Глава II Из Кашгара в Ташкент

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава II

Из Кашгара в Ташкент

Положение в Русском Туркестане было непонятным. Мы знали, что большевики всё контролируют, но никто точно не знал, что собой представляют большевики, и какие у них намерения и цели. Казалось, будет полезным прийти и посмотреть на них, чтобы понять, что это за сорт людей, и попытаться убедить их продолжать войну против Германии или, по крайне мере, не помогать Центральным державам в войне против нас.

Представлялось, что лучше всего это было бы сделать, проконсультировавшись с самими русскими. Поэтому 24 июля Блейкер и я покинули Кашгар, направляясь в Ташкент — столицу русского Туркестана. Нам составили компанию мистер Стефанович с женой, которая весьма разумно взяла на себя заботы о питании во время путешествия. Мистер Стефанович собирался совершить закупки в Ташкенте, а также посетить дантиста.

Из Кашгара в Индию ведут две дороги, длинная через Лех, занимает тридцать восемь дней пути, а короткая через Гилгит, по которой мы сами и прошли, двадцать шесть дней. Письмо, отправленное нарочным, добиралось около восемнадцати дней до железной дороги в Равалпинди в Пенджабе. Россия была много ближе, однако двенадцатидневное путешествие по высоким горам, а затем двухдневное путешествие по железной дороге, для достижения торговых центров, внушало мысль об удаленности Кашгара. Мы надеялись, что Стефанович сможет помочь нам при нашем прибытии в Ташкент. Но этот план не сработал по причинам некоторых появившихся обстоятельств. Дело было в том, что в Кашгаре очень мало знали об истинном положении дел в Ташкенте, и все анализы политической ситуации основывались на исключительно предвзятых мнениях одних или других.

Этертон не ехал с нами, так как он был назначен генеральным консулом вместо сэра Джорджа Макартни, который возвращался домой.

У нас состоялись большие проводы в форме обычного ча-янса, который в этом случае превышал стандартный, и который по этой причине мог бы быть назван банкетом. Он был устроен в двух милях от Кашгара русским сообществом и продолжался до пяти вечера, и по этой причине мы не добрались до конца нашего маршрута до десяти тридцати. Однако нам светила полная луна, и часть пути мы путешествовали на рессорах «Мапа» сэра Джорджа. Это была обычная китайская рессорная повозка, к которой были добавлены рессоры для большой комфортабельности.

Блэкер первый день путешествовал на мотоцикле, проехав двадцать семь миль до Мингиола за три с половиной часа. Мотоцикл и повозка «Мапа» были в нашем распоряжении только первые два с половиной дня нашего путешествия. Затем дорога стала более ухабистой, и мы отослали их назад в Кашгар еще до перехода через первый перевал Кызыл Дэван, имеющий высоту 8350 футов[13] над уровнем моря.

После того как мы покинули Кашгар, мы пересекли участок пустыни, на котором паслись очень осторожные газели; потом мы попали в очень красивые зеленые Алайские горы, населенные гостеприимными киргизами, чьи юрты можно было видеть в долинах. Они приносили нам шарики курда[14] и кумыс. Последний представляет собой слегка пьянящий напиток, приготовленный из сброженного кобыльего молока, мне кажется, по вкусу напоминающий чанг — тибетское ячменное пиво. Кумыс упоминался еще Марко Поло.

В некоторых местах киргизы огородили участки и устроили на этих полях орошение. На них они выращивали люцерну вперемешку с травой — первые начинания оседлой почвообработки кочевниками скотоводами. Они не выращивали пищевые культуры, а только огородили пастбища для своих животных. Эти поля привлекали внимание огромного количества бабочек, многие из которых были родственны нашим британским видам.

Однажды около Шорбулака мы проходили через мраморное ущелье, такое узкое, что груженые верблюды с усилием проходили через него, и так получалось, что их тюки с хлопком полировали стенки ущелья. За прошедшие столетия транспортные потоки великолепно отполировали мрамор.

