Глава двенадцатая. ЗА ЧАШЕЧКОЙ КОФЕ
Глава двенадцатая.
ЗА ЧАШЕЧКОЙ КОФЕ
Удар, нанесенный Баху лейпцигскими чиновниками, смягчило и сотрудничество с Collegium Musicum, начавшееся все в том же неспокойном 1729 году. Оно открыло перед ним работу в совершенно неожиданной области.
Мы уже упоминали о Kantorei (канторатах) — объединениях поющих бюргеров. Во время Тридцатилетней войны их деятельность во многих городах заглохла, но потребность в совместном пении у людей осталась. Поэтому Kantorei постепенно начали возрождаться.
Collegium Musicum (то есть «Музыкальное содружество») поначалу отличались от Kantorei только названием и местом базирования. Они возникли не при церкви, а в стенах университета. Произошло это по инициативе одного очень активного студента — уже неоднократно упоминаемого баховского кума Телемана. Поначалу студенческий коллектив исполнял только вокальные церковные песнопения. Постепенно репертуар расширялся. Collegium Musicum стал принимать в свои ряды музыкантов-инструменталистов для исполнения инструментальной музыки или вокальной с сопровождением.
Коллектив состоял из страстных любителей музыки. Но музыкальное хобби, как правило, занимает немало времени. Поэтому, вполне естественно, они стремились зарабатывать своим увлечением.
Уровень мастерства Collegium Musicum можно с уверенностью назвать высоким. Ведь этим коллективом много лет подряд руководили выдающиеся музыканты. Конечно, многие из участников не считались профессионалами, но они выросли на благодатной музыкальной почве Реформации. К тому же немцы имеют особую склонность к совместному музицированию. Эту особенность менталитета можно заметить и поныне.
Во время знаменитого Октоберфеста на улицах возникает огромное количество оркестров. Обычные горожане достают из запылившихся футляров свои кларнеты с барабанами, надевают национальные костюмы и «дают жару», да так, что у остальных ноги сами собой пускаются в пляс. Те, кто стоит уже с трудом (ведь Октоберфест — фестиваль пива!) и может только сидеть на лавке, поддерживаемый с боков сотрапезниками, танцует сидя.
Зачастую высококлассных солистов в подобных коллективах не найти. Но тут и проявляет свое мастерство композитор, взявшийся за руководство, — он может написать удобные партии, для которых не требуются виртуозы. Даже вовремя сыгранный удар на треугольнике украшает исполнение, а сколько удовольствия получает любитель от участия в большом деле! От каждого по способности — и все довольны.
Где же могут выступать полупрофессиональные, хорошо слаженные коллективы в наше время в большом городе? В первую очередь приходят в голову рестораны и кафе, не так ли? Но при чем здесь Бах? Какое отношение может иметь его высокое искусство к развлечению жующих посетителей?
Оказывается, самое прямое. Мастер духовной музыки и органной полифонии немало потрудился, создавая репертуар для «лабухов» эпохи барокко. Более того, он сам не раз принимал участие в подобных музыкальных «халтурах».
Collegium Musicum еще до сотрудничества с Бахом регулярно выступал в знаменитой лейпцигской кофейне Циммермана. Концерты происходили по пятницам каждую неделю (во время ярмарок еще и по вторникам) и продолжались с восьми до десяти часов вечера. Так же происходят обычно клубные концерты современных рок-групп.
В то время посещение кофейных домов только входило в моду и многие побаивались незнакомого напитка, предпочитая старое доброе пиво. К тому же ходили упорные слухи, будто женщины от употребления кофе становятся бесплодными. Но стильных дам это не останавливало. Увлечение кофе в женских компаниях временами напоминало эпидемию. Сладость удовольствия обострялась полулегальным существованием напитка. Во многих немецких землях продажа кофе облагалась высокими налогами, а в некоторых — и вовсе строго запрещалась.
Содержать кофейню в таких условиях было делом перспективным, но рискованным. В Лейпциге кофе считали допустимым, но владельцу кофейни приходилось завлекать посетителей всеми возможными средствами, дабы не прогореть. Не жалея денег на «раскрутку» своего заведения, он даже приобрел для кофейни несколько музыкальных инструментов.
В современных клубах тоже заботятся о наличии качественной аппаратуры, и нередко на сцене стоит наготове ударная установка и фортепиано, а за кулисами — какой-нибудь синтезатор и бас-гитара. Циммерман пошел дальше — он заказал Баху специальное сочинение. Так появился шедевр рекламы XVIII века — «Кофейная кантата».
Современные рекламщики хорошо знают: чтобы заставить людей купить товар или услугу, недостаточно просто информации. Не годится и крикливое восхваление — оно часто дает обратный результат, отпугивая покупателя. Для создания качественного рекламного ролика необходима изрядная доля креативности. Не зря мастера рекламных дел, как правило, хорошо зарабатывают.
Прекрасным пиарщиком оказался и Бах. Впрочем, в хитроумном деле продвижения кофейни его роль не являлась ведущей. Главной задачей великого композитора было не «перегрузить» музыкой посетителей, попивающих кофе. И он мастерски справился. Вместо характерной баховской глубины эта музыка поражает изяществом и блеском, будто брошка работы королевского ювелира.
