1. ТЕРЦИНЫ ТРУДОВОГО УТРА

1. ТЕРЦИНЫ ТРУДОВОГО УТРА

Несвязный гул ворвавшихся речей.

Зеленый свет, угрюмый и неясный.

Да, это утро, утро без лучей!

Подходит день, тяжелый и ненастный,

Тревожен мрак, глядящий из окна,

А лампы свет—пугающий и красный.

Итак прошло очарованье сна,

И этот день в оправе дымно-синей —

Действительность, что нам присуждена.

На ветках дрогнущих — тяжелый иней,

На улицах пустынно и темно,

Весь мир одет в покров глухих уныний.

Весь мир — зеленое, глухое дно.

Но пусть дома — как темные пещеры,

Где счастье мертвое погребено.

Пусть небеса безжизненны и серы, —

Я верю дню, я жду и жажду дня

Со всем безумием последней веры!..

И день пришел и глянул на меня —

Меж фонарей, где дотлевает чадно

Гниющий след вчерашнего огня.

Что ж, здравствуй, день, угрюмо-безотрадный,

Тебя я встретил стойко, как всегда,

Как верный страж на службе беспощадной

Бессмысленно-позорного труда!

1906

Более 800 000 книг и аудиокниг! 📚

Получи 2 месяца Литрес Подписки в подарок и наслаждайся неограниченным чтением

ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОК

Читайте также

17. ТЕРЦИНЫ О ПРОШЛОЙ ЛЮБВИ В те дни, когда с тобою мы встречались, Мы рядом шли и грезили одно, Мы рядом шли, но чуждыми остались. И души слить нам было не дано. Душа другой души не понимала, В другой душе осталось все темно. Мы отошли. Судьба нам указала. Былое стало

2. ВЕЧЕРНИЕ ТЕРЦИНЫ Вот, наконец, свободен и один, Могу отдаться я любимой думе, Часов вечерних грустный властелин. В дневном, в мучительном, в докучном шуме Я не живу, я там как в полусне. Я — только здесь в безбрежности раздумий. Лишь здесь легко спускаются ко мне, Как

Глава четвертая ОТ ТРУДОВОГО ЛАГЕРЯ ДО КРЕМАТОРИЯ Из Ковно нас привезли в концентрационный лагерь Штуттгоф. Здесь нас чуть не разлучили с матерью, но я умудрилась проникнуть к осужденным на смерть, поменяться с матерью одеждой и снова пройти селекцию, после чего мы

ДОЖДЬ С УТРА Когда леса еще таят Оцепененье ночи, Березы тучею стоят, Лиловые от почек. И облака белее дня, И чисты ветра струи, И зеленеют зеленя Сквозь дымку

Глава восемнадцатая Лучший друг трудового народа В 1913 году, от которого давно «пляшет» вся статистика и который считается пиком достижений царской России, её жилой фонд составлял 180 миллионов квадратных метров. Реальной жилищной нормой в городах для рабочего люда была

Тот же день, шесть утра Приехал баландер. На завтрак оказался "рыбкин суп". Кстати, довольно приличный. Потом подняли шконку, забрали матрас и пр., обшманали камеру и минут на десять включили воду. В общем, день пошел своим чередом… Часов в девять заехал новенький,

Тот же день, шесть утра Приехал баландер. На завтрак оказался «рыбкин суп». Кстати, довольно приличный. Потом подняли шконку, забрали матрас и пр., обшманали камеру и минут на десять включили воду. В общем, день пошел своим чередом… Часов в девять заехал новенький,

С утра закат Крепко сбитая скамейка по-прежнему стояла под черемухами за домом. Василий Иванович сел на нее, и показалось ему, что она стала ниже, будто в землю вросла. В огороде, как и раньше, была посажена картошка, ее розово-серые цветы словно кланялись ему, пригибаясь

«Прожил я 41 год, из них посвятил 20 лет делу трудового народа» Угрюмый ехал в легковой автомашине вместе с Софией. Они притормозили у патруля — солдаты только-только выволокли на парашютах из леса трех убитых десантников. София всмотрелась в лица погибших.— Мажорович, —

10 утра Меня отвезли на рынок, чтобы докупить недостающую одежду, которую я должна носить во время своего пребывания здесь.Одна из работ, которой занимаются дети беженцев здесь и по всему миру, — собирать мусор и пытаться найти какие-то полезные вещи.Мы остановились на

УТРА НЕ БЫЛО Это было труднопередаваемое и неприятное чувство. Словно два человека жили в нем. Один — больной — совершал странные поступки. Другой — здоровый — наблюдал их, запоминал, но не в силах был помешать первому делать то, что он делал.Один из ближайших друзей

БОИ С УТРА ДО ВЕЧЕРА На рассвете 10 сентября 1941 года машина, быстрее, чем обычно, мчала нас на аэродром. Небо в районе Ропши и Красногвардейска высвечивали красные сполохи вражеского артогня. Вспышки недальних орудийных выстрелов — что-то вроде световой морзянки — то на

С утра до вечера – Взвоооооооод! Подъем! Взвооод! Отбой! – команды командира отделения звенели у меня в голове.– Взвооооооооод! Подъем! Одеваемся. У вас 45 секунд, пока моя спичка горит, – перекрикивал его замкомвзвода.- Шевелимся, мухи сонные. Воин, ты посмотри, как ты

Авиаотряд Тюменский, ордена Трудового Красного знамени Организация людей, как раз и занятых осуществлением этих перевозок на железных птицах, именуемых самолетами. И на железных стрекозах, именуемых вертолетами. История этой организации, графики роста грузо- и