Через пару дней после выхода из Кашгара у Блейкера развилось необычное заболевание. Это было довольно опасно, так как у нас не было врача, и у нас были только простейшие лекарства. Местные жители сделали очень удобную подстилку, закрепленную гуськом на двух пони. Мы несли его так два дня, потом остановились на день отдохнуть и послали гонца в Иркештам, в ближайший телеграфный пункт, чтобы телеграфировать в Кашгар врачу.

В Улугчате мы миновали форт с китайским гарнизоном силой около двухсот солдат. Офицер, командовавший там, был освобожден от должности и получил приказ вернуться в Кашгар, но так как он был родственником ужасного Ти Тая, он отказался уезжать, и его неудачливый правопреемник жил в соседней деревне и ничего не мог с этим поделать.

Иркештам, находящийся на высоте до 10000 футов[15] над уровнем моря, являлся пограничным пунктом на границе России и Китая. Мы прибыли в него 31 июля и были приняты русским таможенным офицером.

У нас состоялась вишневая вечеринка с танцами под кларнет военного кадета и игрой в карты, в обычную Девятку. Русские устроились там с большим комфортом. Около пограничного поста были посажены розы, ивы и сосны. Русские таможенники, конечно, не испытывали никакой симпатии к большевикам и жили в состоянии большой неуверенности, занимаясь оценкой приготовленных к отправке тюков хлопка. Они показали мне шкуру недавно убитого ими медведя и сказали, что охотятся также на баранов и горных козлов, обитающих на соседних холмах. Русским не надо было даже уходить далеко, чтобы поохотиться. Я подумал, что многие британские младшие офицеры были бы в восхищении от этого изолированного, но такого охотничьего места.

Самым высоким перевалом на нашем пути был Терек Даван высотой около 13000 футов.[16] Мы перешли через него 3 августа, и хотя это было самое жаркое время года, перед перевалом на земле были заморозки, а после него во впадинах лежали пятна снега. Среди них валялись бесчисленные кости животных и даже людей, которые расстались со своими жизнями на этих опасных скалах. Там я собрал коллекцию множества бабочек, включая нескольких редких Parnassiuse и Coleas и других.

В Сафи-Кургане мы миновали расположение русских войск — это были части 2-го Сибирского полка, откомандированного из Хорогского поста — одного из гарнизонов Памира. Пост был затронут процессом, происходящим во всей Красной армии, и новые подразделения состояли в основном из чешских и австрийских военнопленных. Только два отряда были русскими.

Около Лангара мы проехали мимо фермы, на которой, как можно было видеть в тот момент, должно быть, продолжались процессы русской колонизации этой области. Вслед за этими признаками европейской цивилизации появилась дорога для гужевого транспорта и телеграфная линия, а на следующий день около Гульчи нам встретились еще русские фермы и несколько пустых бараков. Здесь к нам еще присоединился Дукович — глава русского банка в Кашгаре, который собирался в Ташкент по делам. Однако его помощник армянин написал в Ташкент, что он не поддерживает советский режим, и бедняга был арестован по прибытию в Ташкент. Таким образом, он из первых рук получил сведения о тонкостях работы советской тюрьмы, прежде чем он снова смог увидеть Кашгар.