«Бах написал музыку, автором которой скорее можно было счесть Оффенбаха, чем старого кантора церкви Св. Фомы» — так оценил «Кофейную кантату» Альберт Швейцер.
Главную же рекламную «бомбу» — написание текста — поручили Пикандеру. Циммерман не мог не знать об его успехах в светском стихосложении. Звонкие образные юмористические стишки, иногда на грани фола. Что может быть лучше для изысканного досуга с чашечкой кофе?
Сочинение, прославляющее кофе, принадлежит к жанру кантаты, как следует из названия. В нем принимают участие оркестр и солисты. Традиционно этот жанр не требует особой постановочной работы — исполнители просто поют, как на концерте. Однако, судя по некоторым деталям либретто, создатели озаботились зрелищностью своего «рекламного ролика». Представим, как могла происходить премьера «Кофейной кантаты» в заведении господина Циммермана.
Полумрак кофейни. Невнятный гул разговоров за столиками. Небольшой оркестр разместился в уголке, клавесинист негромко перебирает какие-то аккорды, как гитарист у костра, когда его никто не слушает.
И вдруг появляется бодрый энергичный мужчина (рассказчик-тенор) и звонким говорком (однако точно по нотам!) перебивает клавесиниста и всех беседующих:
— Тихо! Не надо разговаривать!
Он призывает почтеннейшую публику послушать историю про отца и дочь. Музыка приобретает почти маршевую бодрость. Появляется парочка: почтенный бюргер, пребывающий в крайнем раздражении, и его дочь — молодая и, конечно же, симпатичная девушка.
Папаша обрушивает на зрителей поток нескончаемых жалоб. Дочка совсем отбилась от рук. В это время негодница за его спиной с отсутствующим видом прихлебывает из чашки кофе.
Сочинители придумали зануде говорящее имя — Шлендриан, что значит — рутина. А саму барышню нарекли Лизхен — так звали шестилетнюю дочь Иоганна Себастьяна.
Итак, отец, распаляясь все больше, случайно оглядывается. Ах вот, оказывается, чем занимается дочь, пока он обеспокоен ее воспитанием!
Со словами «Прочь кофе!» разгневанный глава семейства швыряет чашку об пол. В музыке происходит естественная пауза.
— Ну почему так строго? — обиженно вопрошает очаровательная проказница. Обращаясь к отцу, она принимается всячески расхваливать вкус кофе и его свойства. В это время подскакивает разносчик с бокалом вина и ловко подает его родителю, уже готовому оттаскать чадо за волосы.
— Кофе лучше, чем мускатное вино, слаще, чем тысяча поцелуев! — продолжает агитировать барышня, и тут же ей приносят новую чашку. Несчастный папаша хватается за голову.
Если вспомнить о слухах про женское бесплодие, вызываемое кофе, его отчаяние вполне понятно. Отец продолжает безуспешно спорить с дочерью. Наконец объявляет: она не выйдет замуж, если не откажется от кофе. Ни приданого, ни отцовского благословения, это вам не шутки!
Такой аргумент убеждает любительницу кофе, и она уступает отцу. Но, как выясняется, это только хитрый ход. Позднее под строжайшим секретом девушка сообщает зрителям: она выйдет замуж только за того, кто позволит ей пить любимый напиток не реже чем три раза на дню.
В финале кантаты все трое (вместе с рассказчиком) дружно поют о том, что кофе любят все и ничего плохого в этом нет.
Вот такая веселая вещица. Кстати, до сих пор неизвестно, кому принадлежит текст двух последних номеров. Его мог написать и сам Бах, и сделать это вместе с Пикандером. А вдруг это сделал сам владелец кофейни? Во всяком случае, креативностью его Бог точно не обидел.
Можно представить предысторию появления этого произведения. После очередного из регулярных концертов Бах остается выпить кофейку с певцами и скрипачом. Хозяин, лично налив чашку композитору и наблюдая, как тот с явным удовольствием отхлебывает горячего напитка, размышляет вслух:
— Нравится? Отличный кофе, не правда ли? И что же про него никто песен не пишет?
Иоганн Себастьян в приятном расслаблении отзывается:
— Почему бы не написать? Вот только кто текст сделает?
— Не обратиться ли к господину Хенрици? — напоминает скрипач. — Он не только церковное пишет.
Бах потирает руки. Ему нравится идея. В звоне серебряных ложечек слышатся шутовские бубенцы с колпака выдуманного прадеда.
— Пикандер! Ну конечно же! У него и вовсе не церковное имеется, хе-хе!
— А кофе он любит? — спрашивает кто-то.
— Полюбит! — уверенно говорит Иоганн Себастьян. И вся компания довольно посмеивается.
После таких «халтур» многие жители Лейпцига, недолюбливавшие музикдиректора, стали его горячими поклонниками. «Баховские» концерты Collegium Musicum преобразили музыкальный облик Лейпцига гораздо сильнее, чем мог это себе представить «счастливый соперник» Баха, Телеман, организовавший когда-то студенческий ансамбль.