20 сентября, президент показал мне донесения Роузкранса с подробностями первого дня боев. Он обещал полную победу через день. Президента это обещание несколько встревожило».

К концу дня в воскресенье Дана телеграфировал из Чатануги: «Мое сегодняшнее сообщение имеет заслуживающую сожаления важность. Чикамога приобретет в нашей истории такое же фатальное значение, как и Булл-Рэн». Правый фланг и центр были расстроены, левый фланг под командованием генерала Джорджа Томаса, федералиста из Виргинии, выстоял. До захода солнца, до самой ночи, 25 тысяч солдат стойко держались на каменистом холме в виде подковы против неприятеля вдвое больше их числом. Одна из бригад осталась без патронов и встретила ветеранов Лонгстрита в штыки. На следующий день Томас отступил в полном порядке к Чатануге; Брагг не в состоянии был атаковать его.

Это был день тяжелых боев. Федералисты потеряли 16 тысяч убитыми, ранеными и пропавшими без вести, конфедераты — 18 тысяч.

С наступлением ночи у Линкольна накопилось достаточно сведений о ходе сражения, чтобы совсем лишить его покоя и сна.

Запись в дневнике Хэя: «На следующий день (21 сентября) он (президент) вошел в мою спальню. Я еще лежал в постели, и он сел на мою кровать.

— Ну вот, как я и предполагал, Роузкранса побили. Я этого опасался в течение последних дней.

Я как будто чую неприятности задолго до того, как они приходят.

В тот же день Линкольн послал Роузкрансу телеграмму: «Не падайте духом. Наша вера в вас, в ваших солдат и офицеров нисколько не уменьшилась. Вы сами должны решить главное — что делать дальше…»

Вечером 23 сентября Джон Хэй при свете луны поскакал в Соулджерс Хоум, чтобы пригласить президента на ночной военный совет; Стентон получил дурные вести из Чатануги и безумно волновался. Президент уже лег спать. Хэй прошел к нему и передал приглашение Стентона. Линкольн одевался, а Хэй рассказывал ему подробности. Президент очень встревожился. Хэй уверял его, что ничего серьезного нет, но президент не успокоился, — это был первый случай, когда Стентон посылал за ним. Чэйз записал, что на заседании имело место длительное обсуждение вопроса. Президент и Галлек не хотели ослаблять Мида, а Сьюард и Чэйз решительно требовали посылки подкреплений Роузкрансу.

24 сентября в 2.30 утра Миду послали телеграфный приказ подготовить два армейских корпуса под командой генерала Хукера для переброски по железной дороге. Роузкранс и Дана продолжали просить подкрепления, так как неприятель мог перерезать коммуникации. В восемь утра Экерт сообщил, что разработан график и войска можно будет перебросить по железной дороге в течение пятнадцати дней. Стентон подпрыгнул от радости. В результате 23 тысячи солдат были переброшены на расстояние в 1 233 мили за 11 с половиной суток.

Роузкранс не был разбит, но потерял территорию. Пока он отступал к Чатануге, Линкольн требовал от Бэрнсайда, чтобы тот продвинулся со своей армией к Ноксвиллу и занял Восточное Теннесси. В начале сентября Бэрнсайд при приветственных кликах толпы вошел в Ноксвим. Население вывесило флаги, которые оно давно уже приготовило, но опасалось показывать. Солдат и офицеров приглашали в семейные дома.

25 сентября Линкольн написал Бэрнсайду: «…19-го вы телеграфировали из Ноксвилла и дважды из Гринвилла. Вы подтвердили получение приказа и обещали поспешить на помощь Роузкрансу. 20-го снова телеграмма из Ноксвилла — вы обещали сделать все от вас зависящее и спешно послать войска Роузкрансу. 21-го вы телеграфировали из Морристауна — вы обещали поспешить на помощь Роузкрансу. И вдруг 23-го телеграмма из Картере Стэйшн, находящейся еще дальше от Роузкранса».

