35. Краткое правление Наркомата Обороны

35. Краткое правление Наркомата Обороны

Выше мельком сказано было, что Жуков уже в полдень 22 июня послан был представителем Cтавки на Юго-Западный фронт и сделал там все возможное. 26 июня он был отозван обратно. Что же он успел за каких-то четыре дня?

О, успел он много. Успел вбить в головы штабистов тактику действий против уступающего в численности, но превосходящего мастерством врага, высокомобильного, господствующего в воздухе, владеющего инициативой и целеустремленно рвущегося к жизненным центрам страны в условиях полной ке неготовности к обороне.

В описании оборонительные меры Жукова примитивны: контратаковать во всех точках нанесения ударов, вырывать инициативу любой ценой, не останавливаясь перед потерями и даже не ожидая полной концентрации войск, предназначенных для контрудара, так как при господстве авиации противника это все равно неосуществимо. Атаковать, атаковать, атаковать! Атаковать непрерывно, срывая график взаимодействия вермахта, - и ни в коем случае не позволять ему вклинения и обхода. При такой опасности отводить войска на ближайший и пригодный для обороны рубеж и с него атаковать снова, пресекая любые движения вермахта, стараясь охватить его стрелы, как ни слабы кажутся усилия.

Можно лишь пытаться представить и сложность выполнения этого простого наставления, и то, на какие потери обречены были войска при таком способе действий против германской военной машины. А потери от одних лишь действий люфтваффе на этапе концентрации войск для контрудара? Зато ничего подобного Белостокскому и Минскому котлам не было на Юго-Западном фронте, и это несомненная заслуга и Жукова, и командования фронта. Войска хоть как-то маневрировали. А потери - ну, на такие потери страна обречена была вождем изначально, и теперь ничего иного не оставалось, как тормозить танки вермахта, бросаясь под них. Но уже 1 июля фельдмаршал фон Рунштедт запросил помощи от фельдмаршала фон Бока, так как, подобно Гитлеру, был сторонником равномерного продвижения по всему фронту.

Итак, Жуков оставил бывший свой округ хоть и не в лучшем виде, но проинструктированным о способе ведения боевых действий. Кем был он отозван в Москву? Хороший вопрос. Хрущев сообщает, что Сталин затворился на даче, выжидая. Жуков - что отозван был лично Сталиным, по телефону, и с конкретным заданием: разобраться в ситуации с Западным фронтом.

Вождь устранился, но у него были основания ждать, что вождишки, оставшиеся, раззиня рот, в Кремле, приползут звать его обратно. Ему нужно было, чтобы они его позвали. Чтобы почувствовали ничтожество свое (за которое и отобраны были в соратники). Чтобы забыли, что в состязании с Гитлером их прозорливейший патрон выказал себя полным растяпой и, разбуженный войной, даже предположил, что фюрер не знает о нападении. Он знал, что они приползут - даже поджав хвосты и себя чувствуя виноватыми, что не донесли до вождя правды, которой он не желал слышать, а они, трепеща перед ним, страшным, уничтожившим за честные высказывания людей, для державы несравненно более ценных, чем они, льстиво смягчали информацию о положении дел.

Он, конечно, был не в лучшей форме, он дрожал, но перед Гитлером, не перед ними.

Принять власть над страной некому было.

Он гарантировал себя от этого, он срезал стране голову.

Еще и еще перебирал он всех, мысленно видя каждого, кто по должности или известности мог сказать: "Принимаю на себя полномочия!" Не было таких. Он, может, и ухмылялся иногда: какая предусмотрительность! Может, и ужасался: какая работа в такой огромной стране! Череда политиков-оппозиционеров, государственных умов, проходила перед ним, завершаясь маршалами и командармами, в том числе теми, кто выдающиеся военные способности сочетал с административными. Кого пулей, кого аварией, ядом, судом или бессудно…

Он выжидал. Пил вино, немного, в меру, во спасение от паники. Он знал дефекты своей психики и как-то уже научился с этим справляться. Курил много, папиросы, возиться с трубкой не было терпения. Трясся, представляя ликование фюрера и уготованную себе долю и, наверное, мечтал: а вдруг увидит фюрер, что по таким дорогам даже на танках доехать до Москвы не просто да и снизойдет до контакта… и тогда, может, хоть свою судьбу удастся устроить… Ну кто мог знать, что попрет вот так - без ультиматума, без переговоров?! Да он согласился бы на все, даже участвовать в войне с Англией. Страшно, конечно, но все не так, как теперь. Англия - это далеко от Москвы. Мог быть и такой вариант. Даже если потери равные, а выгоды никакой, и тогда у России населения больше, чем у Германии, после Англии можно Германию додавить - и Европа в кармане. Ублажить Гитлера ценой любых уступок, а дальше посмотрим!

