Глава восьмая «Сайгонская роза»
Глава восьмая
«Сайгонская роза»
Мы шагали по «рю Катина», так мне больше нравилось называть эту крохотную сайгонскую улочку, довольные собой и совершённым только что «ченч мани». Мы направлялись в отель «Мажестик», респектабельное строение в конце «рю Катина» близ набережной реки Сайгон. На одном из перекрестков нам попалась какая-то умопомрачительная мулатка с вьетнамским разрезом глаз. Дитя любви среди войны. Там было много таких мулаток и метисов с голубыми глазами и светлыми вихрами, так контрастировавшими с черными, как смоль и гладкими, как шелк волосами вьетнамских отроков. На дворе был год 1980. Война закончилась пять лет назад. Сайгон ещё не привык к своему новому имени Хошиминград. Юная мулатка была достаточно опытной путаной по кличке «сайгонская роза». Но мы были высокоморальными советскими иностранцами во Вьетнаме, чтобы западать на экзотическую проститутку. Кроме того, позже выяснилось, что «сайгонская роза» — это такая «нехорошая болезнь» с поэтическим названием.
Отель «Мажестик» («Кыулонг») в Сайгоне каким-то чудом сохранил свою респектабельность за те пять лет, которые прошли со времени падения режима Тхиеу. Не знаю, какой ценой это удалось персоналу отеля, но после того как Запад объявил с 1979 года экономическую блокаду Вьетнама, в городе почти нет туристов. Отелей много, они пустуют. И всё-таки пытаются всеми силами сберечь тот сайгонский шик, который достигался годами. Здесь по-прежнему исправно работает мощная установка по централизованному охлаждению воздуха в номерах, совсем как на теплоходе «Любовь Орлова».
Когда мы с Павликом вошли в наш «люкс», то первым делом слегка замёрзли. Возможно, кому-то подобное сравнение покажется нелепым, но если на улице плюс 33 в тени, — плюс 22 в номерах — прохлада близкая к холоду. Старенькие, тянущие на последнем дыхании, постоянно задыхающиеся «климатизёры» на нашей гостевой пномпеньской вилле создавали лишь иллюзию прохлады и постоянно вырубались, едва падало напряжение. А падало оно через каждые два часа в вечернее и ночное время.
Так что эти три дня, проведённые в Сайгоне в августе 1980-го мы пребывали в восторженном состоянии свободы от рутинной пномненьской повседневности, с её изнуряющей жарой, отключениями электричества, писком разжиревших крыс на проезжей части роскошных когда-то и убогих ныне бульваров и вечной нехваткой кампучийских денег — риелей.
А вот сайгонских денег (донгов СРВ, которые сайгонцы почему-то упрямо называли «пиастрами») у нас теперь было просто невероятно много!
«А ты садишься в трамвай, как в свой кадиллак.
А ты пьёшь самогон, как французский коньяк.
И ты жуешь сало с луком, как дорогой сервелат.
И тебе наплевать, что ты кому-то не брат.
А ты беги, беги, беги
Вдоль Лопань-реки,
Как будто набережной Темзы,
Как будто жизнь впереди.
А ты возьми, возьми сберкассу,
Как Лондонский банк.
И завали президента.
Ukrainian fuck».
Александр Чернецкий — «Лопань-река»