Что же дальше?

Что же дальше?

тром 30 января Дарья Васильевна разбудила меня в ординаторской.

— Идите скорее в третью палату! — торопливо шептала она. — Скорее! Терентьев приказал долго жить… Иван Тимофеевич…

Рана минометчика осложнилась сепсисом. Врачи делали всё возможное, чтобы спасти Терентьева, а вот смерть все-таки одолела его.

Я вошел в палату. Терентьев лежал покрытый простыней. Санитары хотели было положить его на носилки.

— Подождать! — властно потребовал вдруг побледневший Вернигора.

В палате напряженная, гнетущая тишина. Краснофлотец медленно, с трудом поднялся на костылях. Поднес руку к горлу.

— Встаньте все, кто может! Дорогие мои товарищи! — Голос Вернигоры дрогнул. — Умер Иван Терентьев… Он был солдат… хороший человек! Храбро сражался с фашистами. Жизни своей не пожалел и спас своего командира. Не каждый может решиться на это! Возьмет теперь Ваню мать сыра земля… Прощай, друг!

Смолк староста, пряча глаза под густыми сросшимися бровями. Щеки и подбородок вздрагивали. Он лег на койку, уткнувшись в подушку…

Санитары бережно положили Терентьева на носилки, не снимая простыни с умершего.

Ушел из жизни человек большого мужества и великого подвига. Одну только строчку вписал Терентьев в историю защиты Ленинграда! Но какую! Не раздумывая, прикрыл он своим телом командира, когда тому грозила опасность. Что может быть выше этого прекрасного воинского самопожертвования!

Прожит еще месяц. Самый тяжелый, самый голодный. В госпитале умерло сорок раненых. В стационаре лежало тридцать шесть человек: врачи, медицинские сестры, политруки, обслуживающий персонал. Из них в январе умерло четыре человека.

В городе по-прежнему трескучие морозы.

В конце января встретил в коридоре медицинскую сестру седьмого отделения Клавдию Михайловну Тамаеву, студентку пятого курса Института железнодорожного транспорта.

Она две недели лежала в госпитальном стационаре. Истощенная, похудевшая Тамаева, напрягая последние силы, работала над дипломным проектом.

— До свидания, Федор Федорович! Я уволилась…

— Почему?

— Надо защищать дипломный проект.

— Когда?

— Через два дня.

— Хватит силенок?

— Уверена!

Вскоре я узнал, что Клавдия Михайловна защитила дипломный проект, и даже на «отлично».

В феврале начались метели.

— В такую погодушку в самый раз охотиться за «языками», — рассуждали раненые.

Зима с каждым днем сдает свои позиции. Последние морозы. Чуточку теплеет солнце. Днем на припеке С карнизов иногда падают капли.

Одиннадцатого февраля ленинградцам в третий раз увеличили хлебный паек. Повысились нормы питания и для раненых.

Улучшились и условия госпитальной работы: есть свет, тепло и вода. Ожили рентгеновский кабинет, клиническая лаборатория и частично физиотерапевтическое отделение. Но все же недоставало медикаментов и перевязочного материала.

Начавшаяся в январе эвакуация раненых через ледовую дорогу Ладожского озера продолжалась и в феврале. По сравнению с январем эвакуированных было в три раза больше.

— Всего хорошего, дорогие доктора! — обнимал всех Вернигора. — Большое вам спасибо за лечение и заботу! И тебе, тетя Даша, большое спасибо! — благодарил матрос санитарку Петрову. — Что бы мы без тебя делали? Пропали бы! Ей-богу пропали! Прощай, голубушка!

— Будет болтать-то! — смущенно возражала Петрова. — Давайте-ка присядем по русскому обычаю — перед путь-дороженькой!

Присели.

— Володечка, а ты пиши! — всхлипнула тетя Даша. — Как ты там… устроишься-то?..

— Обязательно! Вот такое будет послание! — развел руками Вернигора.

— Три фута под килем! — пожелал я этому большому дитяте.

— Есть так держать!

— Куда теперь, Владимир?

— Вы знаете, я один, как якорь на грунте. Подамся служить на маяк. Может, возьмут?.. Ближе к морю. Без него мне ведь нельзя!

— Входи в автобус с правой ноги, — советовала Дарья Васильевна. — Тогда все будет хорошо! Верная примета!

— А мне как быть? Правой-то ноги у меня нет, — вопрошал Вернигора.

— А ты с костыля, с костыля! — Санитарка чистосердечно верила в разные приметы. Но многие придумывала сама, смотря по обстоятельствам места и времени.

Эвакуируемые садились в автобус. Мы стояли у ворот и смотрели им вслед. Дорога сделала крутой поворот. Автобус скрылся за углом. Тетя Даша вздохнула, но ничего не сказала…

Эвакуация раненых — весьма трудоемкая и ответственная работа. Каждую историю болезни, «этот грустный слепок с чьей-то жизни» (цитирую слова писательницы Галины Серебряковой), — каждую историю болезни надо тщательно закончить. В ней должен быть эпикриз — обоснованное и обстоятельное диагностическое заключение о состоянии здоровья раненого.

А тут выяснилось, что иссяк запас бумаги. Эпикризы приходилось писать на упаковочной бумаге для махорки, которую Зыков раздобыл на табачной фабрике имени Урицкого. Немного обрезков бумаги удалось достать в типографии «Печатный двор».

Мы прощались со старыми ранеными и принимали новых. Было заметно, что дистрофия в армии пошла на убыль. Но в результате недостатка овощей и фруктов у раненых появились симптомы авитаминоза. Витамин С у нас был в ограниченном количестве. Мы стали усиленно проращивать горох.

Кто-то из врачей прочел в книге о дрейфе в Арктике «Георгия Седова», что судовой медик А. П. Соболевский таким горохом предохранил экипаж от цинги. И мы успешно воспользовались опытом Соболевского — горох-то ведь у нас был. Вскоре наша инициатива получила «прописку» во всех госпиталях Ленинграда. Здесь не лишним будет упомянуть, что любое ценное предложение какого-либо госпиталя быстро принималось «на вооружение» другими госпиталями. Один пример. Мы применили лечение ран методом фумигации, заимствованном из госпиталя в текстильном институте, — копчения ран дымом.

Производилось это при помощи простого аппарата, изобретенного профессором Козловским, который работал хирургом в этом госпитале.

Основа такого метода лечения ран заключается в том, что дым содержит химические вещества, обладающие противогнилостными обеззараживающими свойствами.

На первых порах наши раненые относились к такому лечению с недоумением, иронией, заявляли, что, мол, копчение хорошо только для рыбы и мяса. Но потом они убедились в своей неправоте. Фумигация ран дала хорошие результаты.

Кстати, надо отметить, что госпиталь в текстильном институте был примечателен еще и тем, что в нем сотрудники кафедры химии занимались изготовлением противотанковой воспламеняющейся жидкости для бутылок. Удивительно, но факт!

В день Красной Армии мы наперебой читали газету «На страже Родины». Там был опубликован приказ войскам Ленинградского фронта. За образцовую организацию медицинской помощи раненым награждены пять человек из нашего госпиталя: Ягунов и Луканин — орденами Красной Звезды, Долин и Зыков — орденами «Знак Почета», старшая медицинская сестра госпиталя Божич — медалью «За боевые заслуги».

Кроме того, командование военно-воздушными силами Ленинградского фронта наградило Долина, который был консультантом авиаврачей фронта, именным оружием — бельгийским браунингом.