Это письмо Линкольн задержал у себя, а затем и вовсе решил не отправлять. Вместо этого он послал две телеграммы, предлагая спешно направить войска в Чатанугу.

12 октября Линкольн сделал попытку подбодрить Роузкранса: «Вы и Бэрнсайд схватили сейчас противника за горло, и он должен либо вырваться из ваших рук, либо погибнуть… Вам на помощь идет Шерман».

Конфедераты перерезали пути доставки продовольствия и боеприпасов по реке Теннесси для армии Роузкранса. 16 октября Дана сообщил: «Неспособность командующего поражает, и иногда трудно поверить, Что он не сумасшедший. Его глупость принимает инфекционный характер».

В тот же день Галлек написал Гранту в Кейро, Иллинойс: «Прилагаю приказ президента Соединенных Штатов, согласно которому Вы назначаетесь командующим департаментов Огайо, Камберленд и Теннесси». Этим назначением президент поставил Гранта во главе всех военных операций к западу от Аллеганских гор.

20 октября Роузкранс уехал в Цинциннати за новым назначением. 24-го президент сказал Хэю, что после Чикамоги Роузкранс вел себя, «как утка, которую оглушили ударом по голове». 23-го Грант приехал в Чатанугу.

Джордж Томас, «Скала Чикамоги», был странным человеком. Родом из Виргинии, он тем не менее стал сторонником северян. Он окончил Уэст-Пойнт. В апреле 1861 года его назначили полковником и вместе с другими предложили повторно принести присягу верности правительству США. Томас сказал:

— Мне все равно, если министерство потребует, я готов принимать присягу каждый раз, когда сажусь есть.

К этому времени Томасу уже стукнуло сорок семь лет, он успел повоевать с индейцами и мексиканцами, состоял преподавателем артиллерии в Уэст-Пойнте, служил майором в кавалерии. Под Милл-Спрингсом Томас блеснул, под Мерфрисборо он был как огонь и кремень, у Чикамоги он был недвижим как гранит и оказал неприятелю сопротивление вулканической силы. Внешне он казался вялым, но отличался молниеносной лаконичностью.

На совещании генералов в Мерфрисборо Роузкранс просил прикрыть предполагаемое отступление. Томас на мгновение очнулся от дремоты и произнес:

— Эта армия не может отступать.

На таком же совещании в Чикамоге он задремал и неоднократно просыпался лишь затем, чтобы пробормотать: «Укрепите левый фланг», — как будто он читал будущее в магическом хрустальном шаре и предвидел тяжелый кризис грядущего дня, когда весь фронт распался и только его левый фланг стоял неколебимо. Эта лаконичность снова проявила себя, когда после битвы его спросили, следует ли хоронить убитых отдельно по их принадлежности к штатам.

— Нет, нет, — сказал старина Томас, — перемешайте их. Мне надоело слушать о правах штатов.

Теперь Томаса присоединили к Шерману и другим испытанным командирам с Грантом в качестве командующего западным фронтом. Армии были сконцентрированы у Чатануги, вблизи от границ штатов Алабама и Джорджия, как будто нацеленные в самое сердце Юга.

24 сентября Мид написал своей жене: «Меня вызвали в Вашингтон и указали, что у меня слишком много войск для армии, выполняющей чисто оборонительные функции…»

Мид избегал боев, боясь получить второй Фредериксберг. Линкольн, наоборот, готов был пойти на риск и 16 октября написал Галлеку, что, по его мнению, Ли уверен, что у Мида забрали много войск для отправки на западный фронт и поэтому он не уклонится от сражения в открытом поле. «Если генерал Мид в состоянии его (Ли) атаковать… честь победы будет полностью принадлежать Миду, в случае неудачи всю вину беру на себя».

Никто никогда еще не предлагал такого командующему действующей армией. Линкольн не возражал против того, чтобы это письмо попало в печать. Враждебная ему пораженческая пресса издевалась над «этим глупым и совсем невоенным приказом», как назвала его чикагская «Таймс» в статье под названием «Разоблачение безрассудства Линкольна».

