Глава XIX
Глава XIX
Кончался февраль. Зима, даже в Заполярье, повернула на весну. Солнце день ото дня поднималось выше, светило ярче.
В разведотделе все чаще задумывались над тем, где и как добыть сведения о вражеских планах на весну и лето. Можно было предполагать, что до таяния снегов, при мартовской и апрельской морозной погоде, начнется новое немецкое наступление. Зимой морем и по суше фашисты тянули через Киркенес и Петсамо свежие резервы, перебрасывали много грузов, которые нужны были не только для обороны. Конвои, хотя и не всегда полностью, все же добирались до Киркенеса. Стало известно, что в Альпах немцы демонтировали подвесную дорогу и приступили к перевозке ее под Мурманск.
Сведения, полученные разными путями и добытые многими разведчиками, надо было перепроверить, уточнить и обновить.
Визгин пригласил к себе подполковника Добротина, батальонного комиссара Орлова, майора Людена, капитан-лейтенантов Смирнова, Кондрашкова и Ферапонтова.
Разговор шел о том, что почти три месяца разведчики не бывали на Мотовском побережье. Между тем аэрофотосъемка засекла оживление противника на этом участке фронта. Похоже, что немцы вернулись и на Пикшуев. Следовало бы посмотреть на эти места свежими глазами.
— Михаил Юльевич Люден подготовил свои соображения. Давайте послушаем его, — сказал Визгин.
Люден поправил очки, взял указку и подошел к карте Мотовского побережья.
Докладывал он долго, говорил, что изучил и сопоставил сведения аэрофотосъемки и артразведки.
— По-моему, — сказал Люден, — за зиму обстановка на Мотовском побережье существенно изменилась. Картину, по моему мнению, можно прояснить в течение одной ночи, высадив не менее трех групп.
Орлов, не дождавшись конца доклада, задал вопрос:
— Почему одновременно три группы, а не по одной с разрывом во времени?
Люден ответил:
— Последовательные высадки будоражат противника, заставляют его держаться настороже. Поскольку мы давно не тревожили врага, он меньше всего ждет нашего появления. Тем более сразу в трех пунктах.
— В этом рассуждении есть определенный резон, — заметил Добротин.
Поскольку людей в отряде мало, Люден предлагал взять один взвод из 12-й бригады. Бойцы в нем опытные, почти все участвовали в совместных операциях, последний раз ходили за орудиями на Пикшуев. Командовать взводом будет Авакьян.
— У нас случились неудачи при совместных походах с людьми из других подразделений. Стоит ли рисковать на этот раз? — спросил Орлов.
Людена смутил намек на самую крупную неудачу: августовский поход к аэродрому Луостари, которым он командовал. Майор стал доказывать, что хорошее оперативное взаимодействие не вредит делу, такое отлаженное взаимодействие пригодится, особенно в крупных десантных операциях. А они наверняка будут.
Майор повернулся к карте и остановил указку на мысе Пикшуев. Он предлагал обследовать мыс и, если противник снова поставил там орудия, уничтожить их. Для этого достаточно двух взводов.
— Вы, Люден, настойчиво не хотите учитывать предостережение командующего и мое, — заметил Визгин, — вас так тянет стрелять и взрывать.
— Если противника на Пикшуеве нет, — продолжал Люден, — мы пройдем по берегу губы Западной Лицы, уточним ситуацию, постараемся захватить пленного и документы.
— И чтобы никакого шума и грохота, — предупредил Визгин.
Люден продолжал излагать далее свой план действий. Группа во главе с младшим лейтенантом Синцовым пройдет от места высадки до Титовской губы и разведает то место, где в ноябре потрепали авиабазу.
Третья группа, по мнению Людена, разведает местность в районе острова Кувшин.
Визгин, закрывая совещание, предложил обдумать план, предложенный Люденом, связаться с командованием армии, чтобы в этом районе в ближайшее время никаких операций не планировалось.
Вечером третьего марта три «малых охотника» с разведчиками на борту вышли из Полярного.