7 августа мы прибыли в Ош после очень напряженного перехода и сделали привал, чтобы привести себя в порядок после нашего путешествия. Нас обгоняли совершенно фантастические слухи относительно целей поездки нашей группы. Мы были авангардом сил в двенадцать тысяч солдат, посланных из Индии для захвата Ферганы и Туркестана; все наши слуги были замаскировавшимися сипаями.[17] К нашему счастью мистер Стефанович объяснил суть дела местным властям, и после составления списка (большевики, должен я сказать, были настоящими бюрократами, любящими всякого рода списки) наших людей, лошадей и багажа нам разрешили двигаться дальше. Девятого числа мы проехали на тарантасах сорок шесть верст (тридцать с половиной миль) до Андижана, заплатив по 150 рублей за каждый тарантас. В Андижане мы остановились в гостинице, не имеющей душа. Место было очень жаркое, и не было никакой возможности освежиться. Город был полон освободившихся австрийских военнопленных. Оркестры из военнопленных играли в чайханах и ресторанах, и весь обслуживающий персонал нашей гостиницы был австрийским. Австро-венгерская военная форма, которую я потом и сам носил так долго, мелькала повсюду. Мы провели здесь три дня, прежде чем получили разрешение двигаться дальше. У нас состоялся первый наш разговор с комиссарами — колоритными личностями в гимнастерках и сапогах, с револьвером, нарочито надетым на поясном ремне или лежащим на рабочем столе. Они степенно ходили по улицам с важным видом с портфелями, зажатыми под рукой. Очевидно, они пытались произвести впечатление на нас, однако у них это плохо получалось. Мы посмотрели пьесу Мазепа в театре на открытом воздухе и сходили в кино. Первые европейские магазины, увиденные нами впервые после нашего отъезда из Индии, были привлекательными, но не думаю, что где-нибудь еще были такие.

В Андижане было какое-то количество индусов из Шрикарпура. Казалось удивительным, что индусы из этого городка в Синде оказались в Туркестане. Я не думаю, что были какие-то их фирмы в Ташкенте, но индусы бывали иногда в Ташкенте и имели хорошие связи в Бухаре. Делегация их представителей пришла ко мне в Андижане. Они объяснили, что они сильно опасаются потерять все свои деньги и собственность, так как большевики считают их спекулянтами самого злостного типа. Они спросили меня, не смогу ли я им помочь забрать свои деньги из страны; между тем речь шла о двух миллионах рублей. Из-за падения обменного курса (в этот момент где-то от одного с половиной рупии за рубль до приблизительно до десяти рублей за одну рупию) они теряли чрезвычайно много, но если бы они смогли сейчас забрать свои деньги, они спаслись бы от абсолютного краха. Я сказал им, что не могу сразу иметь дело с такой громадной суммой денег, но я обязуюсь взять у них пятьдесят тысяч рублей и выписать чек на получение соответствующей суммы в Индии по существующему на этот день обменному курсу. В дальнейшем я обещал при общении с властями в Ташкенте сделать все возможное, чтобы помочь им. Они заявляли, что были бы рады спасти хотя бы часть своих средств, но позже, как раз когда мы уезжали, мне передали их слова, что, поскольку я только путешественник, и у них нет гарантии того, что я являюсь тем, за кого себя выдаю, а также, что у меня нет рекомендательных писем от их друзей в Кашгаре, то они не будут иметь со мной дел. Конечно, очевидно, что они должны были потерять все.

Русский консульский чиновник в Кашгаре, как и все люди в таких местах, был человеком старого режима и был, как мы понимали, подчиненным русского посольства в Пекине из общества Боксерского возмещения убытков, через которое китайское правительство платило России до тех пор, пока большевистское правительство не отказалось от этого.

Стефановича предупредили в Андижане, что ему очень опасно появляться в Ташкенте, так как он, конечно, будет там арестован, как только там появится. Эта опасность не была столь велика для его жены. Поэтому, когда мы наконец покинули Андижан, Стефанович собрался в обратное двухнедельное путешествие в Кашгар. Путь до пограничного Иркиштама составлял тысячу четыреста миль и должен был занять у него пять или шесть дней, и мы постарались избежать любых вопросов о нем в Ташкенте до того момента, как он должен будет пересечь границу.

Железнодорожное сообщение было прервано на две недели из-за нехватки топлива. В результате список пассажиров, желающих уехать, в пять или шесть раз превосходил количество мест. У нас, однако, в этом смысле были преимущества, и мы покинули Андижан в три тридцать после полудня 12 августа в старом литерном вагоне, предназначенном только для нас троих миссис Стефанович, Блейкера и меня. На следующее утро мы прибыли в Черняево, и наш поезд дожидался в течение жаркого и пыльного дня прибытия поезда из Самарканда и Бухары. На следующий день 14 августа мы прибыли в Ташкент в три часа ночи и с вокзала поехали в гостиницу «Регина».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.