ТАШКЕНТ

ТАШКЕНТ

Ташкент нас поразил. До этого я никогда не был на Востоке. Теперь трудно себе представить, каким Ташкент был сорок лет назад.

Как только вы переходили по мостику из русской части в так называемый Старый город, перед вами открывался необычайный мир.

Узкие улицы скрывали за глинобитными стенами затейливые дома, окруженные садами, в которых звонко журчала арычная вода. Все женщины ходили в длинной одежде, с закрытыми чадрой лицами. Попадалось множество стариков в чалмах и самых затейливых халатах. С утра и до вечера гудела человеческая толпа на базаре Старого города и звенели цепями вьючные лошади.

После голодного Харькова и еще более голодной Москвы обилие всякой еды производило удивительное впечатление. На каждом шагу шипели шашлыки на жаровнях, везде пекли лепешки, из огромных котлов продавался плов. Пряные запахи восточных блюд неудержимо тянули прохожего в чайхану, где, сидя на корточках, пили чай и ели бухарцы, узбеки, туркмены, киргизы, таджики. Множество лавок торговало всем чем угодно. Вы могли увидеть головки сахару в синей бумаге, пачки чаю в фирменной упаковке — «Высоцкий и сыновья», морозовское полотно «шесть нулей», расписные чайники Кузнецова и кальян со всеми приспособлениями для курения. Пронзительно визжали трубы около большой мечети при входе в Старый город. Среди пестрой толпы выделялись приезжие из русских городов — худые, бледные, одетые в военную форму, ошеломленные этим изобилием фруктов, мяса, хлеба. Люди покупали, продавали, меняли, ругались, кричали и толкали друг друга.

После первой прогулки по этому базару я вернулся в гостиницу, раздумывая над тем, что мостик, разделявший две части города — новую, где все было национализировано, а торговля шла по карточкам, и старую, где можно было купить все что угодно, фактически соединял два разных мира. Между прочим, тогда были и два разных исполкома — Нового и Старого города.

Туркестан с только что присоединившимися к нему Бухарской Народной Республикой и бывшим Хивинским ханством глубоко вклинивался в Среднюю Азию и граничил с Афганистаном, Северо-Западным Китаем и Персией. На его территории жило много народностей, и сложной жизнью этого огромного края руководило несколько высших организаций.

Помимо ЦК КПТ, ТуркЦИКа, и ТуркСНК, были еще Турккомиссия ВЦИКа, Реввоенсовет Туркфронта и представительство Наркоминдела. Уполномоченным Наркоминдела в Средней Азии был Д. Ю. Гопнер.

Тогда все на Среднем и Ближнем Востоке находилось в движении. Образовался независимый Афганистан, в Персии старая династия доживала последние дни, рухнули Бухарский эмират и Хивинское ханство. Синцзян и Кашгар фактически управлялись самостоятельно, не завися от Центрального Китая. Туда бежали остатки белогвардейских армий Дутова и Бакича.

Новое боролось со старым. Но тогда, сорок лет назад, это все-таки был еще Восток, с его в течение многих веков создавшимися формами управления, традициями, религиозным фанатизмом. И старое то переплеталось с новым, то сталкивалось с ним, ежедневно создавая неожиданности в форме сложных комбинаций.

Чтобы во всем этом разобраться и уметь принять нужное решение, иногда немедленное по ходу событий, помимо ума, нужно было обладать сильной волей и большой работоспособностью.

Д. Ю. Гопнер обладал этими качествами в полной мере.

Так как у меня было несколько обязанностей, то в один из первых дней по приезде я после того, как секретарь ЦК КПТ В. М. Познер позвонил Гопнеру, отправился к нему.

Гопнер — человек среднего роста, скромно одетый, с удивительно умными глазами, как бы освещавшими его бледное лицо, производил обаятельное впечатление. Он познакомил меня со своими помощниками и попросил приехать на следующий день в два часа.