Еще на выходе из горла Кольского залива катера встретила накатная волна — остатки недавно затихшего шторма. Катера резали волну поперек, их раскачивало от носа к корме. Погода улучшилась, поворот в Мотовский залив ожидался благополучным. Видимость была приличная, хотя небо висело темное и сумрачное. Темень радовала: противнику труднее разглядеть катера на подходе к берегу.
Позади остался Порт-Владимир.
В рубку, где с командиром катера стоял Люден, поднялся старшина Лосев.
— Товарищ майор, у меня, один боец заболел.
— Что с ним?
— Мается какой-то болью в животе, говорит, режет нестерпимо. Побледнел весь, глаза впали.
— Вашу высадку отменить. Будете на катере, в моем резерве, — сказал Люден.
К месту высадки несколько восточнее Пикшуева подошли около одиннадцати часов вечера.
В километре от морского берега есть небольшое безымянное озерцо. Оно принимало в себя талые и дождевые потоки с окрестных гор, излишки воды круглый год стекали в море. За тысячи лет эти воды проточили через гору путь к заливу, пробили ущелье в несколько десятков метров. Невдалеке от него и пристали катера.
Глубина и небольшое волнение позволили подойти вплотную к берегу, разведчикам не пришлось даже спускать надувные шлюпки. Моряки-катерники выбросили трапы, они не дотянулись до сухого берега, тогда краснофлотцы из экипажа вынесли на сушу короткие катерные трапы. Можно было спускаться, не замочив ног.
Прибой то вздымал, то опускал катера, трапы тоже покачивались вверх и вниз, бежать по шатким доскам, хотя он и и с балясинами и поручнями по одному краю, без тренировки не очень-то ловко, не всякий добежит, да еще груз в руках: оружие, лыжи. О поручень, если сильно качнет, можно придержаться только локтем.
Первыми спустились разведчики взвода Головина. У береговой кромки, намытой морем возле гранитных обрывов, следов на камнях не было. И дальше по краю береговой полосы, куда не докатывались ни приливная вода, ни штормовые волны, лежал нетронутый снег.
Прошли по каменно-галечной отливной полосе, полезли по снегу. Он рыхлый, комковатый, напитанный морской соленой сыростью, но нетоптаный. Попробовали идти без лыж — удалось: нога, утонув в снегу до середины голени, упиралась в каменную твердь. Взвод двинулся стеной ущелья вверх по откосу, шаг за шагом удаляясь от моря.
Местами от оттепелей и подтекающей сверху воды каменные лбища заледенели, на них снег не держится, идти в нешипованных ботинках было скользко. Приловчились упирать в лед лыжную палку, к ней ставить ногу и держать, пока для другой ноги не попадется такая же опора.
Вслед за взводом Головина подали команду высаживаться взводу Авакьяна. Бойцы сбежали по трапам на сушу, потоптались возле того места, где стоял взвод Головина, встали на лыжи и начали подниматься правым, чуть более пологим краем ущелья.
Остальные разведчики сидели еще на катерах. Люден и Николаев с несколькими бойцами сошли на берег и стояли на берегу, ожидая, когда сверху Головин даст сигнал. Тогда начнет высадку взвод Шелавина и другие разведчики.
Передним во взводе Головина шел Еремин. За ним, поотстав на несколько шагов, взбирались остальные из головного дозора, а следом вытянулся в цепочку весь взвод.
Петр Еремин по крутому угору дошел почти до кромки каменной ложбины, еще несколько шагов — и он будет на плато, вылезет на поверхность. Шаг-другой — и голова его высунулась из оврага. Еремин разглядел, что левее его всего метрах в тридцати идут люди в сторону Пикшуева, шепнул товарищам:
— Тихо… Немцы… Вижу человек шесть.
Еремин оперся на локти и приподнялся повыше, чтобы осмотреться. В тот же миг с немецкой стороны раздалась стрельба. Тарахтели два пулемета, верещали автоматы, отрывисто постреливали карабины.
