Глава VI

Глава VI

В полночь на 6 октября «малый охотник» высадил шестерку разведчиков во главе с младшим лейтенантом Яковлевым на привычном месте невдалеке от Могильного.

Прошли километра три от берега, на плоской высоте с кустарничком улеглись спать.

Утром Яковлев поделил группу на две части.

— Всем вместе идти к устью Титовки не стоит. Втроем или вчетвером, поглядим. Пусть двое идут к Могильному, оттуда посмотрят вход в Титовскую губу и левый берег.

— Тебе, Вадим, — продолжал Яковлев, обращаясь к Дарагану, — с Головиным идти к Могильному. Ты те места уже знаешь. Даю тебе новичка. Он хоть и из института, да в разведке первый раз. Покажи новое дело да береги его.

— Товарищ младший лейтенант, а что нам делать у Могильного? Немцы в устье Титовской губы не ходят, а по левому берегу добираются к Мустатунтури поодаль, их и не видно.

— Ты, Вадим, оперируешь устаревшими данными. Откуда мы знаем, что там случилось в последнее время.

Яковлев определил, что с ним пойдет основная группа. Направятся они к селению, где были тылы дивизии и где в прошлый раз стояло много машин. Яковлев предложил Радышевцеву опекать новичка Флоринского.

Сверили по карте маршруты, обговорили место встречи.

Дараган с Головиным пошли на запад, к устью Титовской губы.

Андрей Головин в отряде всего две недели. Фрол Николаев привез из Ленинграда шестерку лыжников, недавних выпускников институтов. Ехали они с большими приключениями: как раз в день выезда немцы заняли Мгу, перерезали последнюю железнодорожную магистраль. Добирались пароходом по Ладоге, по каналам, товарными поездами, только через семь суток появились в Мурманске.

Головин только что закончил инженерно-строительный институт, он альпинист и мастер-горнолыжник. У Вадима образование небольшое, человек он мастеровой, рабочий, зато в разведке бывал не раз, исходил уже не одну сотню километров.

Вышли на Могильный. На мысу — старая рыбацкая изба, возле нее сарай. Заглянули туда и сюда, все нежилое. Видно, давно люди сюда не наведывались. Обошли весь западный берег Могильного, губу Кислую, понаблюдали за островами Титовским и Лисьим. Нигде людей не заметили.

Время, предусмотренное заданием, истекло. Повернули обратно к месту высадки.

Яковлев со своими спутниками пошли к берегу Титовской губы чуть южнее, ближе к поселку, в те места, где ходили в прошлые маршруты.

Командир группы в дозор послал Радышевцева и новичка Флоринского. Алексею не пришлось почти ничего объяснять ему — все схватывал на лету, шел осторожно, прислушивался, повторял все, что делал Радышевцев, вопросов не задавал. Парень был колоритный: сажень в плечах, крупная выбритая до синевы голова, насупленные лохматые брови, хмуроватое лицо. В его руках винтовка даже с примкнутым штыком кажется маленькой.

Сперва понаблюдали за островом Овечьим, но там ничего примечательного не обнаружили. Повернули бинокли на островок Титовский. На нем еще с мирных времен стояла запорная станция, она сохранилась в исправности. У берега возле нее приткнулся наплавной причал-понтон. К нему от домика запорной станции прошло двое немцев, за ними еще четверо, потом еще несколько по одному и по двое. Сели в шлюпку и на веслах пошли к материку. Пристали в устье ручья, шлюпку подтянули на сушу, а сами двинулись куда-то по руслу. Через какое-то время оттуда донеслись взрывы, поднялись клубы дыма и копоти. Похоже, там взрывали скальные породы.

В бинокли посмотрели на дорогу из Титовки к Западной Лице. Там сновали автомашины, мотоциклы, ездили верховые.

Стрелка часов склонилась к вечеру, стемнело, наблюдать уже было нельзя. Ни судов, ни катеров, ни барж в Титовской губе не оказалось.

Двинулись назад к берегу Мотовского залива, встретились с Дараганом и Головиным. Те сказали, что видели на торфяниках отчетливые следы егерских ботинок и лошадиных подков. Выходит, егеря ходят и ездят по тропкам к Пикшуеву. Спокойно вышли к месту, где их должен был взять катер.