Но Ли снова перехитрил Мида. Он переправился через Раппаханнок, предварительно разрушив железную дорогу, по которой подвозилось снабжение для армии северян. Это давало возможность Ли послать подкрепления Браггу.

Из городов и поселков Севера шли мужчины и юноши в голубой форме, всё на юг и на юг, месяц за месяцем; они заменяли выбывших из частей. Машина мобилизации работала полным ходом. Генералы говорили, что новые контингенты, как боевой материал, значительно хуже добровольцев первых дней войны.

Федеральные судьи, опираясь на закон о неприкосновенности личности, освобождали от призыва новобранцев. Линкольн пригрозил арестовать несколько судей. 15 сентября была издана прокламация, в которой президент объявил, что действие закона о неприкосновенности личности приостановлено во всех штатах республики до особого распоряжения.

7 августа Хэй писал Николаи, что Вашингтон «теперь уныл, как надгробный памятник без надписи». Причиной этому частично была мобилизация. «Мобилизация крепко ударила по нашему району. Уильяма Джонсона забрали в момент, когда он чистил президенту ботинки…»

В первых числах октября Линкольн подписал подготовленную Сьюардом прокламацию, в которой приглашал всех своих сограждан сделать последний четверг ноября Днем благодарения. Основанием для этого послужила возродившаяся уверенность в том, что дело Союза все же победит.

На Юге понимали, что конфедерация фактически уже побеждена. Впоследствии генерал Даниэл Хил писал: «Барабанная дробь, послужившая сигналом для похода в Пенсильванию, многим из нас казалась похоронным маршем для мертвой конфедерации». Хил был способнейшим помощником Ли. Он понимал, что тающие шансы на победу конфедерации вызывали «потенциальный федерализм» в сердцах инициаторов отделения, тех самых пламенных фанатиков, которые в 1861 году кричали, что «один южанин побьет трех янки».

После июльских поражений Дэвис объявил амнистию бежавшим из армии солдатам и офицерам, если они вернутся в течение 20 дней. Тысячи дезертиров-южан скрывались в горах Алабамы и вели форменные бои с кавалерией, посланной для того, чтобы их арестовать. Артиллерийское управление просило разрешения на переплавку церковных колоколов для военных нужд. Золотой доллар стоил больше десяти конфедератских бумажных. Один луизианец написал своему сыну в армию: «Начали эту войну безусловно пьяные, но кончать ее придется трезвым».

Но и на Севере помнили массовые июньские митинги в Нью-Йорке, когда было выпущено обращение к народу с такими фразами: «Бог не хочет нашей победы в этой войне… Иначе он не поставил бы во главе страны Линкольна с такими помощниками, как Батлер или Бэрнсайд». Во время чтения этого обращения имя президента ошикали, а имя Валандигама и слово «мир» приветствовали. В салунах посетителям подавали коктейль «Джеф Дэвис», пунш «Каменная Стена», напиток «Форт Самтер».

В Огайо на массовых митингах ораторы символически сняли кожу с Линкольна и прибили ее к дверям амбара.

13 октября состоялись выборы в Огайо и Пенсильвании. Уэллес отметил, что президент в этот день нервничал. Ночью телеграф отстучал результаты выборов: список «медянок» в Огайо собрал 185 тысяч голосов штатских и 2 200 солдат. И все же губернатором был избран кандидат юнионистов Джон Бро, получивший большинство в 61 920 гражданских голосов и 39 179 солдатских. В Пенсильвании переизбрали губернатором Кэртина. Письменное обращение генерала Мак-Клеллана в поддержку противника Кэртина не принесло тому никакой ощутимой пользы.

Партия освобождения и юнионистов победила в Мэриленде, в Миссури, в пограничных рабовладельческих штатах Делавэр, Кентукки и в других штатах.

«Медянки» почти повсюду потерпели поражение.