12 ОКТЯБРЯ 2004. Вторник, утро.

12 ОКТЯБРЯ 2004. Вторник, утро.

По-здешнему скоро полдень, а по-нашему (по-московскому) ещё нет и десяти.

Разница во времени – два часа. Хотя, помнится, во времена моего детства разница была три часа. Как так может быть, не знаю.

Так как по-нашему нет ещё и десяти, я Ксюшу пока не бужу.

Уснули мы с ней вчера поздно – тоже по-нашему. Как всегда – в два ночи. А по-здешнему, это было четыре утра. А мы всё говорили и говорили: о дружбе. О Мишке Бочкарёве. Ещё говорили о многих других людях, с кем я когда-то дружила, с кем Ксюша когда-то дружила… Мы пытались найти ответ на вопрос: «Что такое дружба?» Оказалось, найти его не так-то просто…

…Потом, когда уже погасили свет и пожелали друг другу спокойной ночи (точнее – утра!), Ксюша ещё что-то писала во тьме, на подоконнике – при свете фонаря…

* * *

А встретил нас вовсе не Игорь Пинчук, а трое его подчинённых.

Наверное, сам Пинчук – большой и важный начальник. И вот, он прислал вместо себя двух женщин и одного мужчину плюс машину с затемнёнными окнами. И они подхватили нас, наши сумки и потащили нас в эту шикарную машину. Я даже испугалась, что это какая-то путаница, что эти люди перепутали нас с кем-то.

– А вы уверены, что вы именно нас должны встретить? Вы ничего не напутали?

– Да нет, ничего не напутали! – со смехом отвечала красивая женщина в шикарном красном пальто. Она вся была такая шикарная, что мне даже стало неловко за свой старый плащик со сломанной молнией и потёртый рюкзак за плечами. – Ничего мы не перепутали! Игорь сказал, что надо встретить девушку Ксюшу в ковбойской шляпе и её маму Марию. И мы вас сразу узнали, только Ксюша показалась в дверях. Шляпа действительно роскошная!

И мы, слегка недоумевая, сели в сверкающую под моросящим дождиком машину, и нас повезли в гостиницу. Но не прямиком – а через центр города, такая маленькая экскурсия. По-здешнему была уже ночь – двенадцатый час, пустые, мокрые от дождя улицы… (как в первый мой приезд!). И очень тепло. Прямо бабье лето!

– А сколько вы лет не были в Оренбурге? – спросила меня Ирина (женщина в красном пальто), самая активная по разговорчивости из встречающих.

– Сорок пять лет, – отвечаю я.

Пауза…

– Нормально, – сказала Ирина. Ей, по-моему, самой нет стольких лет. А другой женщине и подавно.

– Вы здесь родились? – спросила меня вторая женщина, Татьяна.

– Нет. Я здесь жила с пяти до девяти лет. Очень важные для меня годы. Первые два года – на Полигонной улице…

– Что вы говорите? Наш Игорь тоже живёт сейчас на Полигонной! – сказала Ирина.

Сама Ирина приехала в Оренбург в 68-ом году – как я в Москву.

* * *

Номер в гостинице нас действительно ждал – ничего «не обломалось», как сказал бы Антон.

Я заполнила анкету въезжающего, расплатилась – и нам вручили ключ от № 80. На пятом этаже.

На прощанье Ирина допытывалась, когда же мы увидимся и пообщаемся. Она сказала:

– Мы хотели бы знать ваше расписание на эти дни.

Она, видно, решила, что я приехала сюда с какими-нибудь выступлениями, или лекциями. А иначе зачем ехать московской писательнице из столицы в глухую провинцию глухой осенью?

Я сказала:

– У нас планы простые. Мы хотим гулять, гулять и гулять…

Они очень удивились такому ответу. Из Москвы в Оренбург приехать на недельку ПРОСТО ПОГУЛЯТЬ?… По-моему, они нам не поверили. По крайней мере, не до конца.

Игорь Пинчук, когда они с Гавром переписывались через интернет, предложил, чтобы я провела какой-то семинар по поводу обучения детей без школы. На примере Ксюши. Я отказалась. Не зная, где, перед кем и зачем выступать, мне трудно было на это согласиться. Тем более, я, в принципе, этим не занимаюсь. Я человек пишущий, но не говорящий. Да, нелюбовь к публичным выступлениям. Да, может быть, наследие детского страха речи. Неважно. Просто не люблю, и всё. Извините.

* * *

Ксюша сладко спит.

А я опять впилась в карту Оренбурга… Полигонная улица – здесь, здесь, совсем неподалёку от гостиницы! Да, можно дойти пешком. Так что, как только Ксюша проснётся, тут же туда и отправимся.

…А ночью шёл дождь… и было тепло, даже жарко, и я раскрыла настежь балкон… а потом опять уснула, а машины так сладко шуршали шинами по мокрым асфальтам… и мне снилось, что мы гуляем по Оренбургу без карты, и ничего не можем найти…

А вот и Ксюнечка проснулась!

* * *

Продолжал моросить ласковый дождик… Было тепло и туманно.

В скверике у гостиницы цвели бархатцы и мальвы… Люди, куда мы приехали? Может быть, в Сочи?… Было типичное позднее бабье лето.

И мы пошли под двумя зонтиками, под этим тёплым морошением…

* * *

Полигонная и в самом деле оказалась не так далеко. И всё такая же грязища на ней! Как и полсотни лет назад…

Идём. Два ряда двухэтажных домиков – старых, но всё же поновей, чем тот, в котором мы когда-то жили. У меня мечта – найти тот кирпичный дом, который мы тогда строили: днём – мама с заключёнными, а по вечерам – мы с ребятами. Если мы найдём этот дом, то я смогу показать Ксюше место, где БЫЛ мой дом. Он был – рядом.

…И вот идём мы по этим дворикам, я щёлкаю фотоаппаратом… и ВДРУГ!

Я ВИЖУ НАШ ДОМ!!!

Как во сне. Щиплю себя за ухо. Нет, не просыпаюсь…

Стало быть – явь! Но – совершенно фантастическая… Так уже было в Днепропетровске на Философской улице, когда я увидела свой дом, который должны были снести двадцать лет назад. Но он стоял! Как будто дожидался меня.

Дождался и этот, на Полигонной…

Милый мой, милый! Конечно, я хотела тебя увидеть, но совершенно не надеялась.

Покосившаяся, обшарпанная дверь подъезда…

В подъезд трудно войти – надо перепрыгивать большую лужу у входа. Ах-ах, всё как прежде! Где же мой милый папочка, который бы внёс меня в этот дом на руках? Где мой папочка?… Скрипучая лестница на второй этаж… Деревянные перила, деревянные, стоптаные ступени, прогибающиеся под нашими шагами…

От волнения перепутала двери, и была уверена, что звоню нашим соседям… Открывает молодой человек лет двадцати трёх, спрашиваю у него про мальчиков, про двух братьев, Володю и Анатолия, которые жили здесь когда-то. Он спрашивает:

– А когда они тут жили?

– Пятьдесят лет назад…

У молодого человека округляются глаза:

– Сколько?!

– Ну да, это давно было. Так что они уж не мальчики… Но для меня они остались мальчиками.

Молодой человек говорит, что живут они тут всего 25 лет. А кто жил до них – не знает. Мы разговариваем при открытой двери, я смотрю в прихожую за его спиной – и до меня постепенно доходит, что я смотрю в прихожую НАШЕЙ бывшей квартиры! Квартиры № 7.

Мурлычет кошка… Ксюша обнимается с ней, чешет у неё за ушком. Серенькая кошечка с белым пузиком и серо-зелёными глазками… Не ты ли, Киня, воплотилась тут вновь, чтобы поприветствовать меня на Полигонной улице? Или, может, это твоя дальняя родственница, но удивительно похожая на тебя?…

Потом я позвонила нашим соседям. Но за дверью – тишина… Никого нет.

Между прочим, только дверь нашей квартиры осталась прежней – деревянной, с деревянными перепонками, такая старинная дверь моего детства… А все остальные двери – современные. Но наша дверь сохранилась. Спасибо новым жильцам.

…Ходили вокруг дома, фотографировали его со всех сторон. Наверное, за всю его предыдущую жизнь его столько не фотографировали. Сколько за этот час.

– А вон кухонное окошко! – показываю я Ксюше. – На этой кухне бабушка жарила дранники… А вот это – моё окно. Вдоль него стояла моя кровать. В это окно ввалилась тётка со стремянкой…

К дому подъехали зелёные «жигули», из них вышли два парня. Я и у них спросила про Володю и Анатолия. Они сказали: «Не знаем. Мы только недавно в этот дом въехали».

Ничего себе!… Оказывается, в этом доме есть новосёлы!

Соседний дом – такой розовый крепыш! – жив-здоров. В нём на первом этаже располагается какой-то офис. Ксюша хохочет, заливается:

– Вот, они там сидят внутри и даже не догадываются, кто строил их дом! Какие-то малявки!… Клепали по вечерам… Ой, не могу!…

И дом напротив стоит, как стоял. И сараи во дворе на своём месте. Только все чудесные балконы забиты досками или застеклены, таким образом их превратили в дополнительные комнаты. Кстати, все дома выкрашены в розовый цвет. Наверное, на Полигонной сейчас такая мода. Чтобы было веселее. Но по-прежнему в нашем дворе ни качелей, ни песочницы… Только выросло несколько задумчивых деревьев… Да бродит серенькая кошечка, и Ксюша накидывается на неё с ласками. Как же мы с дочкой похожи!

Но чего нет и в помине – так это СТЕПИ! Ещё разглядывая карту города, я это обнаружила. А теперь увидела это своими глазами.

Там, где была степь – дома, дома, деревья, забитая машинами Карагандинская улица… Вот оно как. Там, где была степь перед домом – теперь тут Карагандинская улица. А за ней – Ялтинская и Одесская, и дальше – город, город…

Так что дом мой теперь считается не по Полигонной, а по Карагандинской, 29.

А где же лагерь за колючей проволокой, который я видела из своего окошка?

Углубляемся в улочки… Идём дворами… И – видим окна в клеточку, вышку…

Да, это он! Лагерь. Раньше был среди степи. Теперь – среди жилого квартала. Но никуда не делся. Стоит. Функционирует…

Вот такие дела. Всё на своём месте. Всё, кроме степи. Показать Ксюше степь мне пока не удалось…

* * *

Потом отправились в центр города. Ехали на том самом автобусе 69, что и пятьдесят лет назад. Фантастика!

Пообедали в маленьком, уютном Макдональдсе. Зашли на рынок, что напротив, купили мне куртку. Правда, не очень тёплая, но зато с исправной молнией, это главное. Ещё купили Ксюше шапочку, потому что завтра обещали снег, а она приехала в ковбойской шляпе и ничего больше не взяла. Ещё купили новейшую карту Оренбурга!

А потом отправились пешком через центр, по чудесным старым улочкам и золотистым скверам на поиски кинотеатра, где я когда-то потерялась…

И мы его нашли! Правда, его сильно исказили пристройками и изменили его имя. Теперь это «Космос», а была простая «Родина». (Если я ошибаюсь, пусть меня поправят). Но всё равно я его узнала! Белый куб отчётливо просматривался в основе этого старого здания.

А дальше я стала искать остановку троллейбуса, чтобы доехать до проспекта братьев Коростелёвых. И ОПЯТЬ, как и полсотни лет назад, НЕ МОГЛА её найти! Тут сохранилась загадочная осевая-лучевая планировка, одностороннее движение, и выбраться из этой магической паутины улиц (действительно, паутины!) довольно не просто…

И мы опять плутали и плутали… А потом просто пошли пешком в сторону Коростелёвых. И, наконец, набрели-таки на остановку, откуда можно было уехать в нужную сторону. Но втиснуться в троллейбус №2 не смогли (был вечерний «час пик»). Уехали на каком-то автолайне до какого-то моста. Именно здесь начинался Промышленный район.

Через мост шли пешком.

Да, это уже был проспект братьев Коростелёвых. Красивые трёхэтажные дома – те же самые! Ничего не изменилось…

А вот и мой второй оренбургский дом! Проспект братьев Коростелёвых, 44. Аптека на углу – как и была раньше. А где же мой любимый книжный магазин? Его – нет… Вместо него теперь «Салон красоты». Какая жалость, какая обида… Я так хотела вдохнуть любимый с детства запах! И чтобы Ксюша его тоже вдохнула. Увы!

Я понимаю, конечно, что все книжные магазины пахнут одинаково, но мне кажется, что у моего книжного магазина был совершенно особый запах. Неповторимый…

Двор очень изменился. Раньше были заросли – а теперь жидкие кустики. А где же историческая песочница с грибком? На этом месте – хоккейная коробка. Но вон, сбоку, притулилась одинокая песочница с грибком. Не она ли?…

А мой подъезд оказался на кодовом замке, как я и предчувствовала!

Увидели, как входит парень в двери, окликнули, догнали, прошли вместе с ним в подъезд, стали расспрашивать про Бочкарёвых. Нет, ничего не знает. Пошёл быстро вверх, на третий этаж и… вошёл в двери НАШЕЙ квартиры!

Таким образом, я увидела сегодня жильцов обеих наших квартир.

Мы с Ксюшей стояли в полутьме лестничной площадки, на которой я прожила две зимы. Вот здесь, на овчинном тулупе Фёдора, мы с Мишкой играли долгими зимними вечерами…

Вот отсюда – в лестничный пролёт – мы пускали по воскресеньям мыльные пузыри…

Я позвонила в дверь квартиры № 9, где жил Мишка. Открыла молодая женщина. Выслушав меня, сказала: «Нет, Бочкарёвых не знаю. Такие тут не живут».

Пораспрашивали бабушку с двумя собачками со второго этажа – нет, тоже не знает и ничего не слышала. Хотя живёт тут давно, больше тридцати лет…

Фотографировали лестницу, площадку, окно, в которое была видна площадка с грибком.

Вдруг зажёгся свет, и всё озарилось так странно и призрачно… Довольно тусклая лампочка на нашем этаже, впрочем, как была и тогда, но тогда её неяркий свет придавал нашим играм таинственности…

Потом мы ещё погуляли по двору, никак не хотелось уходить отсюда. Посреди двора – огромная лужа, в которой дом отражался, как в зеркале, но в опрокинутом виде. Промочили ноги, вляпались в жирную грязь. Ксюша покачалась на качелях. (Тогда их в нашем дворе не было). А вот старые сараи стоят, как стояли. Когда-то в одном из них жил старый, диковинный мотоцикл дяди Ромы Вассермана…

Зашли в магазин в соседнем доме, он назывался просто «Хороший». Запаслись едой и отправились домой – то есть в гостиницу «Союз», в быстро густеющей тьме…

* * *

Напившись чаю, долго говорили с Ксюшей на тему: хорошо ли (легко ли?) быть белой вороной?

Звонил из Москвы папочка, поговорили с ним и с Антошей. Антоша сдал в печать мою книгу «Там, где всегда ветер…» К нашему приезду из Оренбурга обещали напечатать.

– Скажи, а ты будешь искать Мишку через адресное бюро? – спросила Ксюша.

– Вряд ли…

– Почему? – удивилась она. – Разве тебе не хочется увидеть друга детства?

– Хочется.

– Тогда – почему?

– Сказать честно?

– Да.

– Во-первых, боюсь разочарования… Ведь вряд ли он остался таким же, как в детстве…

– Да и ты, наверное, слегка изменилась, – хмыкнула Ксюша.

– И я… Конечно же, он не узнает меня. И вообще, быть может, он всё забыл! Это было бы очень грустно…

– Ну, вряд ли такое можно забыть! – говорит с жаром Ксюша.

– А что, собственно говоря, было?… Это для меня всё так важно и дорого – наше общение, наши игры… Это у меня больше такого друга не было. А у него, может, друзей было много… И вот я прихожу к нему, звоню. Открывает… немолодой мужчина. И я, незнакомая ему женщина, говорю ему: «Здравствуй, Мишка!» Или – как? «Здравствуйте, Михаил…» Проблема ещё в том, что я не знаю Мишкиного отчества. Я почему-то не помню имени его отца. То ли Василий, то ли Борис… Не помню! И вот я говорю ему: «Здравствуйте, Михаил! А помните ли вы девочку, с которой пускали когда-то мыльные пузыри? Лет эдак пятьдесят назад…» А он говорит: «Мыльные пузыри?… Нет, не помню». Представляешь себе эту глупую ситуацию? И я говорю «извините» и ухожу. Вот радости-то!

– А если он скажет «помню»?

– Если скажет «помню»?… В таком случае ситуация тоже может быть глупейшей. Да, допустим, он говорит «помню». «И мыльные пузыри помню, и овчинный тулуп на лестничной клетке, и как ныряли в сугробы, и как мели подъезд к празднику… Всё, всё помню!» – говорит он. А рядом – стоит его жена (мне кажется, я прямо вижу её!) «Как, – говорит она, – ты до сих пор помнишь мыльные пузыри, которые пускал с этой женщиной?! И ещё какой-то там тулуп?!» Ой, Ксюша, не думаю, что ей будет приятно узнать, что у её мужа такая прекрасная память. (Мне лично было бы неприятно). Ну вот, я обрадуюсь, что он всё помнит. А потом я уеду – а они начнут ссориться из-за этих мыльных пузырей. И она подаст на развод! А если и не подаст на развод, всё равно будет упрекать его при каждом удобном случае этими несчастными пузырями!…

– А если у него нет никакой жены? Если у него вообще никого нет?

– Тогда совсем грустно. У меня – замечательный муж и любимые дети, а у него – никого… Мишка такого не заслужил. И помочь я ему в таком случае ничем не смогу. Ему только станет ещё грустнее, что у меня всё сложилось, а у него – нет.

– Выходит, ты не хочешь его увидеть? Своего лучшего друга детства? А может, всё хорошо будет? Может, вы опять с ним подружитесь? Ты же грустишь, что у тебя мало друзей.

– А я и не раздруживалась с ним никогда. Я всю жизнь с Мишкой дружу. Но встречаться с ним, мне кажется, я не должна. Во имя нашей дружбы.

– Значит, мы не пойдём в адресное бюро?

– Значит, не пойдём.

– А жалеть потом не будешь? – спрашивает моя прозорливая дочка.

– Конечно, буду! – честно говорю я.

– Ну, тебя не поймёшь! – хохочет она. – Давай лучше спать!

Мы погасили свет, но я чувствовала, что Ксюша ещё долго не засыпала.

А я, переполненная впечатлениями этого огромного дня, не спала до утра…