Около одиннадцати вечера примерно в полукабельтове от берега задрейфовал «малый охотник». Накатная волна разгулялась баллов до шести. В мирное время при такой погоде эти катера в море не выпускали. А тут боевая задача, хочешь не хочешь, а надо снимать разведчиков.

Ночь светлая, лунная. Только однажды принесло небольшой снежный заряд.

С борта спустили катерную шлюпку-тузик и резиновую надувную. Гребец на тузике пошел к берегу, на буксире тянул резиновую шлюпку. Пристал удачно, шлюпки подкинуло волной, выбросило на берег. Переправщиком на шлюпках пришел за друзьями Юра Михеев.

Столкнули шлюпки на воду, в тузик сели Кашутин, Радышевцев и Головин, за весла взялся Михеев. На резиновой отошли Яковлев, Флоринский и Дараган.

Примерно на полпути до катера волна несколько раз накрыла шлюпку, залила ее до бортов, потом накренила так, что пассажиры вывалились в воду, а шлюпка перевернулась вверх килем.

Ухватившись за борта, стали грести руками к резиновой шлюпке.

Рюкзаки намокли, тянули книзу.

— Андрей, я никак не отстегну лямку у рюкзака, помоги…

Головин в воде нащупал крючок, отцепил его, Радышевцев стащил рюкзак, кинул его на днище шлюпки. Головин тоже избавился от своего рюкзака.

Резиновая шлюпка была ближе, чем катер и берег, плыли к ней.

— Не подходите к нам, — кричал Яковлев, — опрокинете и нас. Гребите к катеру.

— Сами не доплывем, буксируйте, — отвечал Радышевцев.

Все приблизились к резиновой, ухватились за трос, опоясавший шлюпку через заушины. Волна раскачивала и их и шлюпку. Флоринский протянул Головину винтовку, тот ухватился за нее.

— Не дергайте, держитесь ровнее, а то и нам капут…

Пока пловцы барахтались возле шлюпки, волной откинуло и унесло весло. Яковлев греб одним, шлюпка крутилась на месте. Он вытащил его из уключины и стал попеременно грести то с одного, то с другого борта.

Наконец, добрались до катера. Плавающим в воде бросили спасательный конец. Первым ухватился Кашутин, его подвели к другому борту, там была меньше волна, и вытащили на палубу.

Потом поймал конец Радышевцев, стали поднимать на борт и его.

— Стой, нас опрокинете… — крикнули со шлюпки.

Подсумки Радышевцева зацепились за опоясывающий трос шлюпки, один борт ее поднялся, она накренилась, вот-вот перевернется. Алексей отпустил спасательный конец, нырнул, освободился от захватившей его веревки, снова вынырнул. Ему подали с катера отпорный крюк, он вцепился в него, как потом сам говорил, мертвой хваткой, оторвать можно было только с руками. Его вытянули на катер.

Выловили из воды Головина и Михеева. Потом подняли пассажиров резиновой шлюпки.

Катер врубил моторы на винты и дал полный ход.

Купальщиков на руках спустили в кубрик, сами они идти не могли, ноги и руки свело судорогами, у них не попадал зуб на зуб: вода-то всего четыре градуса. Раздели, растерли спиртом, натянули сухие тельняшки, робы, укутали одеялами.

— И вовнутрь спиртику дайте, кишки погреть, — попросил Кашутин, постукивая зубами.

Подали каждому по полстакана. Ребята прогрелись, уснули.

…Визгин докладывал командующему суточную сводку. Рассказал о походе группы к Титовке.

— Как чувствуют себя «нептуны», не заболели?

— Все нормально. Пошли на тренировки. Не чихают.

— Ты сегодняшнюю нашу газету читал?

— Так точно.

— Это твой майор Л. беседовал с корреспондентом о вашей недавней операции?

— Да, майор Люден.

— Почему не назвался своей фамилией?

— Я его спрашивал. Отвечает, из соображений конспирации.

— Если уж не хотел себя обнародовать, пусть бы корреспондент писал все от себя или от моряков, что ходили. А то загадки какие-то, газета не для того, чтобы так темнить. Я читал его доклад о той высадке. Он в поселок не спускался, сидел на сопке и наблюдал сверху, действиями фактически не управлял. А по статье в газете выходит, что он в бою участвовал.

