III Семейное счастье

III Семейное счастье

Квартира молодоженов на улице Сен-Виктор, где Дидро уже жил однажды, неподалеку от площади Мобер, так хорошо ему знакомой, и Конского базара, отнюдь не стала приютом счастья. Уже начало этого брака, совершившегося после стольких препятствий, оказалось неудачным. Видно, он был заключен не на небесах. И не так уже трудно было это предвидеть.

Руссо, вернувшись из Венеции и застав своего друга женатым, не скрывал своего неудовольствия. Вспоминая об этом времени, он через много лет в «Исповеди» писал: «У него была Нанета, у меня была Тереза… Разница была только в том, что моя Тереза, будучи наружностью так же хороша, как его Нанета, обладала кротким нравом и любезным характером, способным вызвать привязанность в честном мужчине, тогда как его Нанета была груба и не обнаруживала никаких качеств, способных искупить пороки ее воспитания. Однако он на ней женился. Он поступил хорошо, если обещал ей это. Что же до меня, не обещавшего ничего подобного, то я не поспешил последовать его примеру».

Трудно удержаться, чтобы не забежать вперед и не сказать, что и Руссо женился на своей Терезе, и брак его тоже оказался неудачным. Разница состояла в том, что Дидро, хотя он и утверждал свободу чувств и право человека оставить женщину, если он ее разлюбил, не бросил своей жены и когда любовь его к ней прошла бесследно, а Руссо свою Терезу, да еще с четырьмя детьми, оставил. Мало того, Дидро всю жизнь помогал оставленным Руссо жене и детям, чего не делал сам Жан Жак. И такому благородному и самоотверженному поведению Дидро нисколько не препятствовала жестокая ссора, в которой он был с Руссо с 1757 года до самой смерти последнего.

Так понятно, что мадам Вандель, стараясь обелить свою мать, вступила в спор если не с самим Руссо — «Исповедь» вышла в свет после кончины автора, — то с его книгой. В 1812 году она писала Мейстеру: «Страница, где он сравнивает мою мать с этой тварью, привела меня в ярость. Моя мать была ворчунья, но она была дочерью очень доброго разорившегося дворянина. Она воспитывалась в монастыре, была красива и умна, как ангел… Ошибка моего отца была в то% что он не дал ей светской выучки, ибо, будучи ревнив, он не хотел показывать ее свету. Я мысленно сравнивала характер моей матери с неотшлифованным хрусталем… Это была благородная, очень гордая и искренняя душа, не умевшая прикрашиваться вежливостью, набожная без ханжества и достаточно развитая, чтобы читать трагедии, комедии и романы. Одиночество, домашние невзгоды, на которые обрекала ее самая крайняя нужда, огорчения, причиняемые изменами моего отца, и незнание светских манер испортили ее характер…»

Эта защита граничит с обвинением. На самом деле отношения супругов складывались так. Хотя Дидро и говаривал, что хорошей женой может быть хорошая кухарка, а не умная женщина, а его жена обладала достоинствами кухарки, он быстро стал тяготиться ее обществом и изменять ей. Этому не препятствовало, что он и в самом деле был ревнив. Несмотря на крайнюю нужду, испытываемую ими в первые годы брака, запретил Анне Туанете появляться в мастерской ее матери, где бы ее могли видеть посторонние мужчины.

Анна Туанета отличалась той самоотверженностью в мелочах, которая такие натуры, как Дидро, скорее раздражает, чем умиляет. Когда муж ее обедал вне дома, она вместо обеда и ужина довольствовалась сухим хлебом и радовалась, что благодаря этому завтра накормит его лучше обыкновенного. Каждый день она выкраивала для своего Дени несколько монет, чтобы он мог в кафе «Регентство» выпить чаш-ку-другую кофе и посмотреть, как играют в шахматы. Но он не слишком это ценил.

Анна Туанета не навязывала мужу своих религиозных убеждений и не заставляла его ходить вместе с ней к мессе. Но она не понимала его, не интересовалась его занятиями, а только умилялась, когда он начал получать первые гонорары. Сто крон, полученные им за перевод «Истории Греции», потрясли ее.

Обширность его ума ее пугала.

Раскаивался ли Дидро в том, что женился на Анне Туанете? Скорее всего нет, хотя потом и называл свою жену Ксантиппой. Характер Нанеты с годами стал просто неукротимым, она собственноручно била служанок и устраивала мужу беспрерывные скандалы. Когда их дочь Анжелика вышла замуж, Дидро почувствовал себя дома совсем одиноким.

Однако он женился на своей Тонтон прежде всего потому, что был охвачен страстью, а страсть считал неотъемлемой принадлежностью человеческой натуры. С этого утверждения начинается его первая оригинальная книга «Философские мысли».

У колыбели несчастливого брака Дидро стояла еще и честность. Он обещал Нанете жениться на ней и не мог изменить своему обещанию. Но зато изменять ей он начал вскоре после женитьбы. Завел легкую интрижку с некоей мадемуазель Дефорж. Его не остановило и то, что 13 августа 1744 года у них родилась первая дочь, Анжелика.

Из одной квартиры они переезжали в другую. Но на улице Траверсер им жилось нисколько не легче, чем на улице Сен-Виктор, а на улице Муфлетар нисколько не легче, чем на улице Траверсер. Родился еще и второй ребенок.

Правда, литературные заработки Дидро становятся все более и более регулярными. Возможно, что, взявшись в сотрудничестве еще с двумя литераторами за перевод шеститомного медицинского словаря, он уже в 1745-м подумывает об общей энциклопедии.

Потому-то он и возвращается к мысли о примирении с отцом, а проще сказать — о пенсии. Главное препятствие к примирению — его тайный брак. Чтобы устранить это препятствие, после особенно грозного письма отца Дидро отправляет жену с дочерью к своим родителям в Лангр, а сам пишет им: «Она отправилась вчера, будет у вас через три дня; вы можете сказать ей все, что хотите, и отослать ее обратно, когда она вам надоест».

И свекр и свекровь не только не отослали Анну Туанету с ребенком сразу обратно, а продержали их у себя целых три месяца. Почтительность невестки, ее добронравие, готовность помочь по хозяйству совершенно покорили метра Дидье и матушку Анжелику.

В драме Дени Дидро «Отец семейства» история его женитьбы нашла свое отражение, хотя и весьма отличное от того, как все происходило на самом деле. Прежде всего конфликт смягчался тем, что в пьесе во всем повинен злой дух дома — брат покойной жены отца семейства — командор. На самом деле никакого командора не было, и виноват во всем был злой дух частной собственности.

Продолжение было совсем неожиданным и в пьесу не вошло. Пока Анна Туанета ублажала свекра и свекровь, завоевывая их расположение, ее муж завел уже серьезную интригу с мадам Пюизье.