История одного путешествия Часть первая

История одного путешествия

Часть первая

Глава первая

Улыбайся, когда хочется плакать

Июль 2007 года.

В Камбодже разбился самолёт Ан-24, выполнявший рейс по маршруту Сиемреап — Сиануквиль. Упал в горах на подлёте к единственному глубоководному порту страны. Сиануквиль после переворота, совершённого генералом Лон Нолом, был переименован в Кампонгсаом. Таковым и оставался во времена Пол Пота и позднее, когда я уже работал в Кампучии. До возвращения её в королевство Камбоджу.

Тринадцать граждан Южной Кореи и три чеха, посетившие храмовые комплексы Ангкор-Ват и Байон, с комфортом решили перебраться на берег Сиамского залива. Но, видать не судьба.

Вот и думай о том, что человек — кузнец своего счастья.

Сегодня поездка в провинцию Сиемреап, где расположены знаменитые храмовые комплексы Камбоджи — обычный туристический маршрут. Можно отправиться туда из Пномпеня, можно из Бангкока. А как это было тогда?

Январь 1981 года.

Сразу после встречи Нового 1981 года Сомарин привёз нам хорошие новости. МИД НРК наконец, дал добро на поездку в Сиемреап. После того как Ник Ник улетел со своей съёмочной группой в Москву, наша жизнь превратилась в сплошную череду шифрограмм из Гостелерадио СССР за подписью Мамедова, а иной раз и самого Председателя, в которых нам поручалось как можно скорее отправиться на съёмки храмового комплекса Ангкор-Ват. Старый интриган Ник Ник чётко знал своё дело. Подготовленные им тексты телеграмм визировались вышестоящим начальством, а мне лишь оставалось доказывать, что я не кролик.

Откуда-то повеяли слухи о московских разговорах, что собкор в Пномпене празднует труса.

Сама мысль, что такие разговоры возможны, была для меня не выносима. И всякий раз посол Моторин, вручая мне очередную телеграмму, ласково говорил о готовности направить Лапину ответную депешу, где «мы напишем о невозможности такой поездки в обозримом будущем».

— Если только кхмеры не предоставят вам вертолёт, — говорил Олег Владимирович с ласковым выражением удава, который ждёт, как кролик сам полезет ему в пасть. — Но ведь они же вам его не предоставят. А ехать автотранспортом — элементарное самоубийство. Ну, так что, Игорь, ответим вашему руководству? Мы готовы подтвердить убийственный характер этой поездки.

— Олег Владимирович, я не могу отказаться от этого задания. Как только отдел печати даст разрешение, мы поедем в Сиемреап. Даже без охраны.

— Вы очень упрямый человек, Игорь. — Посол недобро прищурился. — Готовы прошибить лбом стену. Это похвально. А вот как за этой стеной окажется пропасть…

Я понял его намёк.

Сегодня я даже не задумываюсь о том, что мог принять предложение чрезвычайного и полномочного Моторина или войти в число доверительных корреспондентов резидента, как это сделали все мои коллеги. В то время я понятия не имел о кодексе Бусидо, но исподволь придерживался именно самурайской этики. Поэтому с настойчивостью самоубийцы добивался через Сомарина, Чум Бун Ронга и остальных кхмерских товарищей, которых успел узнать, разрешения на поездку в Сиемреап. Но после расстрела наших докеров на дороге № 4 пномпеньские функционеры стали очень осторожны. Для вьетнамских военных я и вовсе был персоной в тех краях нежелательной. Я же не ведал, что окрестности Ангкора стали ареной ожесточённых столкновений ВНА с усилившимися здесь отрядами «красных кхмеров».

Так или иначе, вопрос о поездке завис. Ник Ник запаниковал. Материала на фильм не набиралось. Ко второй годовщине свержения Пол Пота он уже ничего не успел, и очень сильно опасался, что этот провал отразится на его безупречном реноме. Поэтому Ник Ник решил перевести стрелки на нас с Пашей. «Сидят там два труса в Пномпене…». После знакомства с ним я в этом не сомневался.

«Мы так спешим пригнуться,

Лишь ветер дует вновь

И отголоски боя

Нарушат наш покой.

Мы так спешим уткнуться

В случайную любовь,

Едва она поманит

Уверенной рукой.

Мы так спешим пригнуться,

Укрыться от тревог

Хотя бы на мгновенье,

Чтоб стала тень у ног

Уютной детской тенью,

Сберечь, что накопил,

Ценою униженья.

Жить в полный рост — неужто нету сил?»

(Жак Брель — «Жить в полный рост»)

Сомарин приехал во второй половине дня в понедельник. Выглядел он озабоченно.

— В среду рано утром мы должны выехать из Пномпеня. Никто не должен знать, куда мы едем.

— Но я должен поставить в известность наше посольство.

— Да. Но больше никого. У нас о поездке знают пять человек. И ещё пять солдат.

— И ещё Муй.

— Он проверенный человек.

— А солдаты?

Сомарин улыбается.

— Служба безопасности. Месьё Ига, это очень опасное предприятие.

— Ты предпочёл бы не ехать, мой друг?

— Мы одна команда, — говорит Сомарин, улыбаясь и пряча грустный взгляд.

Моя любимая непроницаемая Азия. Люди здесь умеют скрывать свои эмоции. Умеют улыбаться, когда хочется плакать.