— Говорит, что советовался в политуправлении…

— Там не знают всех деталей операции. Предупреди, чтобы больше Люден интервью не давал. Тем более это не его боевые успехи. А я скажу редактору, чтобы о разведке без твоего ведома не писали. Рядовые разведчики сходили в дело, в море наполоскались, а помалкивают, вроде ничего особенного и не совершили. Вот их и надо расспрашивать.

Сняв трубку прямого телефона, Головко связался с членом Военного совета Николаевым.

— Александр Андреевич! Люди Визгина в последнее время хорошо понаблюдали за Титовкой. Я теперь вполне уверен, что ни осенью, ни зимой немцы десантов оттуда не предпримут. Надо поощрить их от имени Военного совета. Отдай, пожалуйста, распоряжение, чтобы заготовили приказ о благодарности.

И, уже обращаясь к Визгину, сказал:

— Приказ объявите всему отряду.

Головко пригласил к себе начальника штаба флота и начальника оперативного отдела.

— Начальник разведотдела сейчас доложит обобщенные материалы по району Титовки. Послушаем, посоветуемся.

Визгин начал с сообщения общего порядка.

— На наше направление прибыла из Греции 6-я горно-егерская дивизия. 3-я дивизия отводится во второй эшелон. Отдельный пехотный полк, пулеметный и саперный батальоны, тяжелый артиллерийский дивизион теперь переподчинены 6-й дивизии.

Визгин с указкой подошел к карте.

— Вот здесь, — он показал на юго-западные скаты высоты несколько в сторону Мотовского залива и Пикшуева, — абсолютно достоверно обнаружена четырехорудийная батарея. Калибр определен артразведкой. Немцы ее старательно маскируют, укрывают сетями, стреляют очень редко и делают всего по нескольку выстрелов. А вот здесь, — указка уткнулась в точку, расположенную в нескольких сотнях метров от подлинной батареи, — раскрыта ложная батарея. Других артиллерийских сил там нет, нет и минометов.

— А каковы средства ближнего боя у береговой полосы возле этого участка? — спросил командующий.

— Ни дотов, ни огневых точек, ни опорных пунктов не воздвигнуто.

— Значит, немцы не ожидают наших десантов на этом участке, не готовятся к ним?

— Можно полагать, что именно так. Противник убежден, что нам теперь не до десантов. Поэтому не держит здесь даже постоянных наблюдательных постов. Но возможность прорыва наших кораблей в губу Титовку они не исключают, поэтому выставили посты на острове Титовском и на западном берегу губы.

— Гарнизон противника в Титовке, — продолжал Визгин, — невелик. Там квартирует 67-й самокатный батальон 2-й горной дивизии. Наблюдение и расчеты показывают, что немцы могут подбросить сюда из Кутовой одну роту, не более чем через час она окажется в Титовке. С фронта у Западной Лицы они снимут и переправят на машинах две-три роты. На это затратят часа четыре. Из Петсамо могут подкинуть батальон. Это подкрепление окажется здесь через четыре-пять часов. Таким образом, за пять часов в Титовке может быть собрано до полка.

Начальник оперативного отдела штаба, слушая сообщение Визгина, высказал соображение, что наш десант за это время смог бы полностью развернуться, занять выгодные рубежи, получить пополнение и питание морем.

Начальник штаба флота Кучеров добавил, что если предпринимать десантную операцию, то полком не обойдешься, надо иметь сил вдвое больше, а также солидное артиллерийское прикрытие и с кораблей, и с Рыбачьего. Как только противник почувствует, что десант высажен с целью отрезать его войска у Лицы и изолировать Лицу от Петсамо, он предпримет решительный контрудар, перебросит войска из Норвегии, кинет сюда авиацию. Флотский десант можно высаживать только при активной помощи стрелковых подразделений. В противном случае возможен провал десантной операции.

Командующий флотом быстро прекратил дискуссию о десанте.

— Сейчас не может быть и речи о крупной десантной операции. Данные разведки говорят о том, что немцы не собираются наступать. А это очень важно. Не зря говорят: баба — с возу, кобыле легче. Выходит, что на сегодняшний день руки у нас свободны, но почивать на лаврах ни в коем случае нельзя. Надо и впредь высаживать разведывательные группы, совершать набеги, устраивать диверсии.

Визгин получил указание внимание к Титовке не ослаблять. И в то же время следить за тем, что творится в районе Петсамо.