Люден, услышав стрельбу, послал к Головину связного с приказом выбраться на плато и отсечь вражеским солдатам путь к береговой полосе. Другой связной побежал к Авакьяну с приказанием перекрыть немцам путь в глубь материка. Лейтенант Николаев получил задание догнать Авакьяна, помочь ему быстрее выдвинуться и зажать немцев в клещи.
Головин видел, что немцы в сторону Пикшуева не рвутся, наперерез ему не спешат, они отходят в глубь материка, видимо, там у них база. Авакьян, выбравшись из ущелья, явно не поспевал перерезать немцам дорогу. Головин развернул взвод в погоню за егерями.
Из-за завала камней длинными очередями частил пулемет, прижимал бегущих моряков к земле. Абрамов и Флоринский подобрались к пулеметчику и метнули гранаты. Пулемет отбросило в сторону, возле камней распластался убитый пулеметчик, невдалеке, скрючившись, сучил ногами и скреб руками снег другой немец.
Радышевцев заметил, как два немца уходят вдоль края оврага.
— Я вас, гадов, отучу бегать, ползать будете, — крикнул Алексей и нажал на спусковой крючок. Бежавший позади, сделав несколько шагов, упал, второй не остановился.
Радышевцев выстрелил, немец замахал руками, закричал и свалился с обрыва.
У убитого Радышевцев забрал документы.
Перестрелка стала затихать, фашисты отходили в глубь материка, отстреливались, перебегали. Разведчики видели, как они выносили раненых, но из автоматов достать их было уже невозможно.
Когда бойцы Авакьяна поднялись из ущелья на равнину, там шла перестрелка между немцами и взводом Головина, надо было выручать своих. По дороге разведчики наткнулись на раненого егеря, подняли его и повели вниз, к катерам. По пути увидели четырех убитых солдат. Забрали их документы и личные знаки. В ущелье получили ранения два разведчика, старшина отправил их к месту высадки, там должен быть фельдшер Заседателев.
Николаев, прихватив с собой старшину Лосева, поднимался вверх с бойцами Авакьяна. Догнали пулеметчика Росинского. Однако немцы оторвались от погони, ушли, скорее всего, к своему опорному пункту.
Внизу, под скалой, на полосе отлива у катеров собрались командиры. Визгин спросил, какими силами располагал противник. Большинство сходилось на том, что немцев было примерно пол взвода. Скорее всего, это патрули, совершающие по пешеходной дорожке досмотр берега с востока на запад и обратно. Они заметили приближение катеров, наблюдали за высадкой, а когда головная группа разведчиков стала выбираться из ущелья, встретили ее огнем, а затем отошли вглубь, прикрывая друг друга.
Осмотрели документы убитых. Автоматная очередь Радышевцева прикончила лейтенанта Винцена, в пулеметном гнезде гранатами убило ефрейтора Эттериха, у второго убитого — рядового солдата — был только личный знак. В кармане одного из погибших егерей оказались документы ефрейтора Пауля Книллинга. У остальных погибших были только солдатские знаки. По документам все числились в запасном батальоне.
Визгин спросил собравшихся возле него командиров, что они думают о дальнейших действиях. Первым высказался Николаев. Он считал, что надо немедленно, не откладывая времени, становиться на лыжи и догонять уходящих егерей. Далеко они уйти не могли, идут с ранеными. Добить их, а если удастся, то добраться на их плечах до опорного пункта и разведать его.
Люден не согласился с соображениями Николаева, сказал, что егеря не подпустят отряд к себе, наверняка успеют подготовить оборону. Отряд понесет ненужные потери.
Военфельдшер Заседателей доложил, что раненый немецкий солдат умер.
Головин, Авакьян и Шелавин, хотя и командовали взводами, своего мнения не высказывали.
Заключил обсуждение Визгин:
— Внезапность утрачена. Мы скрытно никуда уже не подойдем. Приказываю операцию прекратить.
Ясно было одно: на мысе Пикшуев снова немцы. Враг неусыпно следит за всем, что происходит в Мотовском заливе.