Бросай вызов авторитетам

Бросай вызов авторитетам

Да здравствует дерзость! Она – мой ангел-хранитель в этом мире.

Альберт Эйнштейн

Упорное нежелание Эйнштейна подчиниться требованиям академического мира – зеркальное отражение врожденного бунтарства, сыгравшего столь важную роль в его теоретических изысканиях. Ярчайшим свойством его натуры было стремление к независимости от посторонней воли. Он считал, что личность и социум сосуществуют в очень хрупком балансе, при котором первое ни в коем случае не должно подменяться вторым. А в 1932 году написал: «Без созидательных личностей, способных на независимые мысли и суждения, развитие общества невозможно – точно так же, как немыслимо взращивание индивидуума без питательной почвы ему подобных».

Природная мятежность проявлялась в нем с ранней юности. Насколько он обожал атмосферу учебы в Арау, настолько же ненавидел свою предыдущую школу, гимназию Луитпольда в Мюнхене, в которую ходил с восьми лет и которая гордилась своей квазимилитаристской дисциплиной. Многие годы спустя он с плохо скрываемым отвращением будет вспоминать, как его одноклассники гурьбой выбегали из школы поглазеть на маршировавший мимо полк солдат. «Если кому-либо доставляет удовольствие шагать нога в ногу под музыку, – говорил он, – этого достаточно для того, чтобы я его презирал». Сам же он, как известно, предпочитал шагать в ногу только с самим собой.

Когда же его семья переехала в Италию, он остался в Мюнхене один – и уже очень скоро, к концу 1894 года, в гимназию ходить перестал. То ли его исключили (один из учителей постоянно жаловался на его «подрывное и вредоносное поведение в классе»), то ли он бросил заведение сам – о том история умалчивает. Но как бы там ни было, сразу после этого он собрался и спешно уехал к семье в Италию: останься он в Германии еще на год, им бы заинтересовалась национальная служба обязательного образования, чьего вмешательства в свою жизнь он бы точно не перенес. Его неприязнь к Германии в те годы была настолько сильна, что вскоре он отказался от немецкого гражданства, предпочтя на несколько лет остаться «человеком без статуса».

С возрастом его отрицание любой власти над собой лишь усилилось. В 1901 году, например, он заявил своему другу, Йосту Винтелеру, что «глупая вера во власть – это худший враг истины». Примерно в это же время он заинтересовался исследованиями по электронной проводимости материалов немецкого физика Пауля Друде – и подверг резкой критике некоторые из его постулатов. Второпях он написал Друде письмо, в котором указывает ученому на ошибки, и вскоре получил ответ. Друде, который на тот момент считался одним из лидеров европейской науки, начисто отмел все возражения Эйнштейна. Это привело Эйнштейна в ярость. «Отныне, – заявил он, – я к таким людям не буду обращаться лично, a буду безжалостно aтаковать их в журналах, как они этого и заслуживают». В целом же эта история привела его к неутешительному выводу: «Неудивительно, что мало-помалу становишься мизантропом».

Кумирами Эйнштейна всегда были те, кто бросал вызов устоявшемуся положению вещей. Чуть не врожденным недоверием к общепризнанным авторитетам объяснялось его обожание Галилея, который, по словам самого Эйнштейна, «яростно сражался с любыми догмами, основанными на чьем-либо престиже». Вот почему Эйнштейн был всегда готов подвергать сомнению буквально все на свете, включая принятые обществом принципы небесной механики. И совершенно не удивительно, что он постоянно конфликтовал с государственными институтами, с коллегами по работе, а порой и с довольно опасными врагами. Но как бы там ни было – похоже, Эйнштейн никогда не проявлял себя живее, чем в этих нескончаемых баталиях.

В 1950 году, выступая с рекомендациями для Департамента образования Нью-Йорка, Эйнштейн утверждал, что история должна преподаваться через самое широкое обсуждение «личностей, которые обогатили человечество независимостью своих характеров и суждений». С точки зрения Эйнштейна, такие фигуры являются образцами для подражания, ибо, как он пояснил в 1952-м, «только индивидуальность способна породить новые идеи».