Да, обделался капитально, что и говорить. Но вождишки приплетутся, куда им деться… Администратор он и впрямь не им чета.

Приплелись. Он, хоть и был уверен в их ничтожестве, в первый миг все же оплошал, едва коленки не подогнул: вдруг вязать пришли? выдавать Гитлеру? замиряться за его счет? Но у них у самих так коленки подгибались, что страха вождя они старались не замечать. Они ничтожество свое вполне сознавали, на его место отнюдь не метили, так что признаки его страха были им и бесполезны, и безразличны. Стали уговаривать: Россия - страна большая, руда-нефть-уголь даже в Сибири есть, многочисленное народонаселение имеет место быть, дивизий понасобираем - немцам и во сне не снилось, винтовки с патронами англичане дадут, обещали. Вернись, отец и учитель.

Таков был момент растерянности, на который рассчитывали и до которого не дожили командармы. Они-то знали, что вождь обанкротится. Не знали лишь, что не прежде, чем обезопасит себя даже в банкротстве…

Уговорили. Вернулся. 26 июня звонил Жукову. Виделся с ним в Кремле. Может, после 26-го и устранился? Когда выяснился размер катастрофы Западного фронта? Скорее всего, именно так. А 3-го июля его тащили - к микрофону, к стране?

3 июля он выступил по радио. Я слушал. Со мной слушал двоюродный брат, лейтенант, в будущем зампотех 8-й ракетной армии. Он взял увольнение со своей радиолокационной установки, чтобы, в отсутствие моих родителей, не смевших отлучиться с работы, помочь нам собраться в эвакуацию. Так, с бязевым мешком в руках, не шевелясь, он и прослушал все выступление вождя, начинавшееся словами, которые никогда не появились в печати и никогда не изгладятся из памяти:

"… К вам обращаюсь я, друзья мои, в этот тяжелый для нашей Родины час!"

Голос не был тверд, и зубы стучали о стакан, и судорога сводила ему горло, а глотк и так же отчетливы были, как слова, и это в молчании слушала страна, две недели прождавшая выступления учителя и гения.

Какая страна… Какой народ… Какое терпение…

День этот знаменателен тем малоизвестным фактом, что осмелевший вождь в авторитетном сопровождении Берии и его свиты явился в Генштаб на ул. Кирова - возглавить армию, не возглавленную, как ему казалось. Конечно, обезглавленная его стараниями, армия возглавлена была лишь постольку, поскольку должности были заполнены. То, что фактически они вакантны, не подлежало скорому исправлению. В долгосрочном плане появление вождя на ул. Кирова сыграло положительную роль в том аспекте, что. увы, не скоро, но где-то с год спустя подбор людей на командные должности снова стал осуществляться исключительно по деловым качествам. Незачем говорить, что без вождя Генштаб сделал бы то же и быстрее, и лучше.

Жуков что-то обронил о переменах в руководстве, произведенных якобы Сталиным: решительный и оперативный Ватутин назначен начальником штаба Северо-Западного фронта, аналитик Василевский заместителем Жукова… Но выглядит все так, словно армия управлялась тогда сама по себе. И в пределах нищих возможностей - считанные же люди остались! - управлялась разумно. Определяла новые назначения, и вождь их утверждал.

Словом, 3 июля новое оседлание армии в Наркомат обороны не прошло гладко. Военные взъерепенились. Грубостей наговорили. Наверное, помянули прошлое. Вождю пришлось выслушать слова из тех, за какие недавно платили жизнью. Теперь выказал кротость. На этом этапе военные, возможно, сумели отбить кое-кого из личных своих друзей, числившихся за ведомством Берии и остававшихся в живых. (Надо понимать, что и Берия не всех отдавал. Отдай всех - значит, все липа и у вождя нет врагов. На кой ляд тогда Берия?) Сумели даже настоять на более или менее планомерном отводе армий на очередной рубеж. Впрочем, и отходы планомерные и вся эта военная демократия окончились в несколько дней. Расправа над руководством Западного фронта всем показала, кто остается хозяином в армии и стране.

И все притихли. Генштаб куда лучше вождя понимал и обстановку, и как из нее выйти. Ну, хоть как пытаться выйти. Указаний столь великого водителя войск, каким он зарекомендовал себя, никто в Генштабе не жаждал. Но что было делать? Теперь, когда он дал себя уговорить, время для переворота было самое неподходящее. Да и совершить его некому было. И, по велению вождя, армия по всему фронту перешла к жесткой обороне, без маневров и фокусов, на которые, кстати, после разгрома авиации и потери танков стала не способна даже и при более компетентном руководстве фронтами, соединениями и частями.