ТО, ЧЕГО НЕ ЖДЁШЬ…

ТО, ЧЕГО НЕ ЖДЁШЬ…

Середина лета. Я лежу после обеда на своей кроватке, стоящей вдоль окна.

Бабушка велела мне спать.

Тихий, солнечный день… В открытую форточку веет приятный ветерок…

Слышно тихое шарканье мастерка по стене дома – идёт ремонт, наш дом штукатурят к зиме. Тётя-штукатур стоит на длинной стремянке. На перекладине у её ног стоит большое ведро с белой замазкой, тётя штукатурит стену недалеко от моего окна. И я сладко засыпаю под это уютное шарканье…

ЗВОН!!! ГРОХОТ!!! ЧТО-ТО ТЯЖЁЛОЕ ВАЛИТСЯ НА МЕНЯ… ЧТО-ТО СО ЗВОНОМ СЫПЛЕТСЯ…

…Я вскакиваю с постели, не успев проснуться. Осознаю себя посреди комнаты. Стою, пронзённая ужасом, точно иглой, и пронзительно кричу… Крик разрывает мне горло и все мои внутренности…

Как в страшном кино: вижу разбитое окно… вижу конец стремянки, дико торчащий прямо в окно… вижу свою кровать, засыпанную осколками оконного стекла… в кровати барахтается толстая тётка в комбинезоне, заляпанном извёсткой…

Тётка неуклюже и тяжело встаёт с моей кровати и, что-то бормоча, направляется ко мне… я чуть не теряю сознание от ужаса…

В эту минуту в комнату вбегает бабушка. «ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?!! – кричит она страшным голосом. – ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?!!»

И тут крик мой точно выключили. Я пытаюсь что-то сказать бабушке – и не могу. Открываю рот, шевелю губами… А ГОЛОСА – НЕТ.

* * *

Я молчала долго. Может, неделю. Может, две. Не помню…

Но помню свою внутреннюю оцепенелость. Свой панический страх: что вот, открою сейчас рот – А ГОЛОСА НЕТ!

Помню чувство вины. Мне так жалко было маму и бабушку! Они всё время плакали из-за меня, из-за того, что я разучилась говорить. Они просили меня сказать хотя бы словечко – но я молчала.

Бабушка причитала:

– А ведь ещё зимой, на ёлке в детсаду, наша девочка так прекрасно читала стихи! Люди говорили: будет артисткой. И надо ж такому несчастью случиться!…

Бабушка проклинает тётку-штукатура, которая так неудачно поставила свою стремянку, прямо над моим окном, а стремянка взяла и поехала… – и разбила окно – и тётка с горой осколков ввалилась в окно – и прямо на меня…

– Господи, это ж надо было такому случиться! – плачет мама и пьёт валерьянку.

На меня приходит посмотреть соседка тётя Валя, качает головой, вздыхает, пытается утешить маму и бабушку, говорит:

– Не переживайте так сильно, не заостряйте на этом внимания, она успокоится – и заговорит…

* * *

Тётя Валя оказалась права. Через какое-то время, мало-помалу, я опять стала говорить.

Но говорить было трудно, я то и дело запиналась, порой, не договорив фразу, бросала её посередине… Так меня это утомляло. Как таскание кирпичей на стройке.

А главное – во мне засел СТРАХ. И я никак не могла от него избавиться. Я не знала, как мне от него избавиться. Как будто во мне поселился кто-то посторонний, кого я никак не могла выгнать, с кем не могла справиться. И теперь он, а не я, был хозяином моего голоса.

Порой страх сжимал моё горло так сильно, что я не могла выдавить из себя ни слова. Хотела – но не могла.