КАК Я ХОДИЛА В РАЗВЕДКУ

КАК Я ХОДИЛА В РАЗВЕДКУ

Военные игры у мальчишек нашего двора были самые любимые. Играли в «белых» и «красных», в русских и немцев. Мальчишки выслеживали друг друга, гонялись друг за другом до самой тьмы… по кустам жёлтой акации…

Однажды самый старший, Витька, который был у них главный командир, сказал:

– Надо послать кого-нибудь в разведку!

– Куда? – спросили его мелкие подчинённые.

– В подвал! – сурово сказал Витька. – Кто пойдёт?

Молчание.

– Вы что, трусите? – сурово спросил Витька.

– А сам? Сам не хочешь сходить? Там же крысы! – выкрикнул кто-то смелый.

– Так мне же по должности не положено, – невозмутимо сказал Витька. – Ну что, кто пойдёт?

Я слышу этот разговор, прыгая неподалёку через скакалку.

– Давайте я схожу, – говорю я.

– Ты?!! – вытаращил на меня глаза Витька. – Там же крысы… И там, может, укрылись наши враги…

– Я не боюсь. Я схожу.

– Ну, иди…

…И я пошла в тёмный подвал. Нужно было войти через один подъезд, пройти весь тёмный подвал и выйти через другой подъезд.

И я его прошла… Я шла, сжав свои нервы в кулак, не давая им трястись. Шла и мысленно повторяла: «Моя мама ходила в лес к партизанам! Неужели я не пройду этот подвал?…» Было темно – хоть выколи глаз. Я шла на ощупь, по стеночке… Было страшно. И всё же я была сильнее своего страха. Вот – я иду, иду в этой тьме! Одна!

…Когда я вышла из другого подъезда, меня встретили ликующие крики мальчишек.

– Противника не обнаружено! – доложила я.

– Вот это девчонка! – сказал командир. – Мальчишки испугались идти, а ты – нет. Хочешь, будешь у нас разведчицей? Мы берём тебя в свою игру.

Ну, как я могла отказаться?…

Так что я ещё не раз и не два шастала по этим тёмным подвалам, борясь в одиночку со страхом, шарахаясь от крысиных шорохов, твердя себе, как заклинание: «Моя мама ходила в лес к партизанам! Моя бабушка была подпольщицей! Мой дедушка был подпольщиком! Я должна пройти этот подвал…»

И опять я напевала песенку из «Последнего дюйма», я её напевала, и она мне придавала силы:

Какое мне дело до всех до вас!

А вам – до меня!…

Имелись в виду крысы, тьма и страх.

Мне было радостно осознавать, что я не такая уж и трусиха, не сопля, не размазня. Жаль, папа меня не видит! Он бы мог